Ноша

И была ли она когда-нибудь на Святой Руси?

Может, и не было, но после подчинения русских земель Москве градус несвободы повысился.

Герцен, анализируя подчинение Новгорода Москве в 1478 году, писал:

«…Свободный от монгольского ига, великий и могучий Новгород всегда ставил права общины выше прав князя. Москва – удел, верный своим князьям, поднявшаяся милостью монголов на развалинах древних городов, заселённая племенем, никогда не знавшим настоящей общинной свободы Киевского периода. Россия могла быть спасена путём развития общинных учреждений или установлением самодержавной власти одного лица. События сложились в пользу самодержавия, Россия была спасена; она стала сильной, великой – но какой ценой? Это самая несчастная, самая порабощенная из стран земного шара; Москва спасла Россию, задушив всё, что было свободно в русской жизни».

Аксель

И какой исторический вывод мы делаем?

Что свободолюбивый Киев последние годы добивается воли, а Москва обещает стабильность в обмен на её потерю? Крым оторвала, войну на Востоке разожгла. А россиян уверяет, что у них-то в стране стабильность. Обеспеченная полной потерей свободы.

Людмила

Так бы и послала его куда-нибудь подальше.

Держится, держится, а потом вдруг сказанёт что-нибудь такое…

– Что, правда глаза колет?

Да пошёл ты! Я реально послала его куда подальше и пожелала, чтобы он оттуда не выбрался!!

Хлопнула дверью и понеслась.

По проторённому маршруту.

Остановилась. Возле бюро путешествий. Это в моих силах – маршрут изменить, вон, прочь куда-нибудь улететь. Хоть на недельку в жаркие страны смотаться.

Я ухватилась за эту идею, подёргала ручку, закрыто. Заглянула в окно. Запустение.

Вот те на, бюро больше нет… Нету туристов. Туристы из России не едут.

Я могла бы позлорадствовать. Да не того было. Я здесь годами визы домой оформляла. Теперь придётся в центр ездить… время терять. А здесь удобно было – под боком.

Но всё что ни делается, делается к лучшему. Не надо будет с хозяйкой этого бывшего бюро встречаться. В мае 2014 года, когда я к ней забежала, я чуть не попала как кур (курица) в ощип.

– Как дела? – спросила.

– Как? – она кивнула на огромный украинский флаг. Раньше его не было. Карта Европы с флажками, куда могут ездить туристы, раньше была на русском, а теперь на украинском. – Вот так, чтобы все сразу знали, на чьей я стороне.

– Понятно.

– Я, – продолжала она, – год назад своим говорю, когда домой, в Украину приехала: вы что, с ума посходили, русский язык вздумали запрещать? А сейчас…

– А сейчас?

– Я ничего в политике не понимаю, но федерация Украины невозможна.

– Почему? Германия – федеративная, Бельгия…

– Это нецелесообразно, не экономично, бюрократию только плодить.

– А кровь проливать?

– Да пошли они все, эти работяги с Донбасса, алкаши, русские прихвостни. В порошок их стереть и дело с концом.

Эта женщина – мать двоих детей, бабушка пятерых внуков… Господи, спаси и помилуй.

Зазвонил телефон. Я его на этот раз не забыла. Сын.

– Мам, как насчёт выходных?

– Без понятия. А есть какие-то предложения?

– Вдвоём бы побыть… – ответил сынок. – Мам, ну ты ж понимаешь…

Понимаю… Никаких жарких стран не предвидится.

– Мам, ты гуляешь?

– Да, дышу свежим воздухом.

– А папа в библиотеку уехал. Можешь домой возвращаться.

Вот спасибо за добрую весть! Я как цуцик замёрзла.

До чего ж приятно пройтись по чистой квартире!

Справа – гостиная, слева – кухня, за ними – моя комнатка, правда, Митя её считает своей, (раньше она была детской Антона) и кабинет Акселя, заваленный сверху донизу журналами, газетами, книгами, папками, вырезками. Ни с чем не может расстаться. Плюшкин.

Ах, какая неожиданность. Он всё же разгрёб свой кабинет.

