Проигратель

– Ты, – майор встал и за волосы поднял опущенную голову парня. – Узнаешь этого типа?

Дан поднял на стоявшего напротив Проигрателя мутный от усталости и тоски взгляд. На дне его светлых, сейчас кажущихся почти белыми глаз что-то шевельнулось, и Проигратель вдруг ясно, как в волшебной трубе, увидел свое будущее – как уже он висит на руках охранников, избитый, искалеченный, ожидающий конца. Может быть, их даже вместе отправят на ту самую показательную казнь, которую будут транслировать в самое рейтинговое время по всем каналам, и дикторы станут захлебываться от словесного поноса, пытаясь перещеголять один другого в славословии. Смотрите все, что бывает с теми, кто преступает наши законы!

– Нет, – шевельнулись разбитые губы.

– Принимается. Но хотя бы скажи, как его имя?

Дан сделал попытку усмехнуться – вернее, изогнул губы в подобие улыбки:

– Не знаю.

– Врешь, – майор коротко ударил его по губам. – Вы знакомы!

– Вы знакомы? – эхом повторил его вопрос начальник отдела охраны Периметра, обращаясь уже к своему подчиненному.

– Нет, – ответил Проигратель. – Он говорит правду. Мы никогда и нигде не встречались… то есть, я не знал о его существовании, пока не увидел, как он…э-э…бежит.

– Тогда почему, – развернулся к нему майор, – на нем была какая-то тряпка? Откуда он взял одежду, как не у вас?

– Хотите сказать, что я поделился с…этим, – Проигратель скосил глаза на арестованного, – одеждой?

– Да.

– Э-э… могу я взглянуть на это… эту вещь?

Последовал короткий приказ, после чего мокрая, ставшая еще грязнее и рванее футболка была предъявлена для опознания.

– Похожая тряпка лежала у нас на пороге, – припомнил он, стараясь говорить как можно небрежнее. – Мы об нее вытирали ноги. Если это она, то он, – последовал кивок в сторону парня, – он, мог действительно воспользоваться тем, что я вышел проверить перегоревшие камеры и проник на пост. Но я вернулся раньше, чем он рассчитывал, поэтому этот…тип просто схватил первое, что подвернулось под руку, и удрал раньше, чем я вернулся.

– И вы не заподозрили неладное? Не заметили, что на вверенном вам посту кто-то побывал?

– Не успел. Услышал шум подъезжающей аварийки, вышел на порог и увидел… вон его, – последовал новый кивок в сторону парня. – Остальное вы знаете.

– Тогда почему вы не стреляли, хотя по инструкции были обязаны открыть огонь на поражение?

– Я стрелял, но промахнулся. Я очень плохо стреляю и поэтому никогда не участвовал в «охоте» даже в качестве загонщика… И дичью мне побывать тоже что-то не хочется, – негромко добавил он скорее для себя.

Майор посмотрел на его начальника, и тот выразительно кивнул головой – мол, на сей раз сказана правда.

– А знаете, я вам верю, – внезапно произнес его начальник. – Верю потому, что прекрасно его знаю – что это за человек, какой он работник, какие у него привычки и интересы. Охрана Периметра – дело ответственное, важное и крайне опасное, – продолжал он явно для «охотников» и их командира. – Случайных людей тут быть не должно – только те, кто проверен, на кого я могу положиться в трудную минуту. Конечно, у всех бывают промахи, недочеты… человеческий фактор в виде семейных неурядиц тоже никто не отменял, но…даже если принимать все это во внимание, то… сами понимаете, я за своих людей отвечаю!

– Вот как? – откликнулся командир «охотников». – И вы готовы поручиться за вашего… ценного сотрудника?

– Да.

Несколько секунд два начальника – гражданский и военный – сверлили друг друга глазами, потом майор быстро, приняв какое-то решение, отвел взгляд.

– Хорошо, – проворчал он. – Но только под вашу ответственность. И, – шагнув к дверям, он внезапно посмотрел на Проигрателя: – Мы будем следить за тобой, Станд.

Проигратель подавился вздохом. Что ж, этого следовало ожидать. Можно считать, дешево отделался.

Наконец, военные убрались. Утащили с собой Дана, который так больше и не посмотрел на Проигрателя. А ты как хотел, парень? Тебя же предупреждали – свяжешься с Проигрателем, пропадешь! Ему-то все равно. Он привык. А вот люди путаются, ошибаются… и обвиняют именно его в своих ошибках.

