Алби

Тут Алби наконец-то обратила внимание на манипуляции Гарта. Увидев свои посиневшие пальцы, она вздрогнула.

— Давай сюда, — раздражённо повторил Рифус, — тебе надо руки растереть, чтобы восстановить кровоток. Учти, это довольно неприятные ощущения.

Неприятные? Алби аж губу прокусила, настолько болезненным оказалось растирание онемевших кистей. У Гарта были ужасно жёсткие ладони с твёрдыми царапающими мозолями, и энергичное восстановление кровообращения отзывалось острой саднящей болью. В определённый момент у Алби аж слёз из глаз брызнули.

— Терпи, — ободряюще бросил Рифус, — чуток ещё потерпи, уже почти всё. Или хочешь остаться без рук?

— Больно, — проскулила Алби.

— Больно, — согласился «красногалстучник», — но необходимо. Лучше уж так, чем тебя расплющило бы под толщей воды. Здесь, любовь моя, вообще, куда ни плюнь, больно, опасно, всюду поджидает какая-нибудь голодная нечисть или заблудшие души вроде штырьков.

— Кого? — не поняла Алби.

— Неважно. Надеюсь, мы с ними не пересечёмся. Вреда от них мало, но на нервы действуют, особенно таким трепетным созданиям, как ты. Я-то в своё время их человек двадцать перестрелял.

— Здесь люди?!

— Ха. Из здешнего «населения» можно демонстрацию организовать перед зданием правительства, если подойти к делу с душой. Да не бойся ты. Делай всё, как я говорю, и у тебя не будет проблем ни со штырьками, ни с... м-м-м... остальными здешними жителями. Так, ну вроде всё. Вылезай.

Алби, неловко покачнувшись, выкарабкалась из неустойчивой лодки и осторожно сошла на мокрый серый песок. Ноги немного провалились во влажную кашицу. Она стояла, вертя головой и до сих пор не веря что она — она, Алби Мирр! — стоит на земле Внешнего мира. Рифус тем временем, позыркав по сторонам, обнаружил побелевшую от времени ветку плавника и цапнул её с довольным видом.

— Сейчас замаскируем нашу яхту и вперёд.

— А палка зачем? — не поняла Алби. Она вообще нисколечки не понимала действий Рифуса Гарта начиная с момента её неожиданного освобождения из собачьего вольера и заканчивая швартовкой на берегу Внешнего мира.

Гарт посмотрел на неё, вздохнул о чём-то своём, но ответил.

— Я голыми руками эти вот лопухи, — он указал веткой на пышные заросли папоротника с тёмно-зелёными глянцевитыми листьями, сочными и мясистыми, — трогать не намерен. Ожоги вплоть до кости, регенерация невозможна. Карборановая кислота. То, что ваши умники пытались синтезировать в Институте, здесь уже давно изобрела и применила природа. Ты стой пока, где стоишь, лишних движений не делай. Поняла?

— Карборановая кислота... — ошарашенно пробормотала Алби, широко раскрытыми глазами глядя то на Рифуса, то на папоротник.

— Ну да. Самая сильная органическая кислота. Жрёт всё, что видит. Даже с инертными газами реагирует. Ну что ты на меня так смотришь? Я же в бригаде работаю, уж базовый-то уровень образования имею. Надо знать, что именно может тебя убить.

— Она же сожжёт палку...

Рифус тихо усмехнулся. Никакая теория не заменит хорошей полевой практики, уж это девочка теперь поймёт наверняка.

— Палка неживая. Папоротник атакует только живых существ. Она, конечно, обуглится, но не рассыпется в прах. На маскировку должно хватить. Нечего тут штырькам зыркать.

Он несколькими ударами перебил стебли пары-тройки разлапистых листьев, предусмотрительно держась в отдалении и орудуя вытянутой рукой. Стебли с неприятным хлюпанием поддались, выпустив фонтан зелёного сока, и Гарт палкой подтащил листья к лодке, закрыв её наподобие шалаша. Среди гор отмерших и посеревших, почти рассыпающихся лопухов она выделялась разве что ещё живой зеленью.

— Так, с этим всё. Мёртвые листья эту посудину особо не повредят. Как руки? — он обернулся к Алби. Та поморщилась:

— Болят.

— Поболят и перестанут. Теперь за мной. След в след. Смотри под ноги внимательно, если я останавливаюсь, замираешь как истукан. Ничего не трогаешь! Нам надо пройти буквально полчаса.

— А... куда?..

— Тьфу на тебя. То слова не вытянешь, то трещишь без умолку. Увидишь. Всё, давай руку и за мной.

