Страница 6 из 76
... Или идём уже втроём, с младшим братом, по лесной тропке. И вдруг из осиного гнезда, на обочине, вылетает несколько ос. Мы с Геной убегаем, а младший - Толя, становиться объектом нападения...
Укушенный двумя, ревёт, а мы нервно хихикая и озираясь, спасаем его от "кровожадных" лесных ос...
... Наконец начинается подростковый возраст... У нас во дворе живёт тётя Лёля, весёлая пожилая женщина у которой есть собака - Валет. Тётя Лёля организатор, работает в ЖКО - жилищной конторе и потому собрав нас со всего двора ведёт в лес с ночёвкой, на ту же Каю.
Нас человек десять. Мы рады походу, рады большой собаке, которая кажется нам чуть ли не охотничьей собакой - легавой. Во "всяком случае уши Валета висят как у таких собак. Вечерний костёр, пение куличков блеющих" по бараньи на закате: птицы бесконечно забираются вверх, а потом пикируют и делают оперением звук "бе-бе-бе".
Утром задымленные и не выспавшиеся, готовим завтрак - гречневую кашу с тушенкой, завтракаем и пока тётя Лёля спит в тени густолиственной берёзы, мы уходим на поиски грибов и ягод...
Голубика и ало-красная костяника с семечком внутри очень вкусны, и поедаются с удовольствием. Привлекает и экономическая составляющая собирательства - ягоды, как и грибы в лесу - бесплатны...
Я, под ольховым густым кустом, в ворохе серых, мягких прошлогодних листьев, нашел "гнездо" груздей. Белые, хрустко-крепкие, с закруглёнными ломкими краями, с паутинкой бархатной бахромы на границе с исподом, пахнущие грибницей и осенью, они прячутся под палыми листьями, сидя на коротких ножках один рядом с другим, штук до десяти. Маленькие, часто прячутся под шляпками больших.
Найти, обнаружить такую семейку, всё равно что сокровище откопать. Поэтому наверное, для русских людей, сбор грибов - это страсть - безобидная и экономически выгодная...
А солёные грузди, зимой с картошечкой - это деликатес, неизвестный самым продвинутым гурманам, здесь в Англии. Я не говорю уже о груздочках под хрустально чистую, холодную водочку.
За такие деликатесы, здесь, на Западе, можно брать любые деньги!
Об экономической стороне вопроса так пространно, потому что современный человек привык всё мерить на деньги...
Тогда этого или не было или было значительно меньше.
После таких походов, мы становимся дворовой коммуной, повинуемся и уважаем тётю Лёлю, как племенного вождя.
Возвращаемся из лесов успокоенные, менее шумные, довольные...
...С той поры начинаются наши летние походы на день, с утра до вечера, в разные пригородные леса, за грибами и за ягодами. Тётя Лёля осталась, где-то позади, за кадром. Мы ходим только своей мальчишеской компанией...
Домой почти ничего не приносим. Всё съедаем прямо на месте. Даже грибы - маслята пытаемся жарить на костре, слушая, как шипит грибное масло на углях, выдавленное жаром из коричневых, с ярко жёлтым, прохладным исподом, грибочков...
Это уже вершина лета. Кругом тяжёлая, зрелая зелень, усталая и готовая к переменам и погоды и цвета...
Я как правило, самый старший из походников, но не лидер, а так, второй- третий в "команде", хотя силён, лучший футболист - играю за клубную команду.
Но в те времена, мне как-то одиноко в самой весёлой компании. Поиски себя растянулись на долгие годы, перехода из детства в отрочество.
Я запоем читаю книжки. Разные. И приключения и классику, хотя не знаю зачем мне это нужно. Жизнь одинокая, тоскливая, с обидами непризнания и непонимания моего состояния, окружающими.
И моё непонимание окружающих, уравновешивает драму взросления. Я недоволен всеми, да и самим собой недоволен...
...Заставляют переживать и тосковать безответные влюбления, заканчивающиеся долго и трагически разочарованно. Естественно, никто не знает о моей влюблённости, тем более объект влюблений...
В школе мне нравятся те, кому я не нравлюсь, и наоборот.
Жизнь постепенно превращается в пытку, усугубленную, патологической стеснительностью.
О девочках и женщинах ничего не знаю и думаю, что это существа другой породы. Тут и естественное целомудрие, и романтический идеал в стиле Дон Кихота и "Всадника без головы", Майн-Рида. Какие - то черноглазые креолки в кринолинах!
Теперь, я понимаю, что так и надо было и стеснительность помогает сосредотачиваться внутри себя, а переживания формируют личность!
И конечно самоуглублённость, погружённость в свои "неудачи"...
А кругом - "от Ивановых, содрогается земля".
Это из Саши Чёрного, который в юности был моим любимым поэтом...
Сумасшествие взросления, начисто вытеснило во мне жажду путешествий...
Хотя нет. Помню, в шестнадцать лет поездку за ягодой, в деревню, под Байкалом...
От автобуса надо было идти пешком до места, по просёлку, километров пятнадцать.
Обул в лес старые ссохшиеся сапоги и натёр кровавые мозоли после трёх километров ходу.
До деревни дохромал, с кривой от боли, физиономией.
Там, с местными, играл в футбол босиком, а на утро, для леса, сделал бродни из бересты и ходил в них целый день...
Ягоды не набрал, но боль от мозолей запомнил на всю жизнь...
Родители в мою жизнь не встревали. Приходилось всё расхлёбывать самому. Все ссадины порезы, ушибы - были моей ответственностью. Семьи это не касалось. Жизнь шла как в большой деревне...
После шестнадцати лет начался период песен Галича, Окуджавы, Высоцкого. С другой стороны, очень интересовала способность йогов владеть своим телом и чувствами. Начал делать дыхательную гимнастику, по книге йога Рамачараки...
Тогда же, стали возникать конфликты со сверстниками, "нашими" и "не нашими".
Кодекс чести "джентльмена" тяготил своей беспокойной обязательностью, но и выручал, когда после неудачной, проигранной драки, вдруг начинали уважать, словно победителя...
Без драк, как и без девочек нельзя было прожить...
Лес и походы отодвинулись куда-то в сторону...
Но осенью все ездили за ягодой: голубикой, смородиной, брусникой...
Помню одну такую поездку. Нас было четверо. Уплыли с комфортом на теплоходе, в хорошую, солнечную погоду. На проплывающих мимо берегах, разливалось осеннее многоцветье тайги...
От пристани ушли в ту же деревню Черемшанку по глинистой, петляющей по покосам, дороге. Пришли туда вечером. Ягодников много. Присутствуют несколько девушек, наших ровесниц.
Ночевали в бесхозной избе - из деревни люди выезжали в город, бросая дома без присмотра. Познакомился с симпатичной толстушкой, у которой там была старшая сестра. Оставив сестру, пошли с толстушкой к реке. Сидели разговаривали. Потом целовались. Потом нас нашла сердитая сестра и загнала толстушку в дом...
Вспомнился Пастернак, которым я тогда увлекался: "Ночь, чёрное небо, тьма, пролёты ворот...".
А в реальности - звёзды растянувшиеся по небу Млечным Путём, насторожённая тишина загадочной и страшной тайги, дремлющей вокруг горсточки деревенских домов...
Утром проспали, долго завтракали - обедали. Прохладный воздух, чистое голубое небо, солнце поднимающееся над зелено-жёлтыми кружевами берёзовой листвы...
Съели все припасы. Пошли в лес, но ягоды-брусники, не нашли. Оголодали...
Сварили ведро кипятку с смородиной.
Получилось что-то вроде сиропа и пили с сахаром, которого было в избытке. Выпили каждый кружек по пять, по шесть. Потом стали нападать друг на друга и прыгать на раздувшихся от воды животах. Было очень весело...
На закате решили уходить домой и с утренним теплоходом уплывать в город.
Кто-то предложил идти на теплоход по ледянке - зимней тракторной дороге, вдоль Большой Речки...
Ещё по свету, перешли пару раз холодную глубокую речку бродом и опустилась ночь. Темнота наступила кромешная.
Я почему-то шел последним и ничего не видя перед собой, слышал только пыхтение идущих впереди и изредка, у переднего, на рюкзаке брякал котелок. Тропка была неровная, узкая. Все часто падали и гремели кружками - ложками в рюкзаках под общее хихиканье...