Страница 8 из 20
Алексей достал две банки и протянул их часовому. Тот с обиженным видом принял их и стал запихивать в карман. Инцидент, казалось, был исчерпан.
В это время в дверях показался лейтенант.
– Это еще что такое?! – сказал он высоким голосом, щурясь сквозь толстые очки.
– Вот, товарищ лейтенант, самовольно проникли в вагон. Принимаю решительные меры!.. – сразу докладывает толстый солдат.
– Кто такие?.. Куда едете? – спросил лейтенант.
– До Георгиевска, товарищ лейтенант. Вот мои документы. – Алексей протягивает документы.
Лейтенант прочитал бумагу.
– Ого!.. – воскликнул он и с интересом оглядел Алексея. – А девушка с вами?
Алексей и Шурка ответили одновременно, только она сказала «нет», а он сказал «да».
Лейтенант улыбнулся.
– Понимаете, товарищ лейтенант!.. – горячо начал Алексей. – У нее все вещи и деньги пропали, так что приходится…
– Ладно-ладно!.. Не ври, – перебил его лейтенант. – Только вы с огнем поосторожней!..
– Я не курю.
Лейтенант повернулся к Гаврилкину и заметил банку тушенки, которую тот пытался засунуть в карман.
– Это еще что? – спросил он строго.
– А это, товарищ лейтенант… – Гаврилкин повертел банку, как будто впервые увидел ее, – вроде как тушенка.
– Где вы взяли? У них?.. Сейчас же верните!
– А они, товарищ лейтенант… того… добровольно!
– Прекратить разговоры! – закричал вдруг лейтенант высоким голосом. – Стойте, как полагается! Опять вымогательством занимаетесь! Двое суток ареста! – Очки лейтенанта мерцали недобрым светом.
– За что же?.. – начал было толстый солдат.
– Позор! – сказал лейтенант, тронул очки, спрыгнул на землю и исчез.
Толстый солдат развел руками. В одной из них была банка.
– Ну вот… – сказал он. – Я ж говорил… Зверь!
Заливается звонким смехом Шурка. Она поднимает с полу опрокинутый котелок и показывает Алексею пустое дно.
Смеется она заразительно и с удовольствием, как смеются только в юности. Алексей широко улыбается.
Он подходит к двери и распахивает ее.
– Теперь можно! Теперь нам никакой «зверь» не страшен.
– «Зверь»!.. – улыбнулась Шурка. – А все-таки как приятно, Алеша, когда думаешь о человеке плохо, а он оказывается хорошим!
Алексей кивнул.
Оба задумались. Потом Шурка вдруг спросила:
– Алеша, а вы верите в дружбу?
– А как же. Солдату без дружбы нельзя.
– Нет, это я знаю. А вот между парнем и девушкой?
– А почему же? Есть девушки даже лучше ребят.
– Я тоже так думаю, а некоторые считают, что возможна только любовь.
– Ерунда! Я, например, с одной девчонкой дружил… Дружили и ни о какой любви не думали.
– А может быть, этого не замечаешь, а сам любишь?
– Ее-то? – удивился он. – Ну нет!
– А может, она?
– Да она девчонка совсем… Соседка наша Зойка. Нет, любовь – это другое, – сказал Алексей и нахмурился.
Шурка улыбалась своим мыслям.
– Алеша, а вам хотелось бы встретить друга?.. Настоящего, чтобы на всю жизнь? – спросила она после паузы.
Алексей кивнул утвердительно.
– И мне! – обрадовалась девушка. – Вот выдумаете, почему я еду? Вы думаете, что…
– Ты правильно делаешь, что к нему едешь! Ты – молодец.
– Ой, все это не так!
– Молодец, молодец. Не то что какая-нибудь вертихвостка.
– Нет, Алеша, вы ничего не знаете…
Оба замолчали. Потом девушка посмотрела на Алексея и, решившись, сказала:
– Знаете, Алеша?..
– Что? – Он повернулся к ней.
Она смутилась. Отвела взгляд.
– Очень пить хочется. Правда?
– Да.
Ночь. Поезд мчится мимо разрушенных сел, мимо обгоревших станций, мимо сброшенных с путей разбитых вагонов.
