Страница 2 из 7
— Проф, может, вы хоть намекнете что-нибудь? Брать с собой масло для загара, или как?
Мэтсон усмехнулся:
— Сынок, я рассказал вам все, что знаю. Место для проведения экзамена выбрано преподавателем из Европы, а я выбирал место для его класса. Но где это, я знаю не больше вашего. Так что можете прислать мне оттуда открытку.
— Но… — задавший вопрос парень вдруг замолк, потом резко встал: — Проф, это несправедливая проверка. Я выбываю.
— Мы, конечно, думали о справедливости в последнюю очередь, но я не понимаю, почему все-таки испытания кажутся вам несправедливыми.
— Нас могут забросить куда угодно…
— Верно.
— …на обратную сторону Луны, в вакуум. Или на планету с хлорной атмосферой. Или куда-нибудь посреди океана. Я даже не знаю, что с собой брать — скафандр или каноэ. Так что черт с ним, с этим экзаменом. В реальной жизни так не бывает.
— Не бывает, значит? — вкрадчиво переспросил Мэтсон. — То же самое сказал Иона, когда его проглотил кит. Однако я могу дать вам кое-какие наводки. Испытания, по нашему мнению, может выдержать любой, у кого хватит сообразительности и сноровки. То есть мы не выбросим вас в ядовитую атмосферу или в вакуум без дыхательных аппаратов, а если вы окажетесь в воде, то берег будет близко. В таком вот духе. Я не знаю, куда именно вас отправят, но я видел список экзаменационных территорий для выпускников этого года. Любой достаточно сообразительный человек может там выжить. Ты должен понимать, сынок, что Совет по образованию отнюдь не стремится прикончить всех претендентов на ключевые профессии.
Парень сел так же резко, как вскочил.
— Уже передумал? — спросил инструктор.
— Э-э-э… Да, сэр. Если испытания справедливые, я участвую.
Мэтсон покачал головой:
— Ты уже провалил экзамен. Свободен. В канцелярию можешь не заходить: я им сообщу.
Парень начал было протестовать, но Мэтсон только мотнул головой в сторону двери и коротко произнес:
— Вон.
В аудитории повисло неуютное молчание, и, лишь когда за неудачником закрылась дверь, Мэтсон оживленно продолжил:
— Это курс прикладной философии, и здесь я решаю, кто готов к экзамену, а кто нет. Каждый, чье представление о мире складывается из понятий о том, каков он должен бы быть, а не каков он есть на самом деле, просто не готов к последнему экзамену. Научитесь расслабляться и проще относиться к ударам судьбы. Совсем ни к чему трепать себе нервы и тратить адреналин при каждом ее фортеле. Еще вопросы будут?
Вопросы еще были, но вскоре стало понятно, что Мэтсон или в самом деле не знает, где именно будут проходить испытания, или твердо хранит эту информацию в тайне. Он также отказался давать советы по выбору оружия, сказав просто, что школьный оружейник будет готов выдать у ворот любое стандартное оружие, а все нестандартное — на усмотрение испытуемых.
— Помните, однако, что самое лучшее оружие у вас между ушей, под скальпом. Разумеется, если оно заряжено.
Группа начала расходиться. Род тоже встал, собираясь идти. Мэтсон поймал его взгляд и сказал:
— Уокер, вы собираетесь сдавать экзамен?
— Да, сэр, конечно. А что?
— Зайдите, пожалуйста, ко мне. — Он завел его в кабинет, закрыл дверь и сел за стол. Затем взглянул на Рода, передвинул зачем-то пресс-папье и наконец произнес: — Ты неплохой парень, Род… Но иногда бывает этого недостаточно.
Род промолчал.
— Скажи, пожалуйста, зачем ты сдаешь этот экзамен?
— Сэр?!
— Что «сэр»? — проворчал Мэтсон. — Отвечай на вопрос.
Некоторое время Род глядел на него в недоумении, потому что они уже говорили на эту тему при зачислении на курс, но потом снова принялся рассказывать о своих планах получить профессию для работы во Внеземелье.
— Мне обязательно нужно сдать «Выживание». Без этого я не смогу получить ученую степень даже в колониальном администрировании, не говоря уже о планетографии и планетологии.
— Значит, хочешь стать исследователем?
— Да, сэр.
— Как я?
