Страница 11 из 20
И тут же, несмотря на шум, спят, выбрав укромное местечко, несколько рабочих.
Алексей и Шурка растерялись от грохота, искр и шума. Они смущены вниманием, которое на них обращают рабочие.
Между станков их ведет девушка-комсомолка в ватной телогрейке.
– Где Павлов? – спрашивает она встречных. – Павлова не видали?
– Нет.
Они идут в конец цеха.
– Бригадира нет? – спрашивает девушка.
– Он, наверно, отдыхает после смены, – отвечают ей.
…Они проходят в соседний цех. Здесь, в небольшой выгородке, прямо на полу, несмотря на шум и грохот, вповалку спят рабочие.
– Так и есть – здесь он! – говорит девушка, вглядевшись в спящих. – Шестые сутки из цеха не выходим – сдаем срочный заказ фронту… – Она улыбнулась. – А потом опять срочный заказ.
Девушка подходит к одному из спящих, наклоняется к нему.
– Павлов! Товарищ Павлов! Проснитесь!
Павлов с трудом просыпается, садится. Сонно смотрит на Алексея и Шурку. Он оказывается молодым парнем, того же возраста, что и Алексей. И они даже чем-то похожи друг на друга – этот рабочий и солдат.
– К вам с фронта, товарищ Павлов! – говорит девушка.
– Ко мне? – удивился тот. – Слушаю вас.
– Нет, нам не этого! – говорит Шурка. – Нам бригадира.
– Ну, я бригадир. В чем дело? – недовольно говорит Павлов.
– Нам нужно Павлова, у которого сын на фронте, – говорит Алексей.
– У нас три таких Павлова. А в чем дело?
– Я ему привез с фронта посылочку. Хочу передать.
– А как сына-то зовут?
– Сергеем, кажется…
– Серега!.. – обрадовался бригадир. – Небольшой такой, глазастый?
– Да, да!
– Это Василия Егоровича сын! Жив?
– Жив.
– А Василия Егоровича нет. Он болен.
– Жалко… – вздыхает Алексей. – А можно ему посылочку передать? Может, кто к нему ходит? – Алексей оглядывает столпившихся вокруг женщин.
– Что вы! Это надо лично! – говорит одна из них.
– Ведь радость-то какая! – заговорили все. – Вы сами идите!
– Я бы с удовольствием!
– Он на поезд опаздывает! – вступает в разговор Шурка.
Но рабочие, окружившие их, не унимаются.
– Разве можно?! – говорит полная женщина в промасленной телогрейке. – Всего несколько минут, а человеку такая радость!
– А далеко?
– Да нет! В педагогическом институте. Там разбомбленных разместили. Поезжайте! Вам Митя покажет. – И женщина побежала к станку, у которого на ящике, по причине малого роста, стоял паренек. Она стащила его с ящика и подвела к Алексею: – Вот он вам покажет, а я за него у станка постою. Разреши, бригадир?
Бригадир согласился.
Шурка тревожно посмотрела на Алексея. Тот развел руками.
– Пойдем, Шура.
Паренек, который провожал их, оказался очень вежливым. При посадке в трамвай он пропустил вперед Шурку и Алексея. Потом его оттерли, и, когда трамвай тронулся, паренек остался на остановке. Но ему было не больше пятнадцати лет, и это решило дело. Паренек побежал за трамваем и, догнав его, быстро вскочил на «колбасу».
Шурка и Алексей видели это с задней площадки. И пока они ехали, через стекло им улыбалось добродушное, перемазанное маслом лицо.
Шурка и Алексей смотрели на полуразрушенный войной город.
– Смотри, – говорит Алексей. – Вот там был театр. Я в нем раз десять бывал. Как приедем со школой, так в театр. А там, видишь, белое здание? За ним техникум – металлургический. Я хотел пойти в него, потом передумал. Пойду в строительный. А может быть, в другой какой. Я еще не решил.
Из-за стекла паренек прокричал им что-то. Заулыбался и показал знаками, что пора сходить.
Шурка и Алексей протиснулись к выходу.
В сопровождении парнишки-рабочего они поднимаются по лестнице института. На площадке их остановила пожилая женщина в синем халате.
– Тише! Вы куда? – спросила она шепотом.
– Мы к размещенным. Вот, товарищ с фронта!
