Страница 24 из 76
Ведь многие уехали и уезжают не в соседние деревни, а в соседние города...
Однако, достаточно невесёлой социологии...
...В природе с животными, как и с людьми, происходят разные драматические происшествия - например увечья...
Однажды, я подстрелил рябчика у которого был только один глаз. Другой был выбит и закрыт плёночкой века.
В другой раз я встретил рябчика, у которого была сломана кость крыла и срослась неправильно, почему он не мог летать и ходил по снегу объедая почки берёз снизу.
Он жил всё последнее время в одном месте, исходил, избороздил крестообразными следочками по снегу, все окрестности...
Рябчик был худ - кожа да кости, - но жив...
... Забавный пример похожести ошибок звериных чувств на человеческие, я наблюдал как-то на БАМе, разбираясь в следах лося.
Примерно около суток тому назад, зверь долго шёл по крутому берегу реки и потом, все-таки решил спуститься в долину.
Место для спуска он выбрал неудачное и поскользнувшись на присыпанной снегом наледи, кубарем полетел вниз по склону, метров на пятьдесят.
Я представил себе, как он, поднявшись мотал головой после падения, как ругал себя за невнимательность! И это воображаемая картина рассмешило меня.
Говорят, что звери чувствуют опасность лучше, чем люди. Но после этого случая, я стал в этом сомневаться...
Скорее всего, как и люди, звери бывают разными по характеру, да и по уму...
Несчастные случаи в природе, так же обычны как и в мире людей...
Ещё одна такая оплошность стоила, - на сей раз птице - жизни...
Как -то, я проходил мимо зимовья на Скипидарке, возвращаясь домой из тайги. И со мной была молодая лайка Зельда.
В этом месте, она вдруг принюхалась и резко свернув в кусты, выпугнула из густой травы, выводок глухарей, с шумом поднявшихся на крыло!
Один, уже почти чёрный глухарёнок, в полёте лавируя между веток, наткнулся на острый сучок, торчавший из дерева ему навстречу и упал.
Когда я подошёл, Зельда уже жамкала челюстями его безжизненную тушку и радостно махала хвостом, словно хвастая: "Глянь хозяин, какую птицу я тебе поймала!".
За проворство, собака была награждена глухариными лапками, которые с аппетитом съела, похрустывая косточками...
ОХОТНИЧЬИ СОБАКИ
...Наверное, пора перейти к рассказу об охотничьих собаках, которых я, в разное время, держал более десятка...
Первой моей собакой был Саян, лайка, которую отдал мне ещё в щенячьем возрасте, мой приятель, егерь из Бурдугуза.
Это был нескладный, чёрно-палевый кобель, с серыми пятнышками над глазами и стоячими ушами.
Рос он в деревне, на природе. Чутьё у него было хорошее, но большим умом он не блистал. Егерь постоянно смеялся над ним и я сам видел, как собака трусливо закрывал глаза лапой, когда маленькая, злая сучка Дамка, накидывалась на него, из-за какой-то мелочи.
И всё-таки я взял его к себе в город...
Я водил его, почти каждый день на прогулку в лес и он, постепенно познакомился со всеми лесными запахами, а зимой и со следами зверей и птиц.
Когда ему было год, мы добыли с ним молодого лося после чего, он сделался фанатом лосиных охот.
Как - то весной, он пол дня гонял лося - быка по болотам и по снегу со льдом, изрезал себе лапы, но не сходил со следа, пока я не взял его на поводок.
Если бы не отсутствие опыта, как собаковода, то он бы служил мне верой и правдой на всех охотах, ещё долгое время. Задатки для этого у него были...
Но как получилось - так получилось.
...После Саяна я держал много разных собак. Но, постепенно узнавая премудрости охоты с собаками, я, по прошествии времени, склоняюсь к выводу, что Саян был один из самых лучших.
Он был послушен, не драчлив, предан мне беззаветно, и вместе, имел хороший характер и чутьё...
