В поисках свободы

Теперь, несколько слов о свете в физическом смысле слова...

Фонарик иметь необходимо, если вы ходите по лесу ночью...

Живя в городе мы отвыкаем от естественного света, как впрочем и от темноты. Но в лесу, особенно летом, когда нет снега, который даже ночью создает контраст и помогает различать тропинки или дороги, иногда бывает так темно, что своей вытянутой руки не видишь.

Первый раз, я с этим столкнулся в Приморье, во время армейской службы, когда бегал по вечерам в самоволку, на свидание с девушкой, вниз, в посёлок на берегу моря.

В тот вечер, мы замечательно погуляли с моей подружкой и я, попрощавшись, направился наверх, на батарею, где я проходил службу.

Пока шёл по освещённым улицам было терпимо, но стоило углубиться в лес и темнота обступила меня со всех сторон. Я шёл, щупая дорогу ногами и вспоминал рассказы о далёких временах, когда японские диверсанты вырезали целые казармы на Русском острове...

Было это на самом деле или эти рассказы - плод коллективной фантазии, я не знаю. Однако тогда, в лесу, я ощущал свою полную беспомощность. Я шёл, падал споткнувшись, натыкался на ветки деревьев, на которые днём и внимания не обращал... Придя в казарму, облегчённо вздохнул - мог ведь и заблудиться и ночевать в лесу...

Другой случай произошёл в Ленинградской области, в районе деревни Федосово, в глухих, безлюдных местах, расположенных вдоль речки Тосно...

Я приехал по железной дороге, до ближайшего к Федосово полустанка и оттуда, пошёл пешком в деревню, в которой уже несколько лет жил по временам, на даче знакомой...

Поезд припозднился и я, выйдя на полустанке в лесу, поспешил по знакомой тропе вперёд...

В сумерках, я остановился у разрушенного моста через небольшую речку и подумал, что хорошо было бы посидеть на высоком мосту, в наступающих сумерках и послушать лосиный гон. Время было подходящее.

Оставив рюкзак на тропе, я забрался на остатки разрушенного моста через реку, устроился поудобнее и стал ждать. Постепенно наступила ночь. Я слышал, как подо мною, цвиркала норка, плескаясь в реке.

Через время, в дальнем углу прибрежной поляны, что-то тяжело заворочалось и раздался стук кости о дерево. Наверное лось, имитируя схватку с соперником, нападал на беззащитную осинку, "поддевая" её на рога...

А может быть медведь, - фантазировал я - притаившись, подкараулил гонного, беспечного сохатого и борется с ним!

Услужливая фантазия, воспользовавшись темнотой, подсказывала самые причудливые сюжеты.

Было так темно, что я уже не мог бы воспользоваться ружьём, даже если лось подошёл, на мое опасливое подражание гонному быку "У-У-О-Х", на десять шагов...

Часу в двенадцатом ночи, справившись наконец с охватившим меня насторожённым оцепенением, я слез с бревна, и с трудом отыскал свой рюкзак...

На небе сияли неяркие звёзды, которые совсем не давали света...

Идти дальше я не мог - тропа была "вертлявая" и пройдя в полной тьме десять шагов, я упёрся в невидимый куст, росший уже, по-видимому, на обочине. Сделав ещё попытку двигаться по тропе, я вновь быстро сбился.

"Придётся ночевать здесь - разочарованно вздыхал я, сожалея, что не взял с собой фонарика. До деревни оставалось не более трёх километров лесом, но пройти их в ночи не было никакой возможности. Я мог выколоть себе глаза о придорожные ветки, либо увязнуть в болоте, которое надо было ещё переходить впереди...

На ощупь, взяв чуть влево, наткнулся на пень, достал топор, отщепил смолистых щепок...Развёл костерок и уже потом, кое - как устроился рядом с пнём, который служил мне "дровяным складом", до рассвета...

Утром, по первому свету, наскоро попив чаю, я бодро зашагал к деревне, и вдруг, где-то в стороне от тропы, справа, услышал далёкие удары топора...

"Ого! - подумал я. - Кто-то зимовье с утра пораньше строит. Надо будет запомнить место..."

Однако стук топора вдруг стал передвигаться по лесу и смещаться влево...

"Что за чертовщина? - недоумевал я.