– Туда через котельную надо идти, занимаются здесь… – сказала женщина. И действительно, из коридора сюда доносился мерный голос лектора. – А то подождите, через три минуты будет звонок.
Мальчишка вопросительно посмотрел на Алексея.
– Подождем, – согласился Алексей.
Мальчишка кивнул.
На цыпочках они пошли по коридору.
Там, где коридор поворачивал под прямым углом, виднелся кусок доски. Они подошли ближе и увидели лектора – небольшого седенького старичка в темном костюме и в валенках, несмотря на осеннее время. Слушатели сидели прямо на полу, но от этого лекция не переставала быть лекцией.
– Это физики-механики, – шепчет паренек. – Ихний институт разбомбили, так они тоже здесь занимаются.
Алексей приложил палец к губам.
Раздался звонок.
Студенты, поднявшись, толпой окружили преподавателя.
Алексей и Шурка тихо прошли мимо вслед за пареньком к массивным дверям и отворили их.
Это был физкультурный зал института со всеми его атрибутами: шведской стенкой, кольцами, свисающими с потолка, козлами, турником и т. д.
Как на вокзале, на полу и на койках, поставленных вдоль стены, сидели и лежали люди.
Кто занимался, разложив на кровати книги и тетради.
Кто варил на примусе, поставленном на табуретку, обед. Слышался тихий плач грудного ребенка.
И, несмотря на то что все были заняты своим делом, появление в общежитии Алексея не осталось незамеченным. Алексей остановился в дверях, и через несколько мгновений почти весь зал смотрел на него с надеждой и испугом. Это был солдат, человек с фронта. Он мог быть чьим-то сыном, мог быть вестником радости или горя.
– Вы к кому? – спросила женщина, стоявшая ближе других.
– Мы к Павлову, к Василию Егоровичу.
– Это ко мне… Это от Сережи! – послышался из глубины старческий голос.
Алексей и Шурка увидели старика, который пытался подняться с кровати. Какая-то девочка бросилась к нему:
– Что вы, дедушка! Вам нельзя.
– Это от Сережи! Что с ним? – не слушая ее, повторял старик.
Алексей поспешил к его кровати.
– Не волнуйтесь! Все хорошо. Я от Сергея. Вот… Он прислал вам посылку.
Когда Алексей извлек из своего мешка посылку, все стоявшие вокруг ахнули от восхищения.
– Мыло! – радостно вскрикнула девочка. – Смотрите! Два куска!
Но старик, казалось, не понимал, что происходит.
– Он жив? – спрашивал он, глядя на Алексея.
– Конечно, жив! – закричала девочка и в доказательство вложила ему в руку посылку.
– Жив… – повторил старик, ощутив в руках мыло, и губы его задрожали. Прошло несколько мгновений, пока старик справился с этой дрожью. – Значит, жив… – повторил он с облегчением. – Спасибо! А это от него, значит, посылка…
– Дедушка, вы ложитесь. Вам же нельзя! – сказала девочка.
– Он не ранен? – спросил старик.
– Нет, совершенно здоров.
– Садитесь, пожалуйста. Расскажите, как он там…
Алексей растерянно посмотрел на Шурку. Он не знал, что говорить.
Шурка не могла ничего подсказать ему.
– Ну, воюет он, в общем, хорошо… – начал Алексей. – Даже можно сказать – отлично. Товарищи его уважают… за смелость. Он смелый человек. Командир так прямо и говорит: «Берите пример с Павлова – и боец стойкий, и товарища не выдаст». У нас в полку его все любят…
– Да, да… Его и мальчишкой все любили, – подтвердил старик. Он посмотрел вокруг, делясь с присутствующими своим счастьем. – Анна Андреевна… Слышишь? Сын-то! – Он растроганно покачал головой.
Соседка закивала ему сквозь слезы.
– Садитесь. Выпейте чайку! – пригласила девочка, прибежав откуда-то с чайником. – Вы ведь с дороги.
– Нет, спасибо! Мы пойдем!
– Он на поезд опаздывает! – снова вставила Шурка. – Вы извините, пожалуйста. Ему очень-очень нужно ехать!
– Понимаю. Дело военное… – устало сказал старик. Он опять приподнялся. – Передайте Сереже, что я доволен им! Что живем мы хорошо. – Он повел рукой вокруг. – Об этом не говорите. Это все временно. Пусть он будет спокоен. Скажите еще… Лиза, жена его… работает. Шлет привет. Ждет.