— Да, сэр. Как вы.
— Хм-м… Поверишь ли ты, если я скажу, что это была самая большая ошибка в моей жизни?
— Нет, сэр.
— Я, в общем-то, и не надеялся. Однако на свете нет ничего лучше, чем знать в молодости то, что осознано в зрелые годы. Разумеется, это невозможно. Но поверь мне, ты родился не в том веке.
— Как это, сэр?
— Мне кажется, ты романтик. И время сейчас очень романтичное, но на самом деле для романтиков теперь просто нет места. Теперь нужны практичные люди. Сто лет назад ты мог бы стать адвокатом, банкиром или профессором, а свои романтические порывы удовлетворять чтением приключенческих книг или мечтами о том, кем бы ты стал, если бы тебе посчастливилось родиться не в такое скучное время. Но сейчас романтика и приключения — часть повседневной жизни, а потому в этой жизни нужны очень практичные люди.
— Но я-то чем плох? — Разговор уже стал раздражать Рода.
— Ничем. Ты мне нравишься, и я не хотел бы, чтобы жизнь обошлась с тобой сурово. Однако для настоящего «выживалы» ты слишком сентиментален и слишком эмоционален.
Мэтсон поднял руку, опередив его желание возразить.
— Подожди-подожди. Я знаю, что ты можешь разжечь огонь с помощью двух сухих деревяшек. И мне лучше других известно о твоих отличных показателях практически по всем предметам. Я не сомневаюсь, что ты сумеешь сделать фильтр для воды голыми руками и знаешь, с какой стороны растет на дереве мох. Но я не думаю, что ты достаточно осторожен, чтобы не купиться на «медвежье перемирие».
— Медвежье перемирие?..
— Это просто фигура речи, не обращай внимания. Сынок, я думаю, тебе нужно отказаться от экзамена. Если будет необходимо, ты сможешь повторить этот курс в колледже.
Род упрямо затряс головой, и Мэтсон тяжело вздохнул.
— Я ведь имею право просто отстранить тебя. Может, именно так мне и следует поступить?
— Но почему, сэр?
— В том-то и дело, что я не могу объяснить тебе причину. По оценкам ты один из лучших моих учеников. — Он встал и протянул Роду руку: — Удачи. И помни: если жизнь загонит тебя в тупик, всегда поступай так, как сочтешь нужным, и ни о чем не сожалей.
Вообще-то Роду нужно было домой. Его родители жили в пригороде Большого Нью-Йорка, расположенного на плато у Гранд-Каньона, куда вели ворота «Хобокен». Но ему требовалось сделать пересадку в «Эмигрантс-Гэп», и он не удержался от того, чтобы остаться и поглазеть.
Когда он вышел из подземки от школы, нужно было повернуть направо, подняться лифтовым колесом на следующий уровень и пройти через ворота на Аризону к движущейся полосе. Но он задумался о припасах, снаряжении и оружии для завтрашнего экзамена, и ноги сами увели его налево, к движущейся полосе до огромного комплекса планетарных ворот.
Род сразу пообещал себе, что останется посмотреть только на десять минут: не хотелось опаздывать к обеду. Он просочился через толпу и оказался в зале — на зрительной трибуне над экзаменационным ярусом. Комплекс был новый, его открыли только в 63-м.
Трибуна располагалась прямо напротив шести пространственных ворот и вмещала более восьми тысяч человек, но в тот день половина мест пустовала, а все зрители сбились поближе к центру. Именно там Роду и хотелось устроиться, чтобы видеть все шесть ворот сразу.
Род опустил в щель на подлокотнике несколько монет, и кресло раскрылось.
Все его внимание приковали ворота. На восточном побережье Северной Америки день близился к концу, и небо затянуло тяжелыми тучами, но ворота номер один открывались в какой-то другой мир, где вовсю светило солнце. Род даже разглядел за ними мужчин, одетых лишь в шорты и солнцезащитные панамы. У ворот номер два вплотную стоял шлюз, на дверях которого были изображены череп с костями и обозначение хлора. Над шлюзом горел красный сигнал, но спустя минуту он погас и сменился голубым. Двери медленно открылись, и оттуда выползла герметичная капсула с дышащим хлором существом. Встречали ее восемь землян в парадном дипломатическом облачении, один — даже с золотым жезлом.