В поисках свободы

Весна. Тепло и просторно кругом. В северных распадках, по пути, к речке, ещё прячется весенняя прохлада...

Весёлая босоногая компания, в которой я, - младший вырвалась на свободу, в дикий лес и потому радуется и обменивается впечатлениями.

Брат не очень доволен моим присутствием, но терпит. Ведь ему за меня отвечать перед родителями...

Подробности того похода стёрлись в памяти, а ощущение радости и воли осталось... Тогда, в походе были задействованы все мои чувства. Ночной костёр, запах смолистого дыма, тёмное небо, где - то очень высоко...

Страшные рассказы о домовых, которых, тайком подкравшись, рубят смелые мужики, топором в деревянном сундуке. На срубе выступает кровь. Жуткие подробности рассказов, от которых и дома то, кровь стынет в жилах, а уж здесь, в лесу, подавно...

И вообще мир полон страшных и загадочных чудес...

И тут же, через небольшой перерыв, вспоминается росистое прохладное утро, травянисто-цветочный, матово зелёный влажный луг подступающий к густому лесу; голубое, подсвеченное солнечным золотом, небо; запах чеснока от черемши, рявканье дикого козла - самца косули кажется совсем рядом; холодная прозрачная речка в болотистых берегах, на которых растёт осока режущая ладони до крови, если пытаешься её сорвать...

Горько-сладкая черемша с чёрным хлебом и с солью, на завтрак. Чай, заваренный смородинными листочками с выварившимися прожилками, на бледно - зелёном...

Летучие мыши под стрехой полуразрушенного колхозного сарая, неподалеку от нашего бивуака...

Обратная дорога не запомнилась...

Последнее лето перед школьной порой...

С приятелями ходили смотреть новую школу. Запах древесных стружек и паркетные полы. Просторный зал на втором этаже и маляры красящие оконные рамы...

Спортивная площадка в двух уровнях. Футбольное поле на границе с зелёным березняком. Футбольные ворота, покрашенные белым с перевивом чёрной ленточкой - для контраста...

Помню, что первые месяцы после переезда в посёлок ГЭС, был одинок - ни друзей, ни приятелей. Сидел на куче глинистой земли, рядом с глубокой траншеей, сделанной трактором - канавокопателем, ждал старшего брата Гену из школы, которая находится в пригородной деревне Кузьмиха...

Он приходил возбуждённый пережитой опасностью, и бросив сумку на кухне, ведёт меня назад, по пыльной дороге до песчаных обрывов глинистого карьера, с которых видна загадочная деревня и даже школьная крыша.

Деревенские ребята враждуют с "иногородними" и Гена рассказывает мне о кровавых драках с ними. Он учится уже в третьем классе...

По пути домой, мы из стеблей высокой, похожей на кустарник, травы - полыни, делаем копья, и начинаем бросать их в цель...

Жизнь наполнена приключениями - это я понял уже тогда...

Помню ещё походы за хлебом, в булочную, по тропинке петляющей между строящимися двухэтажными домами....

Иногда, вместе с братом, ходим с вёдрами на коромысле за водой, на водоколонку, стоящую метрах в ста пятидесяти от дома. Посёлок ещё строится и потому, всюду выложены строй - материалы и рассыпан строительный мусор...

Туалеты пока уличные, потому что в домах нет воды.

Рядом с белыми, побелёнными туалетами деревянные же, мусорные баки врытые в землю. И туалеты и мусорка покрашены известью.

Летом от них дурной запах, а зимой все намерзает с верхом. Иногда их, с ломом и лопатой чистят специальные рабочие. Позже я узнал, что этих бедолаг называли в народе иронически - "золотари"...

Мой отец работает на стройке, хотя, я помню, что во Втором Иркутске (железнодорожная станция Иркутск - 2) он был литейщиком и иногда приносил с работы отлитые им сковороды, которые, по воскресеньям, отчищает от нагара и формовочной земли, напильником.

В это время вся семья в сборе и отец, на время прервавшись, заводит патефон, ставит пластинку, которая звонкими голосами весёлого мужского хора поёт: - Ой, вы кони, вы кони стальные! Золотые мои трактора!