Жестом отослав остальных подчиненных, начальник отдела кивнул на стул для посетителей:

– А вы задержитесь. Нам с вами надо кое о чем поговорить.

Нет, не дешево он отделался. И это только начало. Самое главное впереди.

– Вы что думали? Что за помощь и укрывательство государственного преступника вас по головке погладят и премию выпишут?

– Но он же…

– Мне плевать, кто он и что он, – повысил голос начальник. – Важно, что заметил и понял я. И я не лгал, когда говорил, что обязан знать своих подчиненных – кто на что способен, кто инициативный работник, а кто – балласт…

Это было обычное вступление, которое можно было не слушать. Практически каждый квартал на собрании начальник, выступая, зачитывал один и тот же доклад, лишь в конце меняя некоторые детали – когда доходил до реальных расходов, премий, распределения отпусков. Но первую часть он явно выучил настолько дословно, что вот и сейчас машинально скатился на этот тон.

– И в то время как вся страна в едином порыве спешит строить, развиваться, работать и улучшать свою жизнь, – продолжал тот, – в нашей среде нет места тем, кто тормозит поступательное движение прогресса. Кто вставляет палки в колеса и мешает исполнению законов. И мне больно слышать… э-э…– он сбился с пафосного слога и замялся, теребя авторучку, – больно знать, что и среди нас тоже есть… Я, конечно, чисто по-человечески могу понять… Так сказать, человеческий фактор нельзя отменить и сбросить со счетов. Мы все делаем для блага человека, но мы же и стараемся получить от этого конкретного человека отдачу соразмерную вложенным затратам и приложенным усилиям. Люди должны…ну…чувствовать благодарность хотя бы за то, что мы тут на своем месте делаем важное, нужное, ответственное, хоть и мало заметное дело. Мы тут все и каждый где-то там – мы все на своем месте. И все делаем одно общее дело – строим, развиваемся, двигаемся вперед. А, в конечном счете, это ведет к процветанию нашей страны…

Голос его замер на вопросительной ноте, и Проигратель кивнул:

– Так точно. Я понимаю.

– И я этому бесконечно рад. Вы понимаете. Вы ответственный работник… то есть… ну… в вашем случае это как бы не обсуждается, но… Это хорошо, что вы понимаете, что нам надо постоянно двигаться вперед. Прогресс нельзя остановить. Развитие страны должно идти темпами роста. И если рост остановится, нас всех ждет застой. Слава Мирозданию, застой мы уже один раз миновали и не имеем права останавливаться, иначе нас ждет повторение прошлого. А прошлое хорошо только для понимания настоящего. Возврата к прошлому нет. Вы это понимаете?

Он кивнул, с тревожным интересом ожидая, до чего договорится его начальник.

– Понимаете…– тот хмыкнул. – Значит, поймете и мое решение. Поймите, оно далось мне с большим трудом, но, учитывая, что наша страна должна двигаться вперед ускоренными темпами и нам ничто не должно мешать…

Все. Дальше опять можно было не слушать. Он уже все понял и просто стоял и кивал, ожидая, когда же у начальника хватит ума прекратить этот балаган и сказать, наконец, то, о чем он сам догадался еще минуту назад.

– Вы, несомненно, ценный работник, но в свете последних событий, – начальник кивнул на дверь, за которой несколько минут назад скрылись охотники со своей добычей, – вы должны понимать, что у нас нет другого выхода. Это еще мягкое решение. Учитывая ваше… э-э…положение и статус в обществе… Пишите, – он резким движением бросил на стол авторучку, которую все это время судорожно вертел в руках, полез в конвертер за бумагой. Лист, который он извлек оттуда, был серо-желтого цвета и на ощупь напоминал газету. Да, собственно, ничем иным он и не был – часть бумаги, на которой писались приказы, заявления и прочая канцелярщина, состояла из переработанных отходов. Время от времени в конвертер загружали макулатуру, исписанные бланки, черновики деловых писем и утратившие силу распечатки приказов. Там они наскоро перемалывались в серую однородную массу, из которой получалась новая бумага – для вторичного, а порой третичного и четвертичного использования. По интенсивности окраски наверняка можно было сказать, что вот этот лист как раз и создан из сырья, уже один раз переработанного и дважды побывавшего в конвертере. Символично. Кто он сам, как не отработанный материал?