Страница 5 из 19
Когда Власов ответил на ряд несущественных вопросов, его кандидатура была поддержана Кабинетом министров единогласно. Глава МИД представил еще и Леонида Константиновича Артамонова, на днях получившего чин полковника. Он назначался командиром конвоя, сопровождающего миссию. Полковник был членом Российского географического общества, что говорило само за себя, а среди его заслуг были успешно проведенные «военно-статистические исследования» в Турции и Персидском Азербайджане. В Иране он побывал в тех местах, где до него не ступала нога ни одного европейца. Николаю понравился этот разведчик, выходец из бедной дворянской семьи, где было 10 детей и каждый, чтобы прокормиться, должен был помогать родителям. Такие люди за чужими спинами не отсиживаются, когда опасно, и многого добиваются, если не гибнут при исполнении трудных и опасных поручений. В Артамонове при всей внешней холодности чувствовалась кипучая энергия, граничащая с авантюрностью.
«Такой дров наломать может, – подумал император, – но там такой и нужен».
Власов и Артамонов познакомились еще семь лет назад в Персии, где Петр Михайлович возглавлял русское ген-консульство, а Леонид Константинович проводил «географические» исследования.
Затем министры приступили к обсуждению инструкции. Среди прочего в ней говорилось, что «Россия не преследует в Абиссинии никаких корыстных целей, сочувственно относится к усилиям негуса, направленным на установление спокойствия и развитие благосостояния в его стране».
Это был обычный дипломатический документ, написанный в очень обтекаемой форме. Но в нем упоминалось и о том, что «задача миссии заключается в том, чтобы снискать доверие негуса и по возможности охранять его от козней наших политических соперников, в особенности англичан, преследующих хищнические цели».
Деньги на миссию выделись из резервного фонда Министерства финансов. В состав миссии входило 39 русских и двое абиссинских юношей, которые воспитывались в России и обучались в инженерном училище. Там им преподавали военное дело. Негус хотел иметь в своей армии образованных офицеров.
Николай был резко против того, чтобы из-за экономии средств миссия отправлялась в Абиссинию из Одессы сперва на русском коммерческом пароходе, а затем в Порт-Саиде пересаживалась на французское судно.
– Как вы себе это представляете – русская дипломатическая миссия прибывает, как бедный родственник, на французском судне? Что, у нас своих пароходов нет? Не на том экономить собираемся. На этом экономить не будем. Будь моя воля, я вообще отправил бы миссию на крейсере. Вот только боюсь, что выйдут проблемы с турками, и они долго будут тянуть с разрешением пройти через проливы, а потом британцы точно не пустят наш крейсер через Суэцкий канал. Придется в обход всей Африки идти. Тогда уж сразу лучше из Кронштадта выходить, а не из Севастополя. Миссия, правда, будет тогда сравнима с кругосветным путешествием. До двора негуса нескоро доберется. И абиссинцы, к сожалению, крейсера нашего не увидят, а увидят лишь жители Джибути. Но что нам перед союзниками бахвалиться своими военными кораблями? Французы и так знают, каков у нас флот. Я предлагаю арендовать судно у РОПиТа, чтобы на нем с комфортом могли разместиться все члены миссии, – тут он подумал о том, что можно арендовать яхту у одного из Великих князей, но запросят они много за аренду, дорого выйдет. Он готов был и свою яхту «Штандарт» предоставить для миссии совершенно бесплатно. Это показало бы, насколько серьезно относится Россия к установлению дипломатических отношений с Абиссинией. Но «Штандарт» ему в скором времени понадобится. Все это не выход. – Итак, – продолжал император, – пароход арендуется на все время, пока работает миссия. Пусть стоит в Джибути и ждет ее возвращения. Не обеднеем. Так ведь? – обратился император к министру финансов.
– Да, Ваше Величество, – отрапортовал Коковцев.
– Есть ли у кого возражения по этому вопросу? – император окинул зал, но возражать никто не стал. – Хорошо, тогда до следующего заседания, господа. А вас, Петр Леонидович, и вас, Леонид Константинович, я попрошу задержаться.
Он распрощался со всеми министрами, пожал им руки, перекинулся парой-другой слов на прощание, у кого-то справился о здоровье супруги, а когда все члены Кабинета министров разошлись, пригласил Власова и Артамонова в соседний кабинет.
В рабочем кабинете императора на полу лежала львиная шкура – подарок негуса. Отсылая ее, Менелик писал, что он знает: Зимний дворец – огромен, но если российскому императору захочется устлать львиными шкурами все полы своего дворца, то негус с удовольствием вышлет ему столько шкур, сколько потребуется.
В кабинете дожидались двое. Одним из них был действительный статский советник Евгений Яковлевич Максимов, возглавлявший аналитический отдел внешней разведки при Генеральном штабе. Накануне он подробнейшим образом рассказал и Власову, и Артамонову о своем пребывании в Абиссинии во время боевых действий против итальянцев. Официально он там находился как корреспондент газеты «Новое время». Однако всем было ясно, что он совмещал эту деятельность с должностью военного консультанта негуса. Без помощи Максимова абиссинцам, у которых на вооружении еще несколько лет назад были только копья с мечами, вряд ли удалось бы разбить армию генерала Бартьери. Максимов просил Николая II включить его и в состав миссии, ссылаясь на свой опыт, но император был вынужден ему отказать.
– Для вас и здесь работы будет много. Вы хотите оставить аналитический отдел без головы? Как мы без вас обойдемся?
Также он отказал Максимову и в просьбе отправить его в Южную Африку – к президенту Паулю Крюгеру.
– Вдруг там с вами что-то случится? – спрашивал император.
– Что там со мной может случиться, Ваше Величество? – удивлялся Максимов. – Я только передам Крюгеру на словах ваше предложение, тут же сяду в поезд из Претории в Лоуренсо-Маркеш и первым же пароходом вернусь обратно.
– Ой-ой, – грозил ему пальцем император. – Зная ваш характер, позвольте вам не поверить. Я догадываюсь, что при вашей любви к путешествиям по всяким далеким и опасным странам вам очень хочется побывать на краю света. Обещаю, что как только ситуация нормализуется, то непременно пошлю вас в Южную Африку во главе дипломатической миссии.
– Она нормализуется очень нескоро, – грустно сказал Максимов.
– Вот видите, ваша задача – сделать все возможное, чтобы она нормализовалась как можно быстрее, а для этого ваша голова будет нужна здесь, а не в Южной Африке. К Паулю Крюгеру поедут другие. Вы же их сами подготовили. Они справятся и без вас.
– Под какой легендой будем их отправлять, Ваше Величество?
– Так у нас выбор невелик. По военному ведомству мы эту поездку никак провести не сможем. Британия тут же заявит решительный протест. Мне, конечно, глубоко безразлична их реакция, но лишний раз привлекать внимание британцев к нашим агентам не стоит. Русское географическое общество тоже не хотелось бы задействовать. А то британцы итак в каждом нашем путешественнике готовы видеть шпиона. Что, впрочем, недалеко от истины.
– Позвольте поправить, Ваше Величество, – вставил реплику Максимов, а получив разрешение императора, продолжил: – не шпиона, а разведчика.
– Разведчика. Правильно, – кивнул Николай Александрович. – Итак, остается лишь один вариант – репортеры. Все-таки вариант проверенный. Еще вами, Евгений Яковлевич, – усмехнулся император. – Заметки, кстати, за них писать сможете для нашей прессы здесь, в Санкт-Петербурге, чтобы навык не потерять. Аналитические записки не требуют больших литературных талантов.
Максимов покраснел. Он понял, что император намекает на доклад его отдела о положении дел в Южной Африке, который был представлен императору тремя месяцами ранее. Николай Александрович помнил эту записку с пометкой «Совершенно секретно. Для личного пользования императора», чуть ли не наизусть и мог цитировать ее по памяти.
«В Трансваале и Оранжевой растет недовольство вмешательством Англии во внутренние дела бурских республик. В Южной Африке, в Натале и Капской колонии английские войска насчитывают около тридцати тысяч человек, количество их все время увеличивается.