Там, во Втором Иркутске у меня много приятелей, с которыми мы ходим неподалёку от дома и иногда уходим к церкви, во время службы, всегда полной народа.

А вокруг множество нищих и инвалидов. Помню бесконечный ряд калек, по обе стороны дорожки, перед входом в церковь. Я боюсь на них даже смотреть: тут и безрукие, и безногие, и слепые, и обгорелые в огне...

С тех пор, русская церковь для меня - место, навсегда связанное с несчастьями человеческими...

Лето, в год нашего переезда в посёлок гидростроителей, было жарким, и мы ватагой ходили на речку Ангару купаться...

В Ангаре, вода была невыносимо холодной. Но рядом, - озерцо, отгороженное от течения, высокой перемычкой. Вода там тёплая, как парное молоко и берега, с противоположной от железнодорожной насыпи стороны, заросли травой и редкими кустарниками.

Я, вскоре научился плавать. Первый раз, как - то очень удобно лёг в воде не бок и заболтал ногами и руками и был очень обрадован, когда получилось проплыть пару метров по дуге - плыть прямо ещё не умел.

Чуть позже, я научился "рулить" и уже плыл по прямой. Потом последовало научение плаванию по "собачьи" - это когда поочерёдно гребёшь ногами и руками лёжа на животе. Потом освоил плавание "в размашку" - то есть руки выкидываешь поочерёдно из воды и гребёшь, помогая себе ногами. Потом - "на спинке". И потом уже для пижонства - "по бабьи" - это когда булькаешь поочерёдно ногами, но руками гребёшь вместе и потому, перед грудью всегда идёт небольшая волна.

Позже, очень быстро научился нырять с высокого берега, головой вниз, в прыжке, и с разбега. И конечно очень просто было нырять "солдатиком" - ногами вниз, вытянувшись всем телом.

В хорошую погоду купались целыми днями и к осени загорали как негры, а волосы выгорали до светло - пшеничного цвета.

Уже через год, я плавал на расстояния по километру и больше, и чувствовал себя в воде, как рыба.

Иногда, после купания, ватагой ходили в ближайшие леса и лакомились поспевающими ягодами.

Но бывало, что я отправлялся на речку один. Однажды, после купания решил взобраться на каменистый обрыв, над железной дорогой и оборвался почти с самого верху.

Скатившись по каменистому крутому склону метров пять, я поднялся и вытирая ушибленные места и кровоточины, пошатываясь - голова от сотрясений кружилась - пошёл к ангарскому заливчику и обмыл кровь и пыль с полуголого тела - летом все ходили целыми днями в одних трусиках.

В остальное время, мы, в своём дворе, играли в футбол. Между двухэтажными домами, вдоль улицы, почему - то были установлены высокие деревянные резные заборы, и получался закрытый прямоугольник, который и становился на время футбольным полем.

Там проходили наши футбольные сражения, на полном серьёзе и со страстью.

Помню одну очень ответственную игру, один на один, с Федей Костровым, моим ровесником из соседнего дома. Вначале выигрывал Федя и я от огорчения расплакался, под смех взрослых зрителей.

Потом, стал выигрывать я, и настал черёд плакать Феде. В той игре я выиграл, что добавило мне уверенности в своих футбольных способностях. Наверное с тех дней началась моя футбольная карьера, которая продолжалась около трёх десятилетий...

Ещё запомнилась тёплая осень и гуляющие, по полотну железной дороги, влюблённые пары. Помню вкус сладкой, вяжущей рот черёмухи, растущей вдоль железнодорожных путей.

Это было, наверное единственное тогда и там место, приспособленное для гуляний.

Посёлок, был не ухожен, и постепенно, по-деревенски застраивался самодельными деревянными сараями и сарайчиками.

Например рядом с нашим домом, был сооружён ряд сараев, вполне сельского вида.

Рядом с одним из них, лежала большая берёзовая колода, с прорубленными внутри колоды кривыми прямоугольными канавками, в которых, как позже выяснилось, маленький старичок из соседнего дома, выгибал берёзовые коромысла, для ношения воды из колонки. Сделанные коромысла он продавал соседям...