Шурка не заметила, как уснула на плече у Алексея. Он не может уснуть. Сидит задумавшись. Прислушивается к дыханию девушки. Шурка во сне доверчиво прижалась щекой к его плечу. Он осторожно поднимается и отходит к двери. Смотрит на проплывающие мимо темные деревья молодой рощи.
Шурка разметалась во сне. Алексей глядит на девушку, потом тихо подходит к ней, наклоняется и укрывает своей шинелью.
Поезд подходит к какой-то станции.
Останавливается между двумя составами.
Алексей берет котелок и поднимается.
Шурка открывает глаза:
– Куда ты, Алеша?
– Воды принесу… Ты спи.
Он спрыгивает вниз. Мимо проходит железнодорожник с фонарем в руке.
– Постоим, папаша? – спрашивает Алексей.
– Должно, постоим.
– А колонка где?
– Вон там.
Алексей подлезает под стоящий рядом состав, бежит через пути к колонке. У колонки – длинная очередь. Подходит Алексей. Из репродуктора слышны слова сводки. Вся очередь, замерев, слушает их. «В результате тяжелых боев, в которых уничтожено много живой силы и техники противника, наши войска оставили город Курск».
Алексей обращается к очереди:
– Разрешите, товарищи, котелок набрать, я с эшелона, – просит он.
И, словно найдя выход горькому чувству, женщины набросились на солдата:
– Все здесь с эшелона!..
– В очередь вставай!
Алексей помялся и, махнув рукой, пошел назад к эшелону.
В это время завыла сирена. Из репродуктора послышались слова диктора:
– Граждане, воздушная тревога!..
Оглянувшись назад, Алексей увидел, как от колонки разбегается очередь. Тогда он вернулся. Спокойно набрал воду и, поглядывая на небо, по которому рыскал луч прожектора, быстро пошел к эшелону. Какие-то люди пробежали мимо него. Кто-то ругался у соседнего состава. Алексей полез под вагон и замер – эшелона не было. Он выскочил из-под вагона и оторопело смотрел на пустые пути. Вдруг он заметил того же железнодорожника с фонарем.
– А эшелон где? – спросил он его.
– Ушел эшелон… а ты что, остался?
– Вы же говорили, что он постоит! Нарочно людей подводите? – чуть не со слезами набросился на старика Алексей.
– Воздушная тревога! Приказано разгрузить станцию.
– Что же делать?.. А? Отец? Скажи, что делать? Я должен его нагнать. Посоветуй!
– На Узловой он простоит часа три, а то и больше. А только как до Узловой добраться?
– Надо добраться! Не может быть, чтобы не было способа. Подумай, отец. Может, машина какая?
– Машина?.. А ты к лесному складу беги. Склад-то этот за станцией. Близко.
Склад лесоматериалов. Штабеля бревен, досок, теса. Все это – в тревожном синем отсвете электрических лампочек военной поры.
У склада стоят два старых грузовика.
В одну из машин две женщины-грузчицы накладывают доски. Им помогает маленькая, средних лет женщина в телогрейке. К машинам подбегает Алексей. Он обращается к сидящему в переднем грузовике шоферу. Тот, в полушубке и зимней шапке, дремлет, склонившись к баранке.
– Послушай, друг, мне сказали, тут есть машина на Узловую!
Шофер поднимает голову и оказывается пожилой женщиной с усталым и сонным лицом.
– Извиняюсь, – пробормотал растерявшийся Алексей.
«Шоферша», зевнув, проговорила:
– Вон, иди с ней договаривайся. – И, указав на женщину в телогрейке, снова склонила голову к рукам, лежащим на руле.
Алексей направляется к женщине в телогрейке. Та стоит, разговаривая о чем-то с кладовщиком. Грузчицы перестали работать и прислушиваются к их разговору.
– Я сказал – все, значит, все! Конец! – грубо орет кладовщик.
Алексей подходит ближе и слышит, как женщина тихо, с горечью говорит:
– Совести у тебя нет! Десяток досок недодал. У нас же скот под открытым небом стоит!
– У всех под открытым небом! – орет кладовщик. – Все понимают – война! А ты все канючишь! Уходи, не мешай другим грузиться!
– Постыдись, отдай доски – все равно пропьешь, а колхозу они вот как нужны!
– А ты со мной пила?! – еще громче заорал кладовщик. – Пила?! Да? Ты кого оскорбляешь?! – грудью напирает он на маленькую женщину. – А ну проваливай! – Он толкает ее.