Страница 68 из 97
Из этого, разумеется, не следует, что надо перестать заниматься танками и самолетами, войсками стратегического назначения и пр. Из этого следует, что (…) начало XXI века, самые первые годы XXI века станут временем консциентальной войны. Проблема консциентальной войны и ставит на повестку дня проблему образовательной безопасности.
Оружейной материей консциентальной войны являются, с нашей точки зрения, учебники и целевые пособия, включающие в себя телевидение, дисплеи и программы персональных компьютеров, компьютерные игры и, конечно же, традиционные книги. За всей этой материей стоит дидактика — то есть форма целевого воздействия на сознание.
Важно подчеркнуть, что образовательная безопасность принципиально отличается от информационной безопасности — так же, как консциентальные войны абсолютно отличны от информационных войн. Разумеется, в сферу образовательной безопасности попадает как вопрос защиты компьютерных программ и систем, так и вопрос организации правильного восприятия информационно-пропагандистских ударов противника. Однако проблема образовательной безопасности отнюдь не сводится к этим двум второстепенным вопросам, но имеет свой собственный предмет: выращивание многомерного целеорганизованного сознания на самобытной историко-традиционной культурной основе и превращение такого сознания в материальную силу.
Мы готовы более подробно, с детальной аргументацией, пояснить наше видение. Но суть нашего обращения к Вам сводится к двум предложениям:
1. Профессионалы, которые способны отвечать за безопасность страны, должны сегодня обратить внимание на проблему образовательной безопасности и консциентального оружия. Именно Россия может и должна стать лидером в этой области, поскольку имеет здесь ряд принципиальных изобретений и поскольку уровень российской практико-ориентированной науки о сознании является пока что недосягаемым для других стран и иных геополитических субъектов. В целях безопасности страны необходимо начать широкомасштабную разработку и изготовление консциентального оружия. Необходим особый секретный консциентальный проект.
2. Необходимо срочно создать КБ, в котором можно было бы начать работы над российским консциентальным оружием. По образцу созданного в разгар Великой Отечественной войны Главного управления по реализации уранового проекта предлагаем создать Главное управление по реализации консциентального (дидактического) проекта.
Мы готовы провести все предварительные и итоговые работы по данному проекту, представить детальные обоснования наших утверждений.
Просим Вас…
(Текст обрывается.)
Так откуда же «растут ноги» этого письма? Далеко ходить не надо. Еще в первые месяцы после предательского Хасавюртовского мира, ставшего во многом продолжением разнузданной избирательной кампании этого же 1996 года, политологи Ю. В. Громыко и Ю. В. Крупнов, анализируя ситуацию и причины этого политического дефолта России, выдвинули концепцию «консциентальной войны».
В чем суть термина.
Разрыв связи между поколениями. Создание людей, для которых будут безразличны прошлые и будущие поколения. Стирание их этнородовой идентификации. Создание человека-никто, без роду-племени. Вот это и есть консциентальная война. Задача в том, чтобы освободить сознание человека от различных этнокультурных ограничений, чтобы можно было помещать в это свободное сознание любые другие матрицы.
Консциентальность происходит от латинского слова conscientia — сознание (а, кстати, также и совесть) и связано с сознанием. Соответственно, консциентальная война — война на поражение сознания.
Разумеется, в массовом плане базовую работу по поражению сознания в настоящее время выполняют средства массовой информации и коммуникации. С позиции оборонного строительства необходимо создание особого рода войск, которые бы могли предотвращать применение консциентального оружия или, при необходимости, использовать такое оружие. В период войны в Югославии в первой половине 1998 года существовал ряд проектов телеспецназа или медиаспецназа. Высшим достижением правильно организованной консциентальной войны — войны на поражение сознания и его способности к свободной идентификации — является создание такой ситуации, когда в самый разгар боевых действий и в условиях катастрофы у населения, включая «профессионалов» политики и военного дела, «элиту», возникает абсолютно очевидное и трижды достоверное переживание наивысшего расцвета мира и бесконечной далекости войны…
Ю. В. Громыко пишет в своей работе, посвященной этой войне: «Консциентальная война сознаний, где предметом поражения и уничтожения являются определенные типы сознаний. То есть задача ставится не более, не менее как следующим образом: в результате консциентальной войны определенные типы сознаний просто должны быть уничтожены, перестать существовать, их не должно быть. А носители этих сознаний, наоборот, могут быть сохранены, если они откажутся от форм сознания — предметов разрушения и поражения. Типы сознаний — предметы поражения в консциентальной войне — должны быть вытеснены за рамки цивилизационно допустимых и приемлемых форм. Это происходило и раньше, когда один тип организации сознания вытеснял другой, как, например, христианство сменяло язычество. Но в настоящий момент эта конкуренция и борьба принимает тотальный характер, становится чуть ли не единственной и ведущей. Очень важно понимать, что уничтожение определенных типов сознания предполагает разрушение и переорганизацию общностей, которые конституируют данный тип сознания».
Не будем комментировать этическую сторону теории Ю. В. Громыко, но в конце концов, а если кто-то не хочет, чтобы «вытесняли»… А возвращаясь к сути письма А. Лебедю, можно, наверное, сказать, что авторы его, ухватившись за созданный политологами термин, хотели предложить себя в разработчики нового оружия и создатели системы руководства всеми вышеперечисленными видами оружия, способного хоть как-то влиять на сознание и психику человека. Ну, руководство у нас есть. Есть Верховный — президент, есть министр обороны, Генштаб… Есть системы контроля над разными чемоданчиками и кнопками. Но ведь, видимо, хотелось, чтобы все было в одних руках… Чьих? А если в нечистых?
ЧАСТЬ IV
ЗАПРЕЩЕНО, ЗАБЫТО, УНИЧТОЖЕНО?
(ХИМИЧЕСКОЕ И БИОЛОГИЧЕСКОЕ ОРУЖИЕ)
Еще в середине прошлого века некоторые «светлые головы» считали, что применение химических и биологических средств поражения позволило бы успешно вести ограниченные войны без риска втянуться в ядерный конфликт, а в случае тотальной войны способствовало бы «дешевой» победе. Свои призывы узаконить бесчеловечные средства вооруженной борьбы они пытались аргументировать «гуманностью» этих средств.
В то время в СССР и США из года в год увеличивались ассигнования на разработку новых отравляющих веществ и биологических возбудителей болезней. В противоборствующих на мировой арене странах была создана военно-промышленная база для производства принятых на вооружение отравляющих веществ и средств ведения биологической войны. Готовились к применению химического и биологического оружия и вооруженные силы европейских стран НАТО. В городах Зентхофен и Гейленкирхен (близ Аахена) работали специальные военные школы.
Большое значение придавалось массированному и внезапному применению химического и биологического оружия в сочетании с другими средствами массового поражения.
Отметим, что боевые свойства этих видов оружия позволяют осуществить нападение незаметно для противника и таким образом отвести угрозу немедленного ответного удара или скрыть факт агрессии.
Химическое оружие применялось американцами в Корее и в Южном Вьетнаме.