Есть у нас ещё одна комнатка, крошечная, Mädchenzimmer[11], нам она служит кладовкой. Там полно всякой всячины, надо бы выбросить половину, да руки всё не доходят. Пылесос, ведро, гладильную доску – оставлю, гвозди, молотки, плоскогубцы – по ящичкам разложу, на стремянку залезу и верхние полки освобожу. Что это? Блин. Так вот куда Аксель старые подшивки припрятал. Я думала, в мусорку снёс. В контейнер с надписью «Бумага-картон». Думала, не один контейнер заполнил.

Я всё решительно скинула вниз. Только вырезки оставила, в папку сложила, села на стремянку и прочитала одну. Это была статья Евгения Руге. Он – писатель. За свой дебютный роман «In Zeiten des abnehmenden Lichts»[12] получил Немецкую Книжную премию 2011 года.

Статья называлась «Der Krieg gegen Russland»[13], он её написал после тех страшных событий в Одессе.

Он вынужден, прочла я, прервать свою работу, потому что выбит из равновесия, потому что спрашивает себя, зачем писать книги, если будущего, возможно, не будет. Он знает, это звучит патетично. И такие, как он, кто к чему-то зовёт, кто напоминает о чём-то, не воспринимаются всерьёз. Только не забудем: политическая эскалация, которая чуть не привела к войне между супердержавами, возникла в 1962 году, когда Советский Союз собрался разместить атомное оружие на Кубе и угрожал США. То же происходит и сегодня. Только с точностью наоборот. Ситуация в Украине взрывоопасна, и не нужно быть пророком, чтобы предсказать: эскалация ускоряется. Проевропейский политик Юлия Тимошенко предложила взять «Калашников» и перебить всех русских. Её предложение на Западе не особенно критиковали. И – не избранное – украинское правительство пытается осуществить это предложение.

В Одессе убиты майдановцами 40 человек. Но немецкое радио так преподносит сообщение, так формулирует, пережёвывает, что оно каким-то образом, неизвестно, каким, превращается в свою противоположность. Повсюду трубят о влиянии и вмешательстве Путина. А что с вмешательством Кэрри? Что делает шеф CIA в Украине? То, что население Крыма проголосовало за выход из Украины, обозначается не иначе, как «аннексия». То, что не избранное правительство ведёт военные действия против населения, называется «мерами против прорусских сепаратистов». А «прорусские сепаратисты» – это «вражеские группировки, против которых необходимо выступать».

Нечто подобное, писал дальше Руге, он уже пережил в ГДР – у него в ГДР тоже было такое чувство, которое сводило с ума, потому что простейшие вещи, факты «не замечались». Как теперь в ФРГ. Ни слова о том, что кризис в Украине был вызван Европейским Союзом. Мануэль Барросо, и никто другой, сформулировал весной 2013 года, что «Украина должна решить»: или, или. Или Евросоюз, или Таможенный Союз с Россией.

Но ведь ясно было заранее, что такое давление на расколотую страну, в которой прорусские и проевропейские силы примерно равны, приведёт к разрыву. Почему же Евросоюз тем не менее всё равно давил?

Всё во имя и ради горячо провозглашаемой свободы, свободы инакомыслия, то есть свободы думать по-другому – такая аргументация постоянно и весьма охотно использовалась против ГДР, против социализма. По праву. Россия и сегодня всё что угодно, только не образцовая демократия, и он, Руге, если бы жил в России, был бы, очевидно, противником Путина.

Но ценности, которые представляет этот Евросоюз, которые с риском войны насаждаются на другие культуры и народы, он ставит под сомнение. Он, гражданин бывшей ГДР, понимает тех, кто живёт в недостатке и бедности, тех, кому Евросоюз издалека представляется большой красочной витриной. И в сущности так оно есть – несмотря на попытки Брюсселя сгладить противоречия, разрешить проблемы, связанные с темпом роста и глобализации, нельзя не видеть, что Евросоюз в своей основе и есть то самое: сообщество к востребованию темпов роста и глобализации. И эти темпы роста мы дорого оплачиваем – ухудшение окружающей среды снижает качество жизни. Возникает вопрос: кому эти темпы роста принесут что-то хорошее?

11

Комната для женской прислуги.

12

«Во времена убывающего света».

13

«Война против России», Eugen Rüge, 8 Mai 2014, Die Zeit № 20.