Страница 2 из 8
***
Этот раз опять пришли чужие. Люди реки не успели приготовиться к отражению битвы. Многих убили во сне. Их говор был не похож на диалекты нашего народа, они были в красивых латах, но столь же жестоки, как норманны, им не нужны были люди, они вырезали всех на своём пути. В Иволгиной запруде удалось спрятаться детям булгарина. Динко и Любель – единственно, кто остался в живых из людей реки; земля, окруженная непроходимыми болотами, приняла их. Динко нашёл старую барсучью нору, разрыл её и вытащил сгнивший короб. В нём был шар, из горного хрусталя, что само, по себе, редкость для этих мест, и плоскую пластину из непонятного металла. Динко искал еду, шар был красивый, но сейчас не время игрушек. Мальчик, с разочарованием, оставил всё на поверхности, эти вещи не представляли никакой ценности для голодного мальчугана. Он убежал на болото, проверять ловушки на угрей, только благодаря рыбе-змее они выжили.
Войны установили лагерь, на берегу, недалеко от разрушенного селища, выкопали ров и каждую ночь ставили караул на вышке. В одну из ночей, тени переплыли наполненный водой ров, убили стрелой караул и вырезали большую часть отряда. В живых из двух сотен, осталось 32 солдата. Римляне отступили, они ушли из этих мест, оставив после себя развалины и угли. Больше у реки никто не селился. Видное и неудачное место было. Дети не выходили из болот, мальчик иногда охотился в лесу, приносил птицу, пойманную в силки. У него ещё не хватало силы натянуть лук. К детворе из леса прибилась немая девочка, лет 16, так они втроём и скоротали зиму. Зима была лютая суровая с метелями и вьюгами, от мороза, даже незамерзающие болота промёрзли так, что летом лёд выходил из – под, кочек. Маленький родничок бил из старого дерева, его хватало и для детей, и для животных. Развелось много медведей, они боялись к болоту подходить, а в лесу Динко не трогали. Еды для мишек было много, они привыкли к мальчонке, он был, как бы, свой. Он даже задерживался иногда, заигравшись с медвежатами. Динко только волков боялся, они были чужими, пришлая стая. Немую назвали Тала, она помогала малому рыбу ловить и Любели костёр поддерживать, боялась только всего и не разговаривала. Раз разбудила детей ночью зимой. Вдоль землянки кто-то ходил. Отчётливо был слышен скрип шагов и какие-то мерзкие крики. Динко выглянул в щель двери, это была взрослая рысь. Это уже было опасно. Динко два дня колья строгал, для костюма от рыси для себя и Талы. На третий день вышли, рысь не осмелилась напасть на две колючки с дубинками, всё ходила кругами, тогда дети с криком и шумом прогнали её. Рысь ещё несколько раз приходила, а потом пропала. Летом Динко нашел часть её шкуры, рядом лежал сломанный клык кабана. Три зимы прошло с тех пор, пока их не нашёл Гера и не забрал с собой. Гера привозил товар в город и узнал о событиях на реке. Обитатели Иволгиной запруды пообносились все, Гере пришлось приодеть их малость с запасом, Тала такой красивой стала, как будто и не было болот и чадящего очага. От детей пахло горном, Гера скучал по кузнице. Торговля шла плохо, народ обнищал от набегов. Римляне прибыли на пяти диерах (галеры с парусом), горожане рассказывали, как они ограбили город, когда плыли назад, после того, как потеряли людей в верховьях реки. Сама река была против их вторжения. На вёсла у них солдат не хватало, а из горожан были плохие весловые, ни кнут, не пряник не помогали. Они с собой взяли самых крепких, но, бог Один, натравил бурю и от шторма погибли все в море, от кораблей римлян не осталось и щепки. Никто из наших парней не уцелел. Гера усмехнулся, викингам приходилось сталкиваться с римским войском, те применяли хитрые тактические построения, названные именами животных, Гера немного усовершенствовал кистень и под напором варваров разбивались щиты и трещали головы, спрятавшихся под «черепахой» и выстроившихся «свиньёй». Командующие легионами консулы, с недоумением смотрели, как таят их войска, и тактика римлян терпит крах. Римлян было больше, они были организованней, но Геру интересовал металл, на римских воинах было много меди, даже их щиты были оббиты этим металлом. Железо было прочнее, но и оно не спасало легионы. Детям нравился город, Гера вспомнил, как он в первые вышел на причал и с викингами дошёл до площади, там был бассейн с фонтаном, это было такое чудо! Горячие головы приходили на корабль викингов, предлагали деньги за Талу. Купить и продать женщину не было необычным в этом городе. Многие покупали жён, невест, любовниц, женщина на севере была товар и имела цену которую согласен ты заплатить. В мире, где человеческая жизнь стоила дешевле гвоздя, люди, доведённые до отчаянья голодом, продавали своих детей, лишь бы отсрочить их смерть. Талу выкрали норвеги, но она уже умела постоять за себя, Тала вырезала охрану их же ножами и ночью вернулась на корабль. Жалко, ничего рассказать не могла. Норвеги утром большой толпой, подвалили к пристани, это дело закончилось потасовкой, нашей охране впору было размяться. Гера не знал, зачем он захватил содержание короба из барсучьей норы. Наверное, как память о родине. Он вспомнил отца. Со всего рода он остался один, а их было около 30 родных братьев и сестёр. Корабль ушёл в море, оставив за бортом грустные воспоминания Русича. Динко и Любель вертелись перед бортом и при появлении любого морского животного над кораблём разносились детские крики. Старые викинги улыбались, вспоминая свои семьи, их дома тоже ждала детвора, каждый дан приготовил подарок для всех членов семьи. Тала страдала от морской болезни, её чаще можно было встретить на корме. Она первая увидела чужой корабль и позвала меня, я отдал распоряжение спустится в трюм и достать сигнальные факелы и корабельный рожок. Утренний туман, полностью скрыл корабль, с носа судна не видно было, что творится на корме. Викинги зажгли факелы, у рожка был громкий неприятный звук, напоминающий крик лося в брачный период. С перепугу проснулся весь корабль. Дети выскочили на палубу, умываться не надо было, туман умыл. Они побежали к Тале, на болотах никогда не было такого густого тумана, хоть ножом режь. Корабль догнал нас, его хозяин выслал лодку. На борт поднялось три человека, все они были шведы. Наш толмач легко ориентировался в северных наречьях. Шведы спросили нет ли у нас лекаря и попросили трав от морской лихорадки. Я дал команду лучникам, опустить оружие, один из викингов вынес набор трав, их держали для остановки крови. – Вот, всё, что у нас есть, я поделился двумя бочонками английского эля, говорят, помогает. И гости покинули судно. Я знал, что они не дойдут до своего порта, бог Один, наказал их болезнью, от которой нет спасения. Их ждут океаны Хильхейма. Корабль медленно передвигался вдоль берега, вышла луна, туман стал реже, опадал большими хлопьями в воду, разрезаемый носом дракара. До островов был один переход, через сутки мы будем дома.
На берегу нас никто не встречал, это было странно: никогда такого не было. Охотник имел лучшее зрение и когда увидел развешанные тряпки над домами, завыл зверем, выкидывая подарки для детей за борт. В посёлке была болезнь, она съела всех людей, не считаясь с возрастом. Охотник в детстве перенес это, его лицо было, как решето мельника, всё в дырочках. Его я и отправил на разведку. Охотник выскочил на берег, пробежал по первым домам и подал сигнал, запрет на высадку. Никому не нужны были подарки и некому было радоваться нашему прибытию. Всё поселение было мертво, охотник остался похоронить данов по закону, предав огню, вместе с жильём. Когда мы отплывали от берега, разгорались первые жилища. На соседнем острове было тайное жильё, где мы прятали женщин и детей во время набегов. Оно находилось в таком месте, где сама природа скрывала людей. Люди, подчинявшиеся мне на корабле, после высадки были свободны, но все ждали моего слова и при выборе конунга они записали моё имя, и не смотря, на то, что я был моложе многих викингов, они выбрали меня главой клана. Было много мужчин, но мало женщин, вода уже начала схватываться льдом. Я собрал викингов и направил в набег за женщинами, тайно переговорив с главой похода, назначенным мной. Надо было расширять поселение, иначе нам не выжить, нужны были люди, нас было очень мало, для того, чтобы противостоять набегам соседей, те тоже не прочь были поделиться нашим добром. Особо досаждали норвеги, они считали себя главным народом, любимцами богов, а мы – мусор, плавающий на воде. Я просил одного: применять все возможные способы в уговорах людей, но не применять силу; из раба не получится воин, он тебя предаст и перейдёт в услужение более сильному и удачному господину. Я не хотел ударов в спину, боялся потерять то, что есть. В поселении, кроме меня с детьми, осталось пара старых викингов, которым былые раны не дали отправиться в поход. Отряд викингов, как стая голодных волков, шёл по льду, в сторону материковой земли. Этот раз не повезло балтам, отряд направлялся к ним, туда, где были самые красивые женщины побережья. Тала пришла ко мне ночью, мы стали с ней жить, как муж и жена. Прошли годы, пока я научился понимать её и узнал, что с ней случилось в детстве. Тала была из балтов, она не помнила, кто напал на их селение, мать успела спрятать её под лавку и попросила, чтобы она, что не случилось – молчала. На глазах девочки убили всю семью, что-то отключилось в голове, Тала молчит до сих пор. Она не помнит, как оказалась в лесу, она мало помнит из того, что было. Нас было мало, детей ещё меньше. Но тренировки с оружием не заканчивались, каждый день, до полудня дети отрабатывали удары под присмотром печника и кормчего, такие клички были у стариков. Им не было ещё 50 лет, но боевых ран и отметин на теле было гораздо больше. Сплошные шрамы. Потом все разбегались по своим делам – Кормчий брал сети и шёл к морю, он умудрялся даже в единственном ручье, уходящем в пещеры маленькими водопадами, собирать живых ракушек и ловить речную рыбу. У него была специальная пещера, где печник выложил коптильню. На этом острове была соль, которую нужно было варить, чтобы убрать лишнюю грязь и горечь. Плохо, что остров был маленький, на нём не было, почти, растительности, был труднодоступен с моря из-за мелей и множества скал и камней, торчащих из толщи воды. Он не привлекал внимание проходящих кораблей, и был надёжной защитой для викингов. Печнику досталась неблагоприятная работа: он собирал яйца морских птиц, и очень боялся не упасть со скал, а за свои глаза. Птицы нападали на него стаями и гнали до самого дома. Любель помогала Тале в приготовлении пищи. Я обычно работал в кузне, два раза ходил по льду, на старое жильё, вместе с Динко. Мы перенесли весь кузнечный инструмент, меха, и часть металла. Охотника нигде не было, он спалил все дома и засыпал колодец. Охотник пришёл к нам на третью зиму с женой, с новой женой. Она была чёрная, как смоль и кожа её отдавала смуглотой, и блестела на солнце, как намазанная сажей. Женщина была беременна, и если бы не этот случай, то охотник бы не пошёл к нам. Он совсем не разбирался в бабских делах, а в лесу помочь в родах некому. Я налил охотнику эля из корабельных запасов. Охотник рассказал, как после смерти отца, соплеменники обвинили мать девушки в колдовстве, и выгнали из поселения. Они нашли место в лесу, в долине четырёх ручьёв, с этого места начиналась река, наша река, на которой я был рождён. Охотник шел умирать, никто не знает, сколько он был в беспамятстве, Зухра нашла его и притащила в дом. Старая мать выходила викинга, но сама прожила не много. Мы похоронили её по обычаю её предков, наложив камней на могилу, она была из страны скифов. Зухра хорошо разбиралась в травах, нам нужен был лекарь, только я попросил охотника никому не рассказывать, что жена из племени волхвов и сменить ей имя, на более привычное. Я не хочу, чтобы в племени начались распри, в которых обвинят твою жену и детей. Охотник понял и согласился. Народ его жену назвал Ольгой, это было датское имя. Прошло около трёх лет, мы уже мысленно похоронили свой отряд, ушедший в поход. Когда в один из летних дней Динко увидел много челнов, направляющихся к нашему острову. Они умело проходили естественные препятствия и в прикрытии прибрежных скал, причалили в той стороне острова, куда мы редко ходили. Это было абсолютно голое, скальное место. Я отправил женщин в дальнюю пещеру, сами с оружием встали на выходе. Девчонка с луком и стрелами была между нами. Печник наблюдал за высадкой, прибывших было более 80 человек, говорили на непонятном языке: датские слова мешались с инородными, ничего не понять было. Печник рассказывал, что они надолго прибыли, он слышал плач детей, они разгружают вещи. Лодки отчалили, а люди остались. К вечеру к пещерам подходило три человека, они демонстративно оставили оружие в 100 метрах от нашего присутствия и подняв руки, показывая, что в них ничего нет, стали приближаться к нашему убежищу, называя меня по имени: – Конунг Герд, конунг Герд. Я узнал их. – Да никак нашлась наша пропажа! Печник первым выскочил навстречу своему сыну. Мы обнялись. В наш дом пришел праздник. Челны привезли ещё народ и утварь. Род вырос до 150 человек. На подходе был отряд прикрытия, 100 человек мужчин и женщин. Лодки отправились за ними. В старом поселении было около 2000 человек, 12 диер, и это в лучшие времена. В каждом походе терялись и люди, и корабли. Я, с дедами и охотником, смогли переправить пять диер в надводные пещеры острова, остальные, что не помещались, пришлось затопить. Народ разместили в пещерах, как смогