Страница 12 из 16
Лесник – а это был именно он, все соответствовало словесному портрету, нарисованному председателем сельсовета: высокий, седой, длинноносый, – смотрел на них не то чтобы испуганно, а как-то непонимающе или даже удивленно.
– Что нужно панам? – спросил он наконец не совсем твердо. – Так как, кроме картошки…
– Вот что, – произнес Толкунов, – советую самому признаться во всем, иначе сами знаете, чем это может кончиться…
Капитан немного переборщил, и Бобренок решил вмешаться:
– Кто прячется у вас и сколько их?
Лесник замахал руками.
– Никто, – заверил он поспешно. – Никто, и уважаемые паны офицеры могут это легко проверить.
Толкунов блеснул глазами. Он наступал на лесника, а тот пятился по ботве, она трещала и ломалась под ногами. Бобренок преградил леснику дорогу, похлопал его по плечу и сказал спокойно, рассудительно:
– Давайте поразмыслим вместе, Василий Иванович. Я уверен, что мы найдем общий язык… Спокойно, капитан.
Толкунов удивленно глянул на Бобренка. Очевидно, считал в этой ситуации свою линию вполне оправданной, а майор все портил.
– Чего с ним цацкаться?! – воскликнул он.
– Спокойно, – остановил капитана Бобренок. – Так как, Василий Иванович?
Лесник стоял, опустив руки, и хлопал глазами. Никак не мог понять, откуда эти офицеры знают его имя и отчество, вероятно, это удивило его больше, чем их внезапное появление на поляне.
– Сейчас мы произведем обыск в вашей усадьбе и обнаружим лейтенанта, хромающего на правую ногу, – продолжал Бобренок, – или нескольких мужчин, переодетых в военную форму. Кстати, – придумал на ходу, – усадьба окружена, и никому не удастся уйти. Тогда что будет с вами? Суд за оказание помощи вражеским агентам. Время военное. Знаете, сколько за это дают? Кроме того, ваш сын учится в Ровно. Представляете, как запятнаете его?
Лесник растерянно потер небритую щеку. Ответил нерешительно:
– Но откуда я мог знать, что Степа вражеский агент? Племянник мой, попросил пристанища…
– Дитятко… с лейтенантскими погонами! – рассмеялся Толкунов.
– И я удивился! Так он говорит: недавно прицепил, чтобы спастись, не было другого выхода…
– Кроме Степана кто в доме? – быстро спросил Бобренок.
Лесник перекрестился:
– Я и жена, бог свидетель. И Степан-то лишь вчера приплелся.
– Говорил, куда идет и зачем?
– Попросил спрятать его на несколько дней. Ногу вывихнул или поранил. Подлечит ногу, тогда дальше…
– Куда?
– А мне что? – неожиданно чуть не заплакал лесник, и Бобренок понял, что тот в самом деле испугался. – Я так думаю: к бандерам подастся. Он с бандерами здесь вертелся, будет вертеться и дальше.
– Зачем же прячете?
– Так ведь племянник мой – Степка. И бандер страшно. Мне в лесу одному с женой как? Я его выдам, люди узнают – люди все знают, – и бандерам станет известно. Каюк мне тогда, придут ночью – и каюк…
– Где сейчас Степан? Его фамилия?
– На чердаке отлеживается. Олексюк он, по фамилии сестры.
– Вот так, Василий Иванович, – почти весело произнес Бобренок, – значительно смягчилась ваша вина, а если вы сдадите нам вражеского диверсанта…
– Так ведь племянник же мой…
– Он диверсант, наш враг, причем вооруженный, и все равно…
– Точно, вы все равно возьмете его, – согласился лесник.
– Где у него пистолет?
– Там же, на чердаке…
– В кармане? Под подушкой?
– Я ему сена постелил и рядно принес, так он на рядно пистоль бросил.
Бобренок подумал и спросил:
– Незаметно подойти к дому можно?
– Пожалуйста…
– Вы пойдете с нами. Полезете на чердак первым, я – за вами. Если Степан заподозрит что-нибудь, успокойте его.
Лесник выслушал молча, ответил уверенно:
– Успокою, пан офицер.
Толкунов возразил:
– На чердак полезу я.
– Это почему же? – не согласился Бобренок.
Капитан погладил рукоятку пистолета:
– Ты свое дело сделал, теперь моя очередь.
Это было логично, и Бобренок согласился.
– Я прикрою тебя.
– Только знай, – предупредил лесника Толкунов, – если продашь…
– Понятно… – Лесник направился к опушке леса, но вдруг вернулся и прихватил неполное ведро картошки. Шел впереди разведчиков, ведро поскрипывало в его руке.
Впереди показался амбар, они незаметно обошли его. Лесник аккуратно поставил ведро и, показав на дверь, объяснил:
– До крыльца десять шагов, проскользнем тихонечко, а в сенях лестница…
– Давай! – махнул пистолетом капитан.
Он выглянул из-за амбара и, убедившись в правдивости слов хозяина, пропустил того во двор. Направился следом за ним. В нос ударил запах свежевыкопанной картошки и соленых огурцов. Капитан мгновенно сориентировался – откинул занавеску, висевшую на веревке и закрывавшую лестницу, приставленную к стене.
– Ну! – прошептал зло.
Лесник подошел к лестнице, и тут из комнаты послышался женский голос:
– Ты, Василий?
– Кто ж еще? Степа на чердаке?
– Спит, кажется.
– А-а… – Лесник стал подыматься на удивление легко и тихо.
Капитан следовал за ним вплотную, держа пистолет наготове. Они взобрались на чердак почти одновременно – здесь было темновато и пахло свежим сеном. Лесник ступил вглубь – там, растянувшись на рядне, спал мужчина в майке, парабеллум лежал рядом. Толкунов заметил оружие сразу, бросился к нему, но путь ему преградил хозяин: лесник первый дотянулся до пистолета. На какой-то миг капитану показалось даже, что тот хочет воспользоваться им, но лесник, взяв парабеллум за ствол, подал его через плечо Толкунову. Он оказался честным, этот пожилой уже человек в льняной сорочке, хотя капитан ни на секунду не чувствовал угрызений совести за недоверие к нему, просто не было времени на раздумья – отстранил лесника и приставил пистолет к груди спящего парня. Увидел, как тот раскрыл глаза, машинально потянулся за своим оружием – во взгляде его сверкнула решимость, – напрягся, готовясь броситься на Толкунова. Но тот сильно нажал дулом пистолета на его грудь и приказал:
– Спокойно! Пуля не дура, усек?
Диверсант скривился и откинулся на рядно.
– Что вам от меня нужно? – спросил с испугом.
– Ну не прикидывайся, – с издевкой сказал Толкунов. – У тебя все уже позади… – Услыхал на лестнице легкие шаги Бобренка, не оглядываясь, добавил: – Посмотри, Игорь, какого красавчика взяли. Хотел обвести нас вокруг пальца.
Видно, только сейчас, услыхав это страшное для него слово, парень окончательно сообразил, что случилось: губы у него задрожали, лицо перекосилось. Бобренок ждал, что он сейчас заплачет, но диверсант только сжал зубы, закрыл глаза, пошевелил запекшимися губами и прошептал:
– Что же не стреляете?
– Э-э, так не делается! – Толкунов посуровел: – А ну, поднимайся!
Парень раскрыл глаза и покорно встал на колени – Толкунов быстро связал ему руки за спиной.
– Давай двигайся, – подтолкнул его капитан.
Он первым шагнул к люку и спустился с чердака, за ним полез агент – неловко, чуть не упал, и Толкунов поддержал его. Бобренок прихватил гимнастерку с лейтенантскими погонами, рюкзак, валявшийся в сене, и пропустил впереди себя лесника.
Старая женщина стояла внизу и со страхом смотрела на них.
– Что ж будет? Что ж будет?.. – Она едва шевелила губами, а руки нервно перебирали кромку фартука.
– А ничего особенного, – ответил Толкунов. – Отвезем куда надо, там его допросят…
– Степа! – вырвалось у женщины. – Что же ты натворил?
Толкунов подтолкнул диверсанта к выходу:
– Вперед!
Тот, покорно опустив голову, вышел во двор. Бобренок быстро перебрал вещи в его рюкзаке. Ничего особенного: хлеб, консервы, пистолетные обоймы, белье. И деньги – три толстые пачки.
Майор тщательно обыскал агента. В заднем кармане галифе нашел два запасных комплекта документов, выписанных на два лица: на лейтенантов Иванцова и Семенишина. У диверсанта было две легенды. Согласно первой он являлся представителем запасного полка, командированным для размещения склада особой части. По другой версии должен был изображать представителя штаба фронта, уполномоченного проверять санитарное состояние воинских частей.