Страница 20 из 28
Весь день они наблюдали, как вражеская артиллерия обстреливала наши доты. Но вот артиллеристы увидели, что на дальнюю опушку рощи выехали мощные вражеские орудия, стали на прямую наводку. Вскоре оттуда донеслись выстрелы. Снаряды рвались по соседству с андроповским дотом. В нем зияла большая амбразура, уже не имевшая маскировки. Еще минута — и снаряд угодит в амбразуру.
Доложить на КП о сложившейся обстановке невозможно, телефонная связь выведена из строя. Командир зенитной батареи решает прямой наводкой немедленно уничтожить вражеское орудие. Он понимал, что и его пушка вскоре подвергнется удару, потому что выдаст свою огневую позицию. Но нужно спасать курсантов. Несколькими снарядами удалось уничтожить вражескую пушку с расчетом. Затем перенес огонь на соседние орудия. Замолчали еще две пушки. Вражеские артиллеристы разбежались.
Но вот вблизи окопа разорвался снаряд, за ним другой. Командир батареи приказал расчету уйти в укрытие. Обстрел продолжался. Через некоторое время командир батареи увидел, как ствол пушки уткнулся в землю; видимо, оказался поврежденным подъемный механизм орудия.
Командир батареи несколько раз пытался вытащить пушку из окопа, но тут же противник начинал артиллерийский обстрел. Лишь под вечер бойцы вытащили трехтонное орудие из укрытия. Но вскоре противник с той же опушки леса накрыл зенитчиков снарядами. Казалось, уже не спасти пушку, как вдруг из соседнего дота послышались гулкие выстрелы. Это артиллеристы били по фашистам. Так гарнизон дота выручил зенитчиков, и они сумели оттащить пушку в укрытие.
Проводная связь, по существу, бездействовала. Восстанавливать линии под постоянным огнем не представлялось возможным. Для поддержания связи с артиллеристами полковник Костин на каждый орудийный расчет выделил несколько курсантов, которые были посыльными, несли охранение.
Последняя линия связи КП с 3-им батальоном и командиром артполка вышла из строя ночью. Курсанты, доставлявшие на медпункт тяжелораненых, сообщали, что им с большим трудом удавалось пробиваться в тыл. Гитлеровцы на ряде участков просочились в расположение нашей обороны. Из леса то и дело доносились короткие автоматные очереди, разрывы ручных гранат. Там шел бой.
Гарнизоны дотов, заняв круговую оборону, оказывали противнику ожесточенное сопротивление. В штабе знали, что они ждут поддержки, но сил у нас не хватало. Да артиллеристы и сами понимали это и больше рассчитывали на взаимную выручку, огневое взаимодействие дотов.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Бои становились все ожесточеннее. За один день 15 октября на позиции оборонительного участка вражеская авиация произвела 14 налетов, в каждом из которых участвовало 20–25 бомбардировщиков. В перерывах между налетами вели обстрел позиций минометы и пушки. В результате бомбежек и обстрелов вся земля в нашем расположении превратилась в хаотично изрытое поле. Курсантские подразделения, занимавшие позиции в промежутках между дотами, были отведены в тыл. Накануне вечером зажигательными снарядами из танков фашисты подожгли деревянные строения, расположенные в тылу дотов. Горящие постройки освещали местность. Пользуясь этим, несколько групп вражеских автоматчиков просочились в наше расположение. Фашисты стремились блокировать доты, уничтожить их гарнизоны.
Девять бойцов дота заняли круговую оборону. Трое во главе с лейтенантом Деремяном находились у орудия, шестеро вместе с Костиным расположились в траншее. Укрываясь за плетнями и кустами, автоматчики открыли по траншее сильный огонь.
Ребята растерялись, стали прижиматься к стенкам траншеи. Но быстро взяли себя в руки, на огонь ответили огнем. Фашисты отпрянули. Но тут со стороны шоссе в нашу сторону устремились автоматчики. Если бы не обнаружили их вовремя, они могли забросать нас гранатами. Курсант Григорьянц длинными очередями из ручного пулемета уложил вражеских солдат.
Пользуясь скрытым подступом и темнотой, к доту снова приблизилась группа фашистов. Три гранаты, брошенные ими в амбразуру, ударились о щит орудия, вывели его из строя, был разбит противооткатный механизм.
