Ты можешь любить

- А может и лучше, что я молчала, - неожиданно возразила ему Беллатриса. - Когда у нас земля горела под ногами и мы не знали, живы ли вы, и что случилось в Годриковой впадине, а потом нас, тех, кто выжил, заточили в Азкабан, не все дождались вашего триумфального возвращение. А ведь это были взрослые сильные и опытные маги. Может, и хорошо, что Полина не попала в этот водоворот. Сиротку Вульф мракоборцы и члены Ордена не тронули. А мисс Мракс была бы под ударом. Фадж не пощадил бы и ребенка только за то, что она - наша дочь!

- Мама! - гневно перебила ее Полина. - Что ты говоришь?! Я - ваша дочь, вот именно, а не приемыш, и не сквибка, и я очень жалею о том, что в трудные времена не была там, рядом с вами. Может, тогда все было бы иначе! Я уже не была ребенком и смогла бы сражаться и, может быть, защитить вас, предотвратить беду!

- Когда у тебя будут свои дети, ты меня лучше поймешь, - с горечью сказала Беллатриса и отошла к окну. - Ты рассуждаешь, как воин. А я - как мать.

- Я рассуждаю, как ваша дочь, - ответила Полина, и на это нечего было возразить. Какое-то время все трое молчали.

Полина снова думала о Сент-Остеле и о лохматом озорном мальчишке, дразнившем на берегу моря своих кузин. Несколько часов он сорвался с помоста и упал за занавес Арки Времени в Отделе тайн. И мать на секунду опустила волшебную палочку, а в ее глазах мелькнула боль. Два видения продолжали друг друга. "А у тебя мировоззрение правильное!" - распаленный спором мальчик спрыгивает с пирса и удаляется по алому в лучах закатного солнца берегу. "Ну и пожалуйста! Дурак!" - звенящим от обиды голосом выкрикивает вслед смуглая девочка и провожает его таким же горьким взглядом, а в глазах - слезы. А недавно Полина увидела такое же выражение на лице уже взрослой Беллатрисы. А Сириус, такой же растрепанный, но уже полуседой, с изможденным лицом, парируя ее заклятия, смеется и подшучивает над кузиной, как тогда, когда убегал с ее шляпой. И вдруг его смех обрывается, как обрубленный. А женщина смотрит на его падение с запоздалым ужасом, осознавая, что совершила непоправимое, а их шуточный поединок на этот раз зашел слишком далеко.

- Вот и Сириус, - тихо сказала Беллатриса, очевидно думавшая о том же, - я так и не смогла его спасти. Теперь и в этом тоже я виновата.

- Белла, ты меня очень обяжешь, если перестанешь брать на себя вину за все случившееся с незапамятных времен! - с привычным раздражением перебил ее Волан-де-Морт. - Твой кузен был слишком верен нынешней власти мира волшебников и не желал признавать, что правление Фаджа и Дамблдора доживает последние дни. А Корнелиус, как вампир, периодически нуждался во вливаниях свежей крови, и тех, кто ему служил, обрабатывал так, что люди шли на гибель, уверенные, что служат правому делу, за которое не жалко даже самой дорогой цены. Если Сириус добровольно сделал из себя идиота, прислуживая этим манипуляторам и ломая ради них шею даже после того, как они обрекли его на многолетнее заключение в Азкабане вместо настоящего убийцы Поттеров, то в этом виноват лишь он, и никто больше! Или я неправ? - вкрадчиво поинтересовался он.

- Конечно, вы правы, милорд, - Беллатриса опустила глаза, рассматривая черный жемчуг, которым был ушит ее подол. - Но мне все равно тяжело осознавать, что все так закончилось. Все-таки Сириус не был мне чужим. Простите.

Полина укоризненно посмотрела на отца. Волан-де-Морт поджал губы и ответил ей хмурым взглядом.

- Ну хорошо, - сказал он уже без металла в голосе, - я все понял. До чего же вы, женщины, верите этой химере о любви, привязанности и прочей дребедени!

- Ты действительно считаешь, что это химера? - спросила Полина. - А разве ты не понял...

- Я просто видел, что вы хорошо сражаетесь, - быстро прервал ее отец.

- Потому, что мы хотели выиграть бой ради тебя.

- А что же тогда увеличивало МОИ силы? - саркастически поджал тонкие губы Волан-де-Морт.

- То же самое, - спокойно ответила Полина. - И потом, разве ты искал меня, только как свою наследницу?

Волан-де-Морт промолчал, но на его лице уже была не саркастическая усмешка, а внимание и размышление о словах дочери.

- И разве ты ничего не испытывал к маме в то лето? - продолжала девушка. - Я знаю, что, если кто-то из супругов использовал любовные чары или Амортенцию, то дети, рожденные от этой связи, как правило, не способны никого любить. Но разве не бывает исключений?

- Одно на миллион.

- Ну вот, значит, все-таки бывает...

- Не в моем случае. Магия крестражей разделила мою душу на части, которые я надежно спрятал...

- Однако же одна часть души осталась у тебя. И она живая.

Волан-де-Морт изумленно посмотрел на дочь. До сих пор он гнал от себя такие мысли и смеялся над всякими, как он говорил, "глупыми сантиментами". А сейчас снова вспомнил Сент-Остел. И как совсем недавно впервые обнял Полину.

- Нет правил без исключений? - уже более мягким голосом спросил он.

- Да, папа. Я уже почти уверена в том, что на самом деле ты можешь любить...