Страница 64 из 76
– Эйнар, пожалуйста, будь паинькой, пей настоечку! Она мерзкая, но полезная, она разрывы ауры заживлять помогает, – убеждала целительница. – А будешь упираться, я посещения запрещу! – добавила она, не меняя ласкового тона.
– Маргрит, я тебя уволю, – устало пригрозил ректор.
– Как же ты меня уволишь, если у тебя пера и бумаги нет, глупенький!
Я не выдержала, рассмеялась и, постучавшись, вошла, чтобы увидеть, как Эйнар, позорно проигравший черному целительскому юмору, отсмеялся и одним глотком выпил мерзкое зелье.
– О, входи, Тереса! – расцвела улыбкой Маргрит. – Так, подождите меня десять минут, я отнесу лекарства, потом вернусь и все тебе расскажу!
С этими словами деликатная драконица подхватила поднос со склянками, и вышла из комнаты, оставив нас с Эйнаром наедине.
– Как ты? – спросила я, шагнув к его постели и внимательно изучая ауру магическим зрением.
– Тереса, хоть ты не начинай! – взмолился дракон. – Я от этой навязчивой заботы скоро озверею. Приходят, все такие обеспокоенные, рожи у всех такие встревоженные… Тьфу! Глядеть противно!
– Ну, в целом, я поняла, как ты, – улыбнулась я ректорской досаде и ректорскому же неумению болеть со вкусом. – Но хотелось бы все же услышать это от тебя…
– Отлично, спасибо! Вставать не разрешают, работать не дают. Целыми днями лежу и думаю.
– Скажи спасибо, что хоть это не запретили! – вклинилась я, и тайком погладила бронзовую косу, свесившуюся с края кровати.
– Если бы, – ворчливо откликнулся дракон, и осторожно взял меня за руку. – Спасибо. Я опять в долгу перед тобой.
– Растрепали? – обреченно спросила я, мученически возведя глаза к потолку. – Впрочем, я молчать и не просила…
– Даже если бы попросила. Это слишком серьезный вопрос, чтобы умалчивать о нем. Тереса, я…
– Так, потом договорите! – бодро ворвалась в разговор целительница, и слава Тьме.
Я почему-то ужасно неловко чувствовала себя, когда Эйнар меня благодарил, хотя прежде мне такая застенчивость, вроде бы, была не свойственна.
– Смотри, Тереса! – скомандовала Маргрит, и я послушно перешла на магическое зрение. – Вот тут и тут, видишь? Уплотнения? Тут некроз был, и ты его удалила – смотри, как интересно такие места срастаются, видишь? Как будто наползает с соседних участков, и наслаивается друг на друга. Эти места потом восстановятся полностью, а уплотнение рассосется. А вот тут, видишь, грубый шов? И вот тут еще… Здесь ты неудачно края свела, я распускала и заново фиксировала. Ну-ну, не морщись, тебе вполне простительно…
Целительница разбирала всю проделанную мной работу интересно и подробно, раскладывая ее по полочкам – где какой огрех, отчего он случился, и что с ним следует сделать в дальнейшем, а в итоге заключила:
– Ты молодец! Я бы взяла тебя в ученицы.
– Я же говорил, – проворчал с постели Эйнар, все это время покорно изображавший учебное пособие.
– Нет, спасибо, – пробормотала я, смутившись. – Мне и в боевиках хорошо.
Я, все-таки, для целителя слишком мало люблю людей!
Она засмеялась, видимо, по лицу прочитав невысказанную мысль, и оставив на столе вечерню порцию лекарств и ужин (все перетертое, питательное и магически насыщенное), попрощалась.
Я вышла вместе с ней и уже за порогом спросила:
– Целительница Маргрит, когда он встанет? Вы же видите, без его согласия мне участвовать в поимке не разрешают, да и вообще…
Она вздохнула, и честно призналась:
– Я на Эйнара ограничители поставила, иначе он бы еще прошлой ночью вскочил. Если эту ночь пролежит без подвигов и попыток призвать замов прямо к своей постели, то к утру сможет быть свободен. И, ведь самое главное, он не маленький мальчик и все прекрасно понимает! Но нет же, каждый считает, что он умнее глупой наседки, и уж он-то точно выдержит!
И с такой неприкрытой досадой это было произнесено, что я невольно вспомнила матушку, Каталину Ривад, которая тоже порой о больных нелицеприятно высказывалась...
– Если бы не обстоятельства – позволила бы ему встать, ей-ей, а потом мстительно бы отпаивала самыми мерзкими настоями две недели! Ладно, – сбавила пыл целительница. – Пойдем уже.
– Я сейчас… – замялась я. – Сумку забыла…
– Проследишь тогда, чтобы он вечером лекарства выпил, а на ночь – обязательно из большой бутыли один стакан отмеришь. И кроме того, что на подносе, есть ничего не давать! – развернулась и ушла, оставив меня медленно заливаться краской.
А потом махнула рукой и вернулась в комнату.
В конце концов, если мне практически выдали целительское благословение на должность сиделки, то чего теряться?
Странно только, что паломничества коллег к ректору не наблюдается. Может, они боялись Маргрит, а теперь, когда она ушла, ка-а-ак попрут?
Об этом я и спросила Эйнара.
– Запретила, упырица.
– И все так-таки и подчинились? – не поверила я.
Нет, ну в самом деле, драконам не так-то просто что-то запретить, да еще так, чтобы они послушались.
– Магически запретила, – грустно вздохнул бронзовый дракон. – Есть у нее в арсенале заклинаньице… «Полный покой» называется. Ты не видишь, но вокруг моей комнаты барьер стоит, ближе, чем на сто метров без разрешения не подойти.
– И что, никто его не может снять? – заинтересовалась я, забираясь в кровать к бронзовому дракону прямо в одежде, и устраиваясь с максимальным удобством.