11 сентября

Алексей Варламов

11 сентября

Часть первая

Путешествие

Глава первая

Сестры

Все события, происходившие в ее жизни, Варя делила на две части: те, что будут и не будут иметь последствия. Она легко расправлялась с мелочами, которые отравляют жизнь каждому человеку, а женщине в особенности, никогда не переживала оттого, что у нее перед носом уходил троллейбус или рвались колготки, и очень трепетно относилась к вещам серьезным, каковые могли сказаться на ее репутации. Однако именно на пути у самоуверенных и не зависящих от душевных капризов женщин встают преграды, которые ни объехать, ни обойти.

За пятнадцать лет до скончания века, когда Варя училась в хорошей московской школе и была почти круглой отличницей, правда, многие оценки получая за тихий нрав, большие серые глаза и легкое заикание, проявлявшееся в минуты волнения, с ней произошла история, о последствиях которой она поначалу не задумывалась, но которая перевернула ее жизнь.

В последний день октября она вышла из школы позднее обычного и заметила, что кто-то на нее смотрит. В ту пору на нее пялилось немало мальчишеских глаз, она к ним привыкла и воспринимала как естественную и неизбежную часть жизни, но этот взгляд был особенным. Взгляд был таким глубоким и мудрым, будто залетел не то из далекого прошлого, не то из отсроченного будущего, хотя принадлежал он самой обыкновенной девочке. Не особенно красивой, круглолицей, пухленькой, в очках и короткой юбке, в каких мало кто рисковал ходить. А уж тем более в студеную пору. Да и ноги у нее были не такие, чтобы всем открывать. Говорила девица простуженным, гундящим голосом, из носа у нее капало, она вытирала его рукавом зеленой болоньевой куртки, а довершали эту картину болтавшаяся у колена холщовая сумка и синий берет с красной звездочкой на малость большеватой голове.

– Здравствуй, – просипела незнакомка на курьих ножках. – Ты чего так долго?

– Нас задержали, – сама не зная почему, стала оправдываться Варя. Встреча была с ветераном.

– Вот тоска-то. Я бы сбежала сто раз.

– И никакая не тоска. Очень даже интересный дядечка. В Испании воевал. А потом еще в Америке и на…

– Ладно, давай знакомиться. Меня Марией зовут.

Назвавшая себя библейским именем протянула руку с обгрызанными ногтями и посмотрела на нее теперь не так бездонно, как из толпы, но пристально и дерзко.

– Целоваться не будем, а не то я тебя заражу.

«Ненормальная», – только и успела подумать Варя.

– А ты ничего. Красивее, чем я думала. Но на меня ничуть не похожа.

– А почему я должна быть на тебя похожа? – осторожно спросила Варя.

– Да так, – Мария склонила голову набок, – пройдемся, что ли?

– Пройдемся, – кивнула школьная красавица, ощутив легкое покалывание на кончиках измученных музыкальных пальцев.

Девочки свернули налево по переулку и вышли на Рождественский бульвар, где неспешно прогуливался праздный люд, обитающий в центре Москвы и свысока относящийся к приезжим из-за Садового кольца.

– Ты чего как в воду опущенная?

– Сама ты в воду опущенная! – рассердилась Варя.

– Четверку, что ль, получила?

– Ты откуда знаешь?

– Да по тебе видно, что зубрилка.

– Никакая я не зубрилка. Ты вообще кто такая? – Она остановилась и краем глаза заметила двух знакомых подростков – коротышку и верзилу, которые с независимым видом стояли у крыльца и делали вид, что одноклассница их вовсе не интересует. В случае чего защитят. Хотя что ей может эта кубышка сделать? Варя была патологически труслива и любопытна одновременно, но умела оба этих качества скрывать и производила впечатление уверенной в себе и невозмутимой барышни.

Но девица оказалась прозорливей.

– Ты меня не бойся.

– Вот еще! Я только не понимаю, почему должна за тобой тащиться, если мне в другую сторону?

– Потому что мы с тобой сестры.

– Что-о?

– Мне про тебя папа рассказывал.

– Где он? – вскинулась Варя и сразу же девочке поверила.

– Умер. А ты не знала?

– Не з-знала.

– И другого папы у тебя нет?

– Нету, – почему-то покраснела Варя.

