Страница 7 из 84
Демиург отобрал и пробудил офицеров своего ударного подразделения после чего приблизился вместе с ними к порталу. Теперь им следовало ожидать только подходящего случая. Пока же портал оставался в состоянии пониженной активности, излучая исключительно низкоэнергетическое эзотерическое излучение.
Стамбул
12 джумада 1088 года хиджры
12 августа 1677 года от Рождества Христова
Ян Гнинский прошел через Средние Врата, оставляя большую часть свиты с лошадьми за первыми воротами и осмотрелся по Второму Двору султанского дворца Топкапи. С любопытством глянул мельком на Врата Счастья и охраняющих их белых евнухов, после чего перенес взгляд на находящиеся за ними дворцовые застройки. Над воротами высилась башня, в окне которой появилась статная особа в шелковом, сияющем от золота кафтане и в белом тюрбане. Посол из Лехистане слегка кивнул ей, догадываясь, что к нему приглядывается некто значительный. Быть может, какой-нибудь визирь или иной сановник из Дивана.
Мехмед IV, падишах-император, по прямой линии потомок и наследник Османа I и Сулеймана Великолепного, слегка усмехнулся и ответил милостивым кивком. Он не отступил от окна, разглядывая посольскую свиту, состоящую из нескольких одетых в жупаны и кунтуши польских дворян. Среди подбритых шляхетских голов выделялся высокий юноша, у которого еще усы не проклюнулись, который тоже увидел султана и теперь пялился на него, раскрыв рот. Его сопровождал католический священник в ниспадающей до земли белой сутане и с серебряным крестом на груди.
- Кого же это посол привел с собой, Талаз? – спросил султан.
Талаз Тайяр, хотя ему и было более тридцати лет, все время сохранял юношескую красоту. Двигался он с грацией и легкостью, типичной для давнего танцора и великолепно выученного фехтовальщика. Он вообще был знаменит чуть ли не женской красотой. Талаз слегка подкрашивал себе глаза и пользовался крепкими духами, не сторонился он дорогих шелков и украшений. После вопроса султана он согнулся в изящном поклоне и мельком глянул сквозь узорчатые оконные решетки.
- Юноша этот – сын польского вельможи, иновроцлавского каштеляна Тадеуш Янецкий, высланный в посольство ради обучения. Наверняка отец собирается выучить его на дипломата, но, судя по отсутствию живинки, написанному на лице юноши, это будет делом нелегким, - ответил тот без малейшего колебания. Долгополый – это ксендз Лисецкий, исповедник посла и его доверенный приятель. Подозреваю, что, как и все священники, он доносит своему епископу, скрупулезно отмечает каждый грешок Гнинского и каждое его словечко, чтобы передать его своим иерархам. Все остальные – это советники, некоторые из них – это доверенные люди короля Яна, некоторые могут предоставлять услуги различным магнатским родам. Эти будут докладывать своим суверенам: Потоцким, Радзивиллам, Замойским.
Султан нетерпеливо махнул рукой. Уж настолько сильно, чтобы еще и интересоваться фамилиями польских магнатов, он Лехистаном не интересовался. Врага знать хорошо, особенно его слабости, только не перегибая палку. Тем не менее, он кивнул в знак признания заслуг Тайяра. Его главный разведчик, как и всегда, был превосходно подготовлен и знал все обо всех. Талаз занимал пост лалы, доверенного учителя, а неофициально – следователя, отвечающего непосредственно перед падишахом и подчиняющегося исключительно нему. Он входил в состав личной, благородной гвардии повелителя и был одним из вернейших слуг.
Через пару минут к послам вышел главный драгоман, то есть официальный переводчик-дипломат. Вот уже много лет им был грек Александр Маврокордатос. Пускай иноземец, да еще и христианин, он верно служил османской империи. Тайяр неоднократно его просвечивал, но ни малейшего изъяна в характере драгомана не обнаружил.
В конце концов вся толпа исчезла в дворцовых павильонах, и султан отошел от окна. Сегодня чести приема падишахом посольство не удостоится, для этого еще рановато. В соответствии с церемониалом, вначале ляхи должны были убедить великого визиря, что они этого достойны. Так что Мехмед IV не должен был еще морочить себе ими голову. Вместо того он собрался отправиться в гарем и позволить женщинам немножко помучить его сплетнями и ласками. Опять же, необходимо было приглядеться к асеми, молодым невольницам, полученным в качестве дара. А вдруг какая и понравится?
