Ниндзя-киллер

  Какого там? Место не самое приятное, особенно компания! Обезьянник есть обезьянник.

  Надежда спустилась по ступенькам, отказавшись от лифта. И затопала каблучками по мостовой. У нее был выбор: воспользоваться общественным транспортом, или вызвать такси. Или прокатиться на велосипеде. Своей тачки у девицы не было. Что досадно.

  Хотя ездить умела Надежда неплохо. Девушка прибавила шагу, может дойти пешком? Хотя нет, по Москве далеко. Лучше попользоваться метрополитеном.

  Мальчику и в самом деле пришлось не сладко. Раздосадованный тем, что какой-то сопляк бьет полицейских глава РОВД распорядился отправить пацана в штрафной изолятор.

  Вовку отвели в специальную комнату и приказали раздеться. Потом молодая женщина его обыскала, заглянула даже в рот, сунув руки в резиновых перчатках под язык.

  Вовка ощутил себя этим униженным. Хотя женщина в белом халате и старалась касаться мальчишки осторожно.

  Хуже другое, когда пришел парикмахер и обрил голову под машинку. Красивые, чуть золотистые волосы мальчика падали под шум. Вовка чувствовал, что с каждой прядью волос пропадает частица его самого. А его брили словно уголовника. Но таковы правила штрафного изолятора.

  Затем вымыли в душе окатив со шланга водой. Отвели в помещение где сняли отпечатки пальцев, и ступней.

  И лишь потом, наконец, выдали казенную одежду с номерком, и неуклюжие ботинки.

  Конечно, неприятно когда тебя стригут, моют, словно котенка, снимают отпечатки пальцев - играть на рояле. И особенно когда пальцами в резиновой перчатке лезут в рот, а затем просят приседать голышом перед зеркалом. И молодая женщина на это смотрит.

  Но признаться честно, полицейские хоть и покрикивали, но не били. Мало того даже дали чаю на ночь. Камера оказались чистая, хотя и с разрисованными стенами. Четырехместная, но в ней оказался только один мальчишка.

  Вовка постелил себе матрас, и одеяло с подушкой. Подушка маловатая, казенная. На нарах не слишком мягко, пахнет хлоркой. Но, во всяком случае, в камере сухо, не подземелье, и наручники сняли. Мальчишка проснулся и молча, смотрел на Вовку. Тот уставился на сокамерника. Нет, пацан в камере не выглядел страшным уголовником. Тоже стриженный, несколько худощавый. На руке, правда, наколка. Но не старше Вовки, и несколько мельче.

  Мальчишка с удовольствием сбросил казенную робу. Она жала в не погодам широких плечах Вовки. Пацан скинул ботинки, а также штаны, которые готовы слететь с талии. И ощутил облегчение, оставшись в одних трусах, единственная родная вещь, что на нем осталась. Все остальное было изъято.

  Вовка поиграл мышцами, демонстрируя великолепный пресс и рельеф мускулатуры. А потом спросил у сокамерника:

  - А ты за что сидишь?

  Тот негромко произнес:

  - Я за кражу... - И тут мальчик добавил. - Но обычно принято говорить не сидишь, а за что закрыли.

  Вовка кивнул и прилег сверху на одеяло. Накрываться было немного брезгливо, да и явно еще пахло синтетикой. В самой камере, правда, слегка прохладно. Еще май и стены не прогрелись, как следует. Мальчишка-напарник заметил:

  - А ты здоровый... Наверно забакланил кого-нибудь?

  Вовка с гордостью ответил:

  - Да двух ментов... Плюс еще несколько угонов машин!

  Мальчишка-напарник присвистнул:

  - О-о-о! Ты будешь в авторитете! За это уважают!

  Вовка ухмыльнувшись, заметил:

  - Зато ботинки не того размера! И рома серая!

  Мальчишка шепотом заметил:

  - Тут можно ходить в своем... Когда выпустят из штрафного изолятора. Но они на тебя злые!

  Вовка шлепнул босой ногой по металлу и произнес:

  - Да этого у них не отнять!

  Наверху горела зеленоватая лампочка. Она успокаивала. Вовка не слишком был расположен разговаривать. Тем более день был тяжелый. После задержания мальчика допрашивали несколько часов. Бить правда малолетку не решились, с этим сейчас строго. Это взрослого еще могут отдубасить, и то, смотря кого. Но задавая сотню, раз одни и те же вопросы вымотали страшно.

  Вовка все же накрылся казенным, еще относительно новым одеялом и повернулся на бок. Утро вечера мудренее. И меньше мыслей. Как-нибудь и тут проживешь.

  Мальчишка провалился в сон. Ему снилось что-то такое...

  Приют для детей располагался в промышленном районе столицы и впрямь напоминал тюрьму. Всюду решетки, камеры-бараки. Олег в реалистичном видении ночевал на деревянных плохо обструганных нарах. Рядом лежали другие мальчишки, как из рода людей так и инопланетяне.

  Ни каких одеял, матрасов, подушек, натруженное и нередко избитое тело лежит на голом дереве. Причем на ночь ногу приковывают за цепь, чтобы не сбежали. В камере детей около сотни, очень душно, тела потные, избитые рядом в углу параша, нет даже канализации. И это в Державе, чьи звездолеты бороздят просторы галактики, а флаги венчают десятки тысяч населенных миров! Впрочем, ребята стараются справить нужду на улице, примерно две трети суток у них занимает работа. Самой тяжелой считается в цеху, пыльная и нудная. От нее ужасно устает спина и руки, а перед глазами начинает "глючить", операции простые, но трудоемкие требуют повторов. Более приятная работа, на свежем воздухе в поле или на стройке. Детей чтобы они меньше уставали и получали разрядку, стараются чередовать на различных трудовых процессах. Но все равно тело болит, многие мальчики, в приюте - людей почти половина постанывают во сне.

   Владимир нервно ворочается, цепь звенит, кольцо растерло до крови ногу. Звучит сирена, это значит подъем, на работу. Детское тело еще не отдохнуло, прочие мальчишки - голые человеческой расы и мохнатые отпрыски других миров с трудом подымаются. Накопленная за месяцы рабства усталость отдается тупой болью в мышцах. Цепи, которыми управляет вмонтированный чип, слетают с ног автоматически, они сделаны из очень прочного сплава, который невозможно перепилить. Появляются надсмотрщики, звучат грозные окрики.