– Значит, теперь будешь знать. Присядем, сестренка.

Ошарашенная, Варя поплелась к лавочке вслед за той, что назвала себя сестрой. Девочка была примерно ее возраста. Значит, папа одновременно… Варя едва не задохнулась от этой мысли. Она видела своего родителя только в младенчестве, не помнила ни его лица, ни голоса, но ассоциации он вызывал у нее добрые, как плюшевый мишка.

Девочка меж тем достала из холщовой сумки початую бутылку «Пшеничной» водки.

– Ну давай.

– Я не буду. Ты что? – Варя заозиралась по сторонам, но на бульваре в этот час никого не было, только обнаженные мужские и женские фигуры, поддерживавшие крышу, смотрели на девочек с фасада четырехэтажного дома напротив.

– Чуть-чуть хлебни. За знакомство.

– Вот еще.

– Тогда за помин папиной души, – строго и укоризненно сказала сестра, наливая водку в складной пластмассовый стаканчик. – Знаешь, сколько за ней люди теперь стоят и мучаются?

Запах из стаканчика шел чудовищный.

– Меня вытошнит.

– Пей, говорю!

Варя зажмурилась, разом опрокинула в себя ужасную жидкость, и та неожиданно показалась ей приятной. Единокровная сестра достала плитку шоколада и разломила надвое. После водки горечи в шоколаде не ощущалось, а дрожь прошла.

– А как он умер?

– С моста в реку бросился, – не переставая жевать, ответила сестра.

– Папа покончил с с-собой?! – вскрикнула Варя.

– Тише ты, ненормальная! Знала б я, что ты такая психованная, не стала б ничего говорить.

– Почему он так сделал?

– Он записок не оставлял. Еще будешь?

Они по очереди отхлебнули, и Мария вытащила сигарету.

– Куришь? Я так и думала. Сразу видно, что паинька. А это что за кенты? Тебя ждут?

Варины пажи застыли шагах в сорока, как две статуи. Должно быть, они так опешили, что даже не скрывали больше волнения и интереса, но оба виделись Варе не совсем четко, и весь бульвар покосился, так что если бы школьница встала, то покатилась бы вниз на Трубную площадь, как с ледяной горки.

– А, ничего чувачки. Особенно тот, что с краю.

Девочка помахала мальчикам рукой и закинула ногу на ногу.

– Наш папа был человеком странным, с судьбой, окутанной туманом, – говорила она насмешливо, выпуская колечками ароматный дым «Золотого руна», и сердце у Вари больно сжималось. – Ты не грусти о нем. Он жизнь прожил короткую, но насыщенную.

– А я даже не помню, как он выглядит, – произнесла Варя печально. – И фотографии дома ни одной нету.

– Я его тоже не помню.

– Да ведь ты же говорила, что он тебе про меня рассказывал!

– Если по правде, это только чтобы с тобой познакомиться, – шмыгнула носом сестра. – Но мне мама говорила, что папа хотел с тобой встретиться, честно. Давай еще по одной.

Где-то далеко было слышно, как несется машина «скорой помощи», кричали вороны, но видимый мир не желал возвращаться к прежнему незамутненному образу, а, напротив, становился еще туманнее, и лишь разбойная девица в берете не исчезала. Состояние это было для Вари не только ново, но и приятно. Девица снова отхлебнула из горлышка, но, когда Варя потянула руку к стаканчику, строго сказала:

– Больше не дам. – И убрала стаканчик.

– А ты вообще откуда взялась? – спросила Варя, с трудом ворочая языком.

– Из Кеника.

– Откуда-откуда?

– Калининград знаешь?

– Да, – ответила Варя неуверенно. – У нас в Калининграде Арсеньев живет. Он на электричке в школу ездит. А потом на метро две остановки.

– Чего ты мелешь, – возмутилась сестра. – До Кеника двенадцать часов на поезде!

– Как же Петька тогда? – расстроилась Варя.

Петька Арсеньев был чудовищный зануда, хиляк и маменькин сынок, его дразнили и девчонки, и мальчишки, и когда Варя представила, что ради этих мук он каждый день катит по двенадцать часов в одну сторону и потом столько же в другую, ей сделалось жалко неказистого мальчика до слез: «Надо будет сказать ребятам, чтобы его поменьше мучили».