- Позволь, повелитель, мне удалиться, - сказал лала. – Мне наконец-то следует осмотреть то самое странное нечто, что разрушило квартал кожевенников.
- Это нечто, вроде как, называют чудом-юдом, - вздохнул Мехмед IV. – Кара Мустафа утверждает, что оно может нам пригодиться. Он наложил лапу на чудо-юдо, но, похоже, ага янычар тоже заинтересовался этим чем-то. Его охраняет уже целый батальон пехотинцев. Действительно, самое время, чтобы мы этим занялись и что-то с этим сделали. Отправляйся туда и закрой дело. Пускай это нечто исчезнет. Если этим чем-то нельзя будет воспользоваться, погрузите его на барку, вывезите подальше от берега и затопите. Сосредоточься только лишь на этом. О ляхах тебе беспокоиться нечего, переговоры продлятся еще много месяцев.
- Естественно. Впрочем, нам и так известно, чем они завершатся, - признал шпион. – Поляки сорвали бучацкие пакты, теперь же захотят нарушить и те договоры, что были заключены в Журавно. Они не желают платить дани и пытаются отодвинуть угрозу с нашей стороны, подкупая нас подарками. Они привезли их больше десятка телег.
- Лехистан измучен войнами, он слаб. Это вот гротескно кичащееся богатством посольство – тому самое лучшее доказательство, - сказал султан. – Даже если бы посол перекупил всех пашей и визирей, я не соглашусь на вывод войскс Украины и Подолья. Быть может, отдадим им Белую Церковь и Паволочь, но не более того. Я возобновлю предложение: вместе против России, либо никакой речи о каких-либо уступках.
- Такое было бы возможно, если бы Лев Лехистана принял ислам и приказал сделать то же самое подданным, но это предложение он уже отбросил. Впрочем, все его предшественники сделали то же самое. Слишком много вокруг них прислужников папы римского, католических священников, которые держат руку на пульсе и даже не допускают того, чтобы король обдумал подобную мысль.
- Даже забавно, что папа римский спасает задницу царю и православной России. Но он понимает, что если бы родился турецко-польский союз, он не остановился бы на покорении России. Полумесяц за несколько лет покорил бы всю Европу, - с улыбкой произнес султан, на мгновение позволив увлечь себя мечтам. – Красивый сон, не правда ли? Зеленые знамена Магомета, развевающиеся в Риме, Вене, Париже, Лондоне…
- Весь север, с его зимами и льдом, мы отдали бы Льву Лехистана, а ты, император, владел бы всей остальной Европой, - Талаз поклонился.
- Все это сладкие мечты, а нам необходимо спуститься на землю. Поначалу позаботимся о том, чтобы не утратить владений в Африке, то есть Египта и побережья Красного моря. Опять же, необходимо упорядочить дела на собственном дворе. Так что займись ликвидацией чуда-юда, дорогой Талаз. Не могу я уже слушать тех глупостей, которые повторяют женщины в гареме. Одни говорят, что из твари выйдет новый Магомет, другие – будто бы сам сатана. Хватит, покончим уже с этим.
Двери гарема раскрылись и в них встал Кизляр Ага, начальник евнухов. Он испепелил взглядом Тайяра, останавливая того на месте. В женские помещения мог входить исключительно падишах. Так что лала кивнул громадному толстяку в ниспадающем до земли энтари и развернулся на месте, чтобы тут же исчезнуть.
Стамбул
13 джумада 1088 года хиджры
13 августа 1677 года от Рождества Христова
Пан Михал в самый последний миг удержался, чтобы не стукнуть Тадеуша по башке. Вот только неудобно было лупить подопечного, к тому же - при людях. Молоденький отпрыск иновроцлавского каштеляна засмотрелся на женщин, кормящих котов, что чуть не свалился в сточную канаву. Панцирный в самый последний момент схватил его за воротник жупана и притянул к себе. И это был не первый раз в течение буквально получасовой прогулки по улицам Стамбула. Парень был до невозможности рассеянный, все время его занимали не те вещи, которыми заниматься следовало. Он глядел на архитектуру, вместо того, чтобы себе под ноги, пялился на прохожих, вместо того, чтобы думать, куда идет. По этой причине парень наскочил на прилавок продавца мяса на палочках и чуть не растоптал покрытого паршой нищего. И всем при этом он восхищался и радовался, как соответствовало бы полнейшему придурку.