Второй собакой был Кучум - лайка, которую я ещё щенком вывез из Ленской тайги и с которым, охотиться по-настоящему не успел.
Он вырос до годовалого возраста, стал крупным, красивым и быстрым псом, но потерялся - сорвавшись с цепи, убежал из дома, да так и не вернулся.
Я только - только перевёз его в новый мой дом, и потому, не зная окрестностей, он не знал куда возвращаться...
Третьей собакой была не "получившаяся" лайка Пуля. Я взял её из под суки, из первого её помёта, что наверное было причиной генетического дефекта щенка. Пуля, так и не выросла и оказалось коротконогой полукровкой, жившей ещё долго у меня в доме в качестве дворовой собаки...
Следующая была Лапка, замечательная собачка, умница и охотница.
В восемь месяцев она поймала мне косулю, и коротко я расскажу здесь, как это получилось.
Хочу заметить, что подробнее о моих собаках, вы можете прочитать в моей книге "Собаки и волки".
А тогда, Лапка и собака брата Толи - Белка, сопровождали нас, в походе на Курму. Переночевав, я отправился в лес, искать камедь - лиственничный, застывший потёками в дуплах крупных лиственниц, сок.
За камедь, в заготовительных конторах тогда давали хорошие деньги и я, во время своих походов, не только и не столько охотился, сколько зарабатывал деньги на камеди, для семьи.
В день иногда на собранной камеди можно было заработать рублей пятьдесят, что было половиной месячной зарплаты тогдашнего лаборанта в университете.
Таким образом я совмещал приятное с полезным - бывал в лесу и зарабатывал деньги...
Брат ушёл в другую сторону, а его собака, не захотела идти с ним и увязалась за мной...
В лесу лежал снег, белый и чистый, на котором хорошо были видны следы зверей и птиц. Собаки вскоре убежали куда-то и я шёл не торопясь, вглядываясь и вслушиваясь.
В молодом соснячке, выделявшемся тёмно-зелёный хвоей на белом снегу, я вспугнул косуль, а одну даже увидел издалека.
Косуля поднялась из лёжки, насторожённо озираясь слушала и нюхала воздух, а потом уловив мой запах, затопала копытцами по мёрзлой земле предупреждая сородичей и вихрем умчалась, исчезла, словно её и не было.
Я пошёл дальше и через какое-то время услышал громкий стонущий звук.
"Собака попала в петлю! - вдруг испугался я и побежал на звук, спотыкаясь и падая.
Звук - стон повторился и я внезапно понял, что это не собачий голос.
Успокоившись, я стал идти медленно и скрытно.
Через сотню метров, увидел на снегу, черноватое пятно и рядом собак.
Подойдя ближе и разобравшись в следах, я понял, что Лапка и Белка - собака брата, поймали косулю.
Лапка, по дуге настигла убегающую за остальными молодую косулю, вцепилась в заднюю ногу, проехала несколько метров за нею тормозя всеми четырьмя лапами, а потом, подоспела Белка и всё было кончено в один миг...
В тот морозный вечер, мы жарили в зимовье мясо на большой сковороде и с аппетитом ели тающие во рту, ароматные поджаристые и сочные кусочки косулятины.
За стенами зимовья началась снежная метель, а нам было тепло, сытно и уютно, в нагретом пространстве лесной избушки...
Мы были свободны, здоровы и сыты... Мы были в тайге, как у себя дома...
Позже, Лапка стала замечательной глухарятницей и лосятницей.
Глухарей она начала лаять тоже до года, и я помню, как она пыталась по веткам взобраться на ёлку, на вершине которой, сидел облаиваемый ею глухарь.
Влезая метра на два вверх по нижним, частым веткам, она срывалась вниз и вновь лезла. Пока Лапка демонстрировала чудеса акробатики, я высмотрел глухаря и подстрелил его, а потом, скормил глухариные лапки своей довольной и польщённой такой наградой, собачке....