Нас была горстка по сравнению с оравой гитлеровцев, окруживших дот. Как бы мужественно ни отражали их натиск, без поддержки нам было бы не выстоять.
Вдруг из глубины нашей обороны подошло подкрепление — курсанты. Огнем пулеметов, гранатами гитлеровцы были опрокинуты и обращены в бегство.
Подошло утро 16 октября. Мы привыкли встречать наступление дня в грохоте разрывающихся бомб и снарядов. А тут полнейшая тишина. Враг замышлял какую- то каверзу.
В доте побывал ружейный мастер Евстратов. Он быстро устранил неисправности в ручном пулемете, но отремонтировать орудие не смог. Пришлось сделать дот пулеметным.
Полностью заправили все магазины, установили пулеметы на место орудия. Пулеметчиками стали Григорьянц и Болдырев.
В полдень появились вражеские танки. Один из них подошел к доту, где гарнизоном командовал Андропов, и в упор стал стрелять из пушки по амбразуре. Из дота ответили пулеметным огнем. Видимо, пушка там не действовала. Выпустив 6–8 снарядов, фашисты полагали, что дот подавлен. Нас они не обнаружили. Танкисты открыли люк, один из них вылез из башни и направился к доту, но тут же был срезан пулеметной очередью. Появилась большая группа гитлеровцев. Подпустив их на 20–25 шагов, Деремян метнул одну за другой три гранаты…
После того как снялись с позиций гаубичные батареи и ушел в тыл дивизион «катюш», оборона центрального участка уже не представляла единого целого. Теперь вся тяжесть боев легла на опорные пункты. Курсанты глубоко сознавали суть указаний А. С. Щербакова: нанести противнику как можно больше потерь, ослабить его, задержать на дальних подступах к Москве, чтобы дать возможность командованию подтянуть резервы.
Иногда в штабе получали сообщения об угрозе окружения того или иного опорного пункта. Тогда на помощь бойцам высылался взвод или сводная рота. Но чаще сами командиры выручали своих соседей.
В полдень, после бомбардировки, над нашим расположением вражеский самолет разбросал листовки. «Доблестные красные юнкера! Вы мужественно сражались, но теперь ваше сопротивление потеряло смысл: Варшавское шоссе наше до самой Москвы. Через день- два мы войдем в нее. Вы настоящие солдаты. Мы уважаем героизм. Переходите на нашу сторону. У нас вы получите дружеский прием, вкусную еду и теплую одежду. Эти листовки будут служить вам пропуском».
Это была очередная провокация фашистского командования. До Москвы гитлеровцам было так же далеко, как и две недели назад, когда они начали «генеральное» наступление.
Вечером послышался рокот танковых моторов. Но приближался он не с запада, со стороны речки, а с востока. Вот показался головной танк, за ним второй, третий. Целая колонна боевых машин. На башне головного танка развевается флаг. Большой красный флаг!
Бойцы вскочили на брустверы окопов и, размахивая пилотками, шапками, радостно приветствовали танкистов. Никто не сомневался, что они прибыли из Малоярославца для поддержки.
И вдруг прогремел выстрел, за ним еще и еще. Это лейтенант Шаповалов, командир взвода 4-й батареи, рассмотрев в бинокль белые кресты на бортах машин, открыл по ним огонь из своего орудия. Два танка тут же загорелись, остальные, увеличив скорость, развернулись и, стреляя на ходу, ринулись на наши позиции.
Теперь все опознали вражеские танки. Расчеты быстро заняли свои места у орудий. Почти одновременно несколько пушек встретили врага огнем.
На удобной позиции стояли орудия лейтенанта Мусерадзе. Наводчик Александр Ремезов поразил фашистский танк первым выстрелом, тот сразу загорелся. Но курсант не учел отката орудия, и окуляром прицела ему поранило глаз. Его место тут же занял командир орудия Юрий Добрынин. Вот вспыхнул еще один фашистский танк. Другой снаряд угодил в автомашину с боеприпасами — огромный взрыв метнулся над шоссе.
С вражеских танков, бронетранспортеров снялись автоматчики. Рассыпавшись по лесу, они подбирались к артиллерийским позициям.