Он схватил правой рукой её кисть, по обыкновению сжав до белых пятен, в левую взял пистолет. Алби шмыгнула носом как можно тише. Здесь она целиком и полностью во власти этого человека, только от него зависит, как долго Алби Мирр ещё проживёт на этом свете. У неё уже даже не получалось его ненавидеть, всё, что происходило с ней в Ойкумене, оказалось смыто каскадом новых впечатлений и осознания, что теперь... господи, неужели она и впрямь допускает эту мысль... теперь им придётся быть заодно. Чтобы выжить.

Она осторожно наступала на его следы, вдавленные в пушистый красноватый мох, пружинящий при каждом их шаге. Мох покрывали странные, жирно поблескивающие цветы с длинными дрожащими усиками. Алби могла поклясться, что видела, как один из этих цветов вдруг резко вытянулся вверх и... честное слово, он поймал пролетавшую мимо муху. Створки захлопнулись, усики втянулись, и бледно-жёлтый цветок вернулся на своё место на мшистом ковре.

С деревьев, что закрывали небо, свешивались обвитые лентами мха лианы в руку толщиной, пышные заросли кустарника с причудливыми листьями иногда шевелились при полном отсутствии ветра, словно высматривая что-то, кое-где попадались лужицы воды, которые Рифус обходил за несколько метров. Он шёл небыстро, чтобы Алби поспевала, но уверенно. Шёл в какое-то одному ему известное место. Их провожал шелест влажного, душного, бурлящего неведомой жизнью леса, наблюдавшего за парочкой сумасшедших двуногих, которые сунулись в заповедные дебри.

Внезапно Алби почувствовала головокружение и остановилась, боясь, что сейчас оступится. Гарт резко обернулся:

— Что?

— Голова... кружится...

— А, понятно. Избыток кислорода. Здесь фотосинтез на грани разумного. Ладно, постоим. Не сметь садиться на землю! — вдруг прикрикнул он. — Шатает, обопрись на меня, на мох не садись.

Меньше всего Алби хотелось опираться на него, но выбора не оставалось. Она судорожно вцепилась в промокшую ткань пиджака и постаралась выровнять дыхание.

— Дыши, дыши. Спокойно. Не дёргайся. Уже почти пришли.

Цветные пятна перед глазами поблекли и растворились. Алби, глядя в землю, прошептала:

— Вроде отпустило.

— Привыкнешь, — бросил Рифус, — пара часов и ты адаптируешься.

— Какие... сумасшедшие... могут приходить сюда...

Гарт не ответил, молча ожидая, пока Алби окончательно оклемается. Наконец девушка выпустила его плечо и глубоко вдохнула. Головокружение не повторилось.

— Хорошо. Пошли.

И они продолжили путь по полному испарений влажному лесу, куда не проникал солнечный свет, и где каждый кустик, каждая травинка могли нести в себе смерть.

Они вышли к крошечной прогалине посреди зелёных стен, и Рифус выпустил её руку.

— Стой смирно, — он присел на корточки около одной из бесчисленных кочек и поворошил веткой, что тащила Алби, глянцевый пурпурный мох. Подо мхом обнаружилась ямка, аккуратно прикрытая плоским камнем.

— Не вскрывалось. Хорошо... — он палкой приподнял камень, и глазам Алби предстал увесистый кейс из ударопрочного пластика, завёрнутый в непромокаемую и химически инертную плёнку. На вид кейс казался тяжёлым, но на практике Рифус выудил его одной рукой, и стало ясно, что там, во всяком случае, не свинец.

— Что это? — Алби была неподдельно удивлена. Увидеть в сердце дикого леса вещь из Ойкумены было весьма неожиданно.

— Схрон, — бросил Гарт, — мы всегда так делаем, когда выходим во Внешний мир. Здесь запас всего жизненно необходимого плюс вода и пища. Одному человеку на пару недель, нам на неделю-полторы, если будем разумно расходовать припасы. Любая группа оставляет в условном месте такие вот нычки. Мало ли что, здесь жизнь весьма непредсказуемая. Никогда не знаешь, на сколько тут зависнешь. Плюс посылка для следующей группы с теми же целями. Этот схрон не вскрывали, сейчас у бригады нет здесь активной работы. Нам повезло. Посмотрим-ка... — Он отодвинул краешек плёнки и достал приклеенную изнутри капсулу, похожую на пилюлю. Открыл её, вытащил что-то, пристально вгляделся, а потом расхохотался так, что Алби голову вжала в плечи.