И вдруг понял, что это, не стук топора, а рёв гонного лося, короткое "У-У-О-Х-Х" - раз за разом мерно неслось над лесом, а так как это было достаточно далеко, то мне и показалось, что это удары топора...

... Ещё забавное происшествие...

Я, какое-то время, ещё в начале своих таёжных походов, останавливался и даже жил в зимовье, спрятанном на мысу, образованном глубокой падью приходящей слева, от водораздельного хребта, и широкой долиной речки Олы, впадающей в Курминку.

Зимовье было небольшое, но удобное, тёплое и приходя туда, я отсыпался, уютно укрывшись толстым ватным одеялом, оставленном там, строителями зимовья. Времена в моей жизни тогда были тяжёлыми...

Из этого зимовья, удобно было уходить вверх по Оле, влево и вправо, на многие километры...

Там, я нашёл свою первую берлогу с медведем внутри.

Там же, рядом с зимовьем, на другой стороне болота, нашёл глухариный ток и добыл "играющего" глухаря.

...И вот, как то осенью, перед снегом я чуть припозднился с выходом из тайги в сторону зимовья и в пути, меня застала тёмная ночь. Со мною была собака, чёрная лайка по кличке Уголёк. Он устал за день беготни, и рысил впереди меня в пределах видимости, изредка оглядываясь, словно призывая прибавить ходу...

Я тоже устал, шёл медленно и поэтому, к берегу болота пришёл в полной тьме. Где-то на противоположной стороне стояло наше зимовье, но найти его, в этой чёрной ночи, представлялось трудной задачей. Уголёк не дожидаясь меня, наверное уже перешёл болото и ждал, под стенами лесного домика. Тропы через болото тогда не было и я наугад двинулся в темноту...

Переправился удачно, не набрав воды в сапоги, хотя и упал несколько раз, споткнувшись о корни в густых кустах...

Почувствовав под ногами твёрдую землю, я стал думать, как мне теперь найти зимовье...

Я даже не знал с какой от меня стороны, оно находится...

Ночевать холодную ночь, в кустарниковой чаще, без дров и полиэтилена на случай дождя, не представлялось мне весёлым приключением...

И тут меня осенило. Я посвистел несколько раз и через какое-то время из тьмы явился послушный Уголёк. Он лизнул меня в ладонь и я, придерживая его одной рукой, надел на него ремень, который снял с ружья.

Потом попросил его ласково: "Домой Уголёк! Домой!". Смышлёная собака, казалось всё поняла и потянула меня за собой...

Метров через сто я почти наткнулся на угол зимовья...

На радостях, я сварил Угольку двойную норму каши...

... В том же зимовье и тоже связанная с собаками, произошла другая история...

В это зимовье, летом, я добирался из города в начале на теплоходе до Турбазы, а оттуда уже пешком, вдоль берега длинного залива ангарского водохранилища. Залив назывался Курма - по названию одноимённой речки. Слово это или бурятское, или скорее всего эвенкийское, оставшееся здесь с незапамятных времён...

В тот раз, проходя через турбазу, я встретил двух собак, которые подбежав ко мне, по приятельски обнюхали мои штаны, мой закопчённый, грязный, заштопанный алюминиевой проволокой рюкзак и признав за своего, пошли со мною в тайгу. Одна собачка, странного тигрового цвета, по которому ещё при рождении в собачьих питомниках отбраковывают щенков, показалась мне занятной.

Она бежала впереди, по тропе идущей по высокому берегу залива и, увидев на воде уток, не раздумывая спустилась вниз и поплыла к островам, плавающим почти посередине залива.

Вода была ледяная - лед на заливе совсем недавно растаял и нормальная собака лапы бы побоялась замочить, а эта не раздумывала не секунды...

Я подивился смелости и азарту собачки и смекнул, что это не простая лайка. Вторая собака, тоже лайка, чёрная с белыми пятнышками, на шее и лапах, была повыше ростом и попрогонистей, но признавала за лидера, Тигровую...

Переходя через быструю речку Курминку, собаки не могли за мной следовать по узкому бревну и переплыли реку, хотя Тигровую мне пришлось вытаскивать на противоположный берег за шиворот - берега так заросли, что кусты стояли пружинящей стеной, мешая ей выбраться на берег...