Страница 11 из 22
С утра отделение 1-го взвода под командой инженера завода синтетического каучука Ильи Васильевича Красова заняло позицию на крайнем левом фланге 2-го батальона в конце улицы Веры Фигнер, вблизи старого здания райсовета. По сигналу атаки отделение быстро продвинулось вперед, опередив своих соседей. Когда пробивались через простреливаемый с трех сторон сад, были ранены бойцы Шенцев и Шелякин. Шелякину товарищи оказали первую помощь, и он сам пошел на медпункт. Но Шенцев упал на открытой поляне. Взять его оттуда не удалось…
Обо всем этом Красов коротко рассказал Латышеву.
— Однако и мы всыпали фашистам, — заметил Николай Николаевич Гольцев, токарь завода синтетического каучука. — Теперь не скоро опомнятся…
Красов по-хозяйски осматривался вокруг, выбирая позицию, где можно было бы наиболее выгодно разместить отделение. Подходящим для этого местом казался стоявший по правой стороне Невского переулка деревянный домик, обложенный кирпичом, откуда хорошо просматривалась не только улица, но и примыкавшие к ней сады и огороды.
— Не далеко ли мы забираемся, ребята? — сказал один из бойцов. — Как бы не потерять связь со своими…
— Вот еще! — возмутился Гольцев. — Ты что же, не вперед, а назад наступать собираешься?..
Бойцы поднялись на крыльцо. Дом был небольшой, в одну квартиру. В боковой комнатке стоял токарный станок. В комнате, служившей столовой, — рояль, трюмо, вместительный буфет. Было видно, что занимавшая этот дом рабочая семья жила в достатке. Но сейчас все было перевернуто вверх дном. На полу валялась битая посуда. Книги были сброшены с этажерки. Скатерть испачкана и скомкана: должно быть, какой-то гитлеровец вытер о нее сальные руки.
Фикусы и филодендроны опустили книзу засохшие, пыльные листья. Их давно никто не поливал.
Тяжело было бойцам видеть этот разгром. Каждый подумал и о своем жилье, быть может, так же загаженном и разоренном фашистами.
Помолчали. Закурили.
Вполголоса обменивались впечатлениями о первом бое. Тревожила судьба Шанцева: сумели подобрать его наши санитары или нет?..
Вскоре зашевелились немцы.
Стоя в кухне у окна, Николай Игнатьевич Вегера, слесарь завода синтетического каучука, увидел, как через заросший бурьяном огород осторожно пробирались немецкий офицер и два автоматчика. Все их внимание было обращено в сторону детского сада, где не стихала частая стрельба, Они не подозревали, что рядом в доме находятся советские бойцы.
Вегера вскинул автомат и одной очередью снял всех троих.
— Здорово ты их! — проговорил с завистью Гольцев, которому не терпелось открыть собственный счет.
— Не горячитесь, ребята! — сказал Красов.
Ему было ясно, что на этом участке гитлеровцы будут пытаться просочиться к детскому саду, где еще не было сломлено их сопротивление. Исходя из этого, он организовал круговую оборону. У окон, выходящих на улицу, он поставил Латышева и Василия Владимировича Исаева, фрезеровщика одного из воронежских заводов, Винокурову было поручено наблюдать из маленькой комнаты за соседним домом. Вегера остался у кухонного окна. Гольцев занял позицию в чулане, где небольшое окошко позволяло хорошо просматривать и двор и сады. Сам Красов расположился в сенях у приоткрытой двери.
Гитлеровцы не заставили себя ждать. Вскоре показались еще два солдата. Они шли, опасливо горбясь, на некотором расстоянии один от другого, держа наготове автоматы.
— Что это они, словно цапли, ноги поднимают? — удивился Гольцев.
— В бурьяне колючая проволока натянута, — объяснил шепотом Вегера.
Передний солдат наткнулся на труп офицера, растерянно посмотрел по сторонам и вдруг метнулся назад, но зацепился за проволоку и упал.
Когда он поднимался, его застрелил Красов.
Почти одновременно прозвучал и выстрел Гальцева, сразивший второго гитлеровца.
