Страница 50 из 76
Проверял каждые три дня. И вот как-то, возвращаясь не с того конца маршрута, рядом со своим следом увидел глубокую, протаявшую до земли медвежью лёжку. Медведь лежал мордой навстречу его предполагаемому возвращения!
А в тот день, Петя просто вернулся на тракт, короткой дорогой...
Я уже говорил, что Петя, ставил капканы на чужом участке, а за это в глухой тайге могут и убить. Всё зависело от хозяина участка...
Как-то Петя, ставил новый капкан, увлёкся, не смотрел по сторонам и вдруг заметил приближающегося человека.
- Сердце у меня оборвалось - вспоминал Петя.
- Я спрятался за дерево, а когда понял, что он меня увидел тоже, пошёл навстречу, взведя курки у своего ружья. Однако всё обошлось и мы поздоровавшись, поговорили и я извинился, что капканю на его участке. Он принял мои изменения...
Больше я капканы там не ставил...
Этот случай иллюстрирует положение вещей в тайге.
Бывают конечно озоруны, которые охотиться в чужих угодьях.
Но это иногда плохо заканчивается.
Конечно на тебя никто в суд подавать не станет. Могут просто убить или сжечь все твои зимовья. Действует старое правило таёжной справедливости: "Закон - тайга, прокурор- медведь".
В тайге иногда люди пропадают бесследно, и найти их не удаётся. Иногда это случайная смерть, иногда, неслучайная...
Но что интересно! Для опытного следопыта, особенно зимой, не составляет труда восстановить картину, произошедшего. И даже летом можно по обрывкам фактов узнать, что же произошло.
Например, иногда бывает, что медведи убивают охотника, а потом грабят зимовье и даже устраиваются в зимовье на зиму.
Несколько похожих случаев я знал по БАМу.
Хотя, конечно всё обходилось без убийства охотников. Приходят люди к зимовью, а там собаки медведя лают, который на них из избушки набежал...
Иногда у охотников сезон охоты срывается, если медведь обнаружит продукты заготовленные в зимовье на зиму и часть съест, а часть рассыплет, помнёт консервные банки, муку в грязь вывалит...
Но вороватых людей тайга не терпит и потому, они там не приживаются. Хотя в ближних от города зимовьях бывают всякие люди. Часто подростки озоруют.
А в глухой тайге люди считанные, и потому все, всё обо всех знают...
Интересная встреча произошла у меня на берегу водохранилища, с бывшим конвоиром японских пленных, валивших лес в пади Подарвиха. Там же, после Второй мировой войны, был их лагерь.
Бывший конвоир, рассказывал мне, что пленные жили по армейским законам и в этом лагере содержалась целая дивизия, около восьми тысяч человек. Командовал дивизией японский генерал. Были полки, батальоны, роты и отделения, которыми тоже командовали офицеры. Существовала круговая порука, и за побег отвечали, как на фронте - офицеры и младшие командиры.
Но побегов почти не было. Во первых некуда было бежать - кругом русские лица, сразу увидят, что чужой. Ну а в тайге страшно и холодно.
В Подарвихе, по сию пору сохранились остатки от барачных фундаментов и землянок, кое - где не вывезенный, уже сгнивший лес и даже японское кладбище...
Бывая в тех местах, я испытывал тревожное чувство, натыкаясь на остатки былой деятельности пленных.
Ведь здесь, в неволе восемь тысяч человек, жили три года. Скучали... Плакали... Умирали от болезней и от тоски... Гамма трагических чувств, навеянных несвободой и удалением от родины...
Однажды на теплоходе идущем в бухту Песчанку, я встретил пожилого уже человека, который переходя с борта на борт вглядывался в окрестности.
Выяснилось, что он служил здесь во время войны, в бригаде, которая охраняла железную дорогу и байкальские тоннели от японских диверсантов. По хребту была проделана тропа, по которой несколько раз в день проходили вооружённые караулы, в составе до десяти человек. Каждый тоннель тоже охранялся караулом. Боялись, что Япония нарушит мир и вступит в войну на стороне Гитлера.
Этот пожилой человек рассказывал, что в бригаде, была охотничья команда, которая добывала мясо, грибы и ягоды, для питания войск...
Уже после войны, когда войска были отведены с фронтов, здесь, под Байкалом, стояли воинские части, которые жили в палатках, в самых красивых местах тайги. Ими, тогда же, в тайге были сделаны прекрасные дороги...
И до последних дней, сохранился наблюдательный пункт, устроенный на громадной, трёхсотлетней лиственнице.
А я, ещё помню скамеечки на перекрёстках лесных дорог. По сию пору, встречаются в глухом лесу полянки, вдоль которых видны остатки фундаментов и земляные валы, на границах с лесом. Но за двадцать - тридцать лет прекрасные дороги засыпало землёй и пылью, они постепенно заросли осинником и тальником. Тайга укрыла следы деятельности человека: мосты через речки и болота разрушились, дороги становятся непроезжими...
Люди, рождённые и живущие всю свою жизнь в городах, воображают себя властителями природы, но сталкиваясь с величественным её беспристрастием и равнодушием, очень быстро могут вернуться в естественное, полуживотное состояние...
Мой брат рассказывал мне, что несколько дней жил в зимовье с бомжем, который сбежал из города и выживал в лесу, собирая и продавая в ближайшей деревне "плоды леса". Этого ему хватало на какое - то время. А потом, он вновь выходил к людям и продавал или обменивал на продукты, собранные в лесу ягоды, грибы, кедровые орехи и камедь...
В доме его, вместо сторожевой собаки жил полудикий кот, который бросался на неизвестных, если они случайно заходили в дом....
Этот бомж - Василий, похоронил прошлой зимой, здесь в тайге умершую жену, засыпав её снегом до весны, пока земля не оттает...
Дикость всего происшедшего бросается в глаза нам - горожанам, но самому Василию, это не казалось, чем - то необычным. Живя отшельником, он и к смерти стал относится, как к чему то естественному и вовсе не страшному...
В нашей городской суматошливой жизни, мы боимся смерти и не любим мёртвых, забывая, что рано или поздно сами станем её добычей...
...Несколько раз я натыкался в тайге на старые, заброшенные кладбища и чувство мистической тревоги охватывало меня. Среди глухого леса, особенно в сумерках, вид заброшенных могил воспринимался, как некий апокалиптический символ...
Однажды, в тайге, недалеко от Байкала, я вышел в конце дня на зарастающую вырубку и вдруг увидел высокий, сделанный из толстого бруса, деревянный крест над безымянной могилой.
А тут ещё Саян, нюхая воздух, басом залаял, словно на медведя или незнакомого человека, куда-то в заросшую вершину распадка!
Я, нервно озираясь, постарался успокоить собаку и быстро ушёл с этого загадочного места...
Позже, я узнал, что это было литовское кладбище ссыльных переселенцев из Литвы...
В тех же местах, я встретил остатки деревни, в которой жили литовцы из Прибалтики. Ладно, тщательно и аккуратно рубленные дома, стоящие уже без сгнивших крыш, в глухом, зарастающем ельником распадке.
Дороги, оставшиеся с тех времён заросшие травой и кустарником, покрывали густой сетью, ныне заброшенную человеком тайгу.
При виде всего этого невольно охватывает грусть.
Сколько было слёз, страданий, тоски и радости, любви и ненависти, несбывшихся и реализованных ожиданий...
В этих лесах, остались на лесных кладбищах могилы стариков и тех, кто не смог приспособиться и умер вдали от родины.
Их потомки и родственники уехали, назад, в Прибалтику, а здесь, стоят ещё пугая охотников, вырубленные из крепкой, не гниющей лиственницы, большие кресты, напоминая о временах войны и социальных потрясений...
Ушёл человек из тайги и природа за несколько десятилетий залечила следы его пребывания здесь, укрыла пологом леса остатки его жизнедеятельности и всё стало, как было сотни и сотни лет назад...
Человека нет, а красота и величавый покой природы остался.
Из этого, я делаю вывод: "Человек - это часть природы и как бы не старался он изображать себя её владыкой, его самомнение и самоуверенность, разбиваются о величавое спокойствие похожее на равнодушие, разрушаются о вечные законы, управляющие всем живым и неживым в мире...