Страница 12 из 25
И если программа Молчанова «по-над жизнью», то «Взгляд» – это энергетика, доведённая до абсолюта журналистская наглость-настырность. Но и тот, и другой формат всё-таки чуть «понарошные», чуть снобистские. Что не умаляет их достоинства.
– Какой версии убийства Влада Листьева отдаете предпочтение?
– «Отдавать предпочтение» какой-либо версии убийства как-то странно… Я хорошо помню тот день, и он описан в моём дневнике очень подробно и эмоционально: мы все были слишком рядом, чтобы не отнестись к этому, как к личной трагедии.
90-е годы – странные и страшные. И то, что происходило вокруг, вызывало у меня примерно такую же реакцию, как у героини михалковской «Рабы любви» – «Вы, звери, господа!». Стресс мой после того жуткого весеннего дня, когда не стало Влада, долго не проходил.
– Верили в искренность и пассионарность журналистов тогда, в конце 80-х?
– Что касается искренности, то о себе могу сказать, что она была настоящая, детская, ощущением того, что мы делаем какое-то очень большое общее дело. И спустя 30 лет считаю, что мы и правда кое-что для нового сознания-осознания людей делали.
А пассионарность, т. е. непреодолимое желание изменить жизнь, жертвовать во имя высоких целей, она тоже была. Таким в то время (подчёркиваю – В ТО ВРЕМЯ!) был мой хороший приятель и совершенно безбашенный храбрец журналист Юрий Щекочихин.
– Вы с Малкиным не на всех юбилейных торжествах «Взгляда» бываете. Игнорируете или не приглашают «родителей» проекта?
– Я, например, не прихожу, потому что меня не зовут. А один раз позвали (ещё при Разбаше), но каждый там славил себя, и оказалось, что все «несли бревно». В какой-то момент Андрей Разбаш встал и сказал: странно, что все забыли про мать «Взгляда». Это он меня имел в виду. Было приятно. И немножко грустно, когда я смотрела на эту звеняще-гудяще-энергичную толпу незнакомых людей, которые рассказывали о том, как они создавали передачу…
– Изменилось ли отношение к «Взгляду» за эти три десятилетия с точки зрения профессиональной ведущей?
– Нет, не изменилось! Это был прорыв в новую, неизведанную жизнь, в новое телевидение. Не лицензионное, не подсмотренное, не украденное, а нами «изобретённое». И ведущие были прекрасные, получше многих теперешних в силу образованности, интеллекта, культуры и ощущения не только своей значимости (а она, конечно, была, и было милое самолюбование). Но, главное, все мы понимали: это не просто передача – это акция, миссия по «размораживанию» сознания людей, по конкретной помощи нашей стране, которую все мы хотели видеть свободной. И какое-то время так и жили – свободными.
«Принцесса в анамнезе». Юлия Меньшова. Август 2017
Так совпало, что в тот день (31 июля 2017-го), когда я готовил вопросы для прекрасной Киры Прошутинской, по ТВЦ был повтор выпуска её «Жены» с Верой Алентовой, и я вспомнил интервью «Собеседнику», в котором «родительница» «Взгляда» говорила о дочери своей героини:
«Когда-то Владимир Познер сказал мне: «Кира, а вы когда-нибудь пробовали не переживать, а просто работать?» Хороший вопрос. Пробовала. Не получается. Когда я в четвертый или пятый раз правлю текст, редактор Люся Сатушева почти умоляет меня: «Кира Александровна, оставьте свой маниакально-депрессивный педантизм!» В день записи я пишу СМС редакторам Люсе и Кире с одним словом: «Простите!» За мой маниакальный педантизм… Заимствование на телевидении – тема отдельного разговора. Озвученные нами идеи порой реализовывались другими людьми на центральных каналах с небольшими изменениями. Сначала было ужасно обидно. Сейчас думаю: ну, похожая, и хорошо. И когда мне говорят: «Всё же у вас разговор с героинями гораздо глубже, чем в «Наедине со всеми», я отвечаю: «Не забывайте, у нас программа выходит два раза в месяц. А «Наедине со всеми» каждодневная передача, физически невозможно выкладываться на сто процентов». Хотя я считаю, Юля Меньшова ведет профессионально, хорошо».
Мне представляется, что эти две замечательные ведущие работают всё-таки в разных жанрах. И каждая – № 1 именно в своём. И помянутый Познер значительно слабее этих интервьюеров по-любому параметру.
Мнение Юлии Владимировны Меньшовой, лучшего ТВ-собеседника в своей весовой категории – для этой книги имеет значение «тренд-образующее», по мне. Не потому что она «Принцесса в анамнезе» и красивая женщина, вовсе нет. Однако я запомнил её жёсткий & лаконичный ответ на мой вопрос в давнишнем интервью серии «Правда-24»: «НЕПРОФЕССИОНАЛИЗМ» – это то, что её раздражает в людях; и это мне очень и очень понятно. То, что такое отношение к ремеслу Меньшова не скрывает от коллег – объясняет и некоторые трудности в карьеропостроении, о коих мне известно.
– «Взгляд» стартовал, когда вам было 18: в мастерской Калягина, у которого вы постигали актерское мастерство что-то говорили об этом проекте или богема существовала в параллельном пространстве?
– Студентов театрального ВУЗа и сейчас с трудом можно назвать «богемой», а уж в те годы – особенно… Но это верно, что телевидение было крайне далеко в то время от театральной среды, и я не могу припомнить никаких разговоров на эту тему.
Скорее, «Взгляд» в своей содержательной части тогда интересовал более взрослую аудиторию. Именно этот парадокс привлекал: ребята такие молодые, а так здраво мыслят и такие смелые.
– Когда Иван Демидов пригласил вас в 1994-м на ТВ, вы знали о его «взглядовском» прошлом?
– Нет. Я знала его как ведущего «МузОбоза», но как-то не соотносила, что эта программа имеет прямое отношение к команде «Взгляда». Поняла это, только начав работать на ТВ-6.
– Вы неоднократно брали интервью для своего мегапопулярного ТВ-проекта «Наедине со всеми» у Александра Любимова, и мне как зрителю было очевидно, что собеседник вам нравится. Он был любимым ведущим «Взгляда» или тогда вы не знали друг о друге?
– Мы не были знакомы до встречи в программе «Наедине со всеми», и он не был моим любимым ведущим во «Взгляде». Я в годы популярности этого проекта не очень выделяла кого-либо из ведущих отдельно, все находящиеся в студии воспринимались, скорее, единой командой. Хотя Любимов – безусловный харизматик, и внимание на себе останавливал.
Сегодня Александр Любимов и впрямь мне был очень интересен как собеседник, но его «взглядовское» прошлое, пожалуй, не слишком влияло на этот интерес. Несмотря на то, что это очень насыщенная и важная часть его биографии, которая, безусловно, мощно формировала личность.
Но мне всегда любопытен человек – в настоящий момент. Сиюминутный портрет. Со всем обобщённым багажом выводов о прожитом отрезке жизни, которые сделаны. Александр Любимов показался мне человеком, мыслящим нелинейно и нестандартно, и именно это было чрезвычайно интересно.
– Был ли Эдуард Сагалаев, глава ТВ-6, на котором вы в 1994 году начали свою теле-карьеру, одним из «архитекторов перестройки»? Что думаете об этом медиагиганте?
– Был или не был – не знаю. Не думала в таком ключе.
И лишь «отраженным светом», по рассказам Вани Демидова, понимала, работая на ТВ-6, мощь этого человека. Главным образом, мощь его креативных идей и способность бороться за них.
На ТВ-6 мы с Сагалаевым уже не так часто пересекались. Он был человеком огромного обаяния, но я не видела его в непосредственной работе.
– Какой ТВ-проект можно считать нынешним аналогом «Взгляда»?
– Никакой. Телевидение сегодня вообще не занимает того места в обществе, которое у него было в 90-е. Поэтому невозможны даже приблизительные аналогии.
– Считаете ли, что действительно «Взгляд» и рок-музыка развалили СССР?
– Такая постановка вопроса мне всегда казалась забавной. Журналистике и искусству всегда хотелось льстить себе иллюзией своего мощного воздействия на общество, но, с моей точки зрения, эта идея слишком далека от правды.
– Доводилось сравнивать «Взгляд» и «До и после полуночи» Владимира Молчанова?