На нашем правом фланге усилилась стрельба. Слышались взрывы гранат. Опять заговорила минометная батарея. Бой разгорался с новым ожесточением. Мины рвались на огородах и в соседних дворах.
Перебежки гитлеровцев участились. Фигуры автоматчиков мелькали за деревьями садов. Из окна большой комнаты было видно, как на той стороне улицы за заборами также перебегают немецкие солдаты, торопясь миновать зону минометного обстрела.
Одиночные выстрелы, раздававшиеся из маленького домика, сливались с общим грохотом боя. Гитлеровцам некогда было разбираться, с какой стороны того или другого из них подкараулила смерть.
У каждого из красавцев уже был открыт счет. Но они понимали, что так долго продолжаться не может: в любую минуту немцы могут обнаружить засаду, и тогда группа истребителей окажется в очень опасном и трудном положении, Приготовили гранаты. Решили драться до последнего, живыми в руки врагов не даваться. Держались спокойно. Красов и Гольцев своей точной расчетливой стрельбой подавали пример остальным.
Латышев вполне освоился с условиями уличного боя и чувствовал себя уже обстрелянным, бывалым солдатом… В окна стали залетать пули. Гитлеровцы, наконец, заметили наших бойцов и повели по ним ружейный и автоматный огонь. Но на штурм домика не решались. Видимо, их смущала необходимость преодолеть окружавшее его открытое пространство.
Они обстреляли красовцев из миномета. Одна мина разорвалась на чердаке, пробив потолок в сенях, где в это время находились Красов и Вегера, но, к счастью, никто ранен не был.
Из дома, стоявшего пониже, на углу улицы Марата, слышалась какая-то команда. Должно быть, отсюда корректировалась минометная стрельба. По этому дому красовцы направили сосредоточенный огонь. Фашисты пришли в замешательство. Теперь они сами оказались под перекрестным обстрелом, потому что со стороны райсовета и детского сада наши подразделения снова перешли в атаку. Вражеские солдаты начали отходить, группами перебегая через улицу…
Часам к четырем наступило затишье, однако положение оставалось неясным. Трудно было судить, где немцы и где наши. Было похоже, что красовское отделение по-прежнему находится в окружении.
— Что будем делать, ребята? — спросил Красов.
Мнения разделились. Одни считали, что пока не стемнело, надо с боем пробиваться назад, так как ночью сюда, наверно, снова нагрянут фашисты. Была опасность, что в темноте могут подстрелить и свои: ведь красовцы не будут знать ночного пропуска. Кто-то предложил попробовать просочиться поодиночке, — это будет не так заметно.
Выслушав всех, Красов твердо сказал:
— До ночи мы никуда отсюда не пойдем. Если мы не будем трусить, гитлеровцы с нами ничего поделать не смогут.
Он считал, что в уличном бою, с его быстро меняющейся обстановкой, понятие окружения очень относительно: роли могут быстро перемениться. Важно только установить связь со своими…
Сидя на подставке трюмо, Латышев искоса через окно просматривал улицу Марата. Он заметил, как в угловом доме приоткрылась дверь, оттуда выглянул немецкий автоматчик и снова скрылся.
Немного спустя со стороны Коршунова переулка послышались крики: «Ура!»
Показалось человек шесть красноармейцев во главе с сержантом. Они быстро продвигались вперед, не подозревая о засевшем в доме автоматчике.
Латышев окликнул их и знаками указал на опасность.
Ведя огонь по окнам, бойцы полукольцом стали охватывать дом.
На поимку гитлеровца бросился и Латышев. Он первый вбежал в калитку.
С улицы в окно красноармейцы швырнули гранату. Гитлеровец выскочил во двор и поднял руки.
Он был без фуражки, здоровенный рыжий детина. Пытаясь что-то сказать, заикался от страха. В кармане у него вместе с документами и письмами нашли пачку порнографических открыток.
Во дворе стоял брошенный немцами миномет без мин.
Смеркалось, когда красовцы привели пленного в штаб сводного истребительного отряда.
Их считали уже пропавшими. Встретили с почетом. Накормили и отправили отдыхать. Для ночевки им отвели две крытых щели во дворе командного пункта.
Пленного переправили в штаб дивизии, где он дал ценные показания.