Страница 57 из 98
Я с уважением поглядел на жреца.
Жрец повторил свой крик.
Девушки уходили прочь в светлеющий лес.
- Куда это они? - ошеломленно спросил Валентин Аскерханович.
- Мыться, надо полагать, пошли, - пожал плечами Мишель, - ты лучше погляди, что эти суки с (бормотом сделали.
- Скажи спасибо, - философски заметил Валентин Аскерханович, - что хоть это оставили!
Глава третья. Пещерная жизнь
- Ббте, - полковник бегал по своему кабинетику, - ну, орлы, ну, соколы! Как вы умудрились сразу (бормота не распознать! Это ж, ебте, легче легкого!
- Осмелюсь доложить, - встрял Мишель, - коллега полковник, - но не одни мы не заметили категорических... - Мишель призадумался, - нет, этих патриархальных изменений в коллеге Тихоне.
Гордей Гордеич затопал ногами:
- Кардинальных, во-первых, ебте, употребляй только те слова, что знаешь, во-вторых, и в-третьих, ты мне байки прекрати травить.Ты мне два трупа привез и не пойми что, киш-миш какой-то, ебте, олья-подрида, ирландское рагу...
- Коллега полковник, - угрюмо заметил Мишель, - но в лаборатории анализы показали - (бормот.
- Ббте! - полковник ударил себя по ляжкам. - Да если бы анализы не показали, я бы тебя и вовсе слушать не стал, я бы из тебя самого (бормота сделал, - полковник хлопнулся в кресло, - уф, уморил, - он и в самом деле утер пот с лица.
...На обратном пути в казарму Мишель материл Гордей-Гордеича.
Я смотрел на мелькающие мимо нас пальмы в кадках, потом на выбеленные стены.
"Вот те на, - внезапно подумал я, - и это - мой дом? И я тосковал по нему, по этому пещерному житью, там, под открытым небом, в мире, полном звуков и запахов? Это - мой дом? Привык, притерпелся?"
Я вспомнил успокоившегося, утихшего Нахтигаля. Он - спал, освобожденно, счастливо.
Слоновья туша мерно и мирно дышала - вверх-вниз; пасть была распахнута, и было видно, как затягиваются, зарастают раны неба.
Тогда я спросил у Мишеля:
- Зачем он это делал?
- Кто? - переспросил Мишель. - Тихон?
Он пожал плечами, потом сказал:
- Власть. Вообще неизвестно, что там в организме щелкает, когда обормотом становишься. Но я думаю - власть. Свобода и власть. В "вонючки" хлопаешься со страху, прыгуном, борцом или еще каким ни на есть монстром делаешься от привычки, от воздуха поганого наших пещер, ну а обормотом власть...Ты - уродина, ты - страшен, отвратителен, но ты - всевластен, ты свободен. Ты никого не боишься, наоборот, все тебя боятся.
Тогда я посмотрел на Мишеля с уважением.
Впрочем, он тут же добавил:
- А на самом деле, кто ж его знает, отчего кто кем становится. Судьба, ебте, как говорит Пиздей.
- Эй, Одноглазый! Ты что, заснул?
Грузовик стоял у дверей нашей казармы.
- Да нет, - ответил я, - просто задумался.
- Думай - не думай, - усмехнулся Мишель, - а вот оно - приехали.
Мы спрыгнули на бетонный пол.
Хуан выглянул в дверь
- О, - обрадованно сказал он, - прилетели? Какая встреча, какая нежданная встреча!
Грузовик поехал в гараж. Мишель проводил его взглядом и недовольно заметил:
- Вы тут, ребята, совсем оборзели. Почему докладываешь не по уставу?
Хуан приложил ладонь к виску и дурашливо отрапортовал:
- Коллега бриганд! К нам тут чмо из санчасти забежало, так мы его всей казармой учим.
- Ух ты, - поразился Мишель, - дай полюбоваться.
- Вам, - поклонился Хуан, - как возвращенцам с далекой планеты, да еще возвращенцам с потерями - без очереди.
- Валяй, - весело приказал Мишель.
Мы вошли в казарму.
- Смирно! - гаркнул Хуан.
Толпа галдящих "отпетых" замерла на секунду, а после грянула:
- Ва-ва-здра...
- Ша, - гаркнул Мишель, - Одноглазый, вперед, сходи посмотри, что там эти бездельники приволокли...
"Отпетые" расступились, и я еще издали увидел полураздавленную Катеньку с вываленным на пол казармы багрово-склизким языком.
Я подбежал к ней, нагнулся.
- Одноглазый, - услышал я за своей спиной, - вдарь жабище, чтоб подохла, немного осталось...
Я хотел было выкрикнуть: "Она меня спасла", - но скрепился.
Полувыдавленными, залитыми кровью глазами жаба Катенька смотрела на меня.
Ладонью я коснулся ее растерзанного горла, и слуха моего достигли забившиеся в ладони, клокочущие цифры: шесть-ноль-девять-ноль-шесть.
Я поднялся.
Телефон был в канцелярии.
Я огляделся.
- Одноглазый у нас, - сказал Мишель и положил руку мне на плечо, гуманист!
...Я поднял телефонную трубку, набрал номер.
- Алло! - услышал я голос Фарамунда Ивановича.
- Фарамунд Иванович, - сказал я, - это говорит ваш бывший пациент, Джек Никольс из третьей роты Северного городка. Подъезд седьмой. Здесь находится Катя... Да... В расположении части. Да... а как сюда попала - не знаю. Да... Вы сами понимаете. Приезжайте скорее.
Я повесил трубку.
Минут через пять приехал Фарамунд с двумя ящерами и полковником.
Ящеры осторожно погрузили полураздавленную, слипающуюся, обвисшую тушу Катеньки на носилки.
Странно и страшно было видеть свистящее, еще живое дыхание бесформенной груды.
Гордей Гордеич петушком наскакивал на Мишеля:
- Отметил, ебте, свое возвращение со звезд, астронавт, аргонавт, ебте. отродясь у нас такого позора не было!.. Ббте! - вопил полковник. - Ты почему людей не построил, как следует? Что это у тебя, ебте, казарма "отпетых" или отпетый бордель?
- Третья рота! - громыхнул во всю силу своих легких Мишель. - Стройсь!
Мы выстроились в две линии по всей длине казармы.
- Ох, - страдальчески сморщился полковник, - оглушил!.. ты бы, ебте, лучше так орал, когда твои подчиненные, позоря, позоря, ебте, звание "отпетого" черти что тут вытворяли! Ты, подлец этакий, небось молчал, ммерзавец, - полковник с видимым удовольствием выговорил это слово, - да не просто молчал, а еще и суетился, ебте, организовывал, раздачу слонов и Шехерезад... Ббте, ребятки, не толпитесь, станьте в очередь...
Смешок прошел по рядам "отпетых".
Полковник не обратил на него никакого внимания. Он был в наитии, в восторге.
Мишель глубоко вздохнул, поднял голову и, чуть сузив глаза, стал глядеть куда-то поверх беснующегося Гордей-Гордеича, в видимые только ему (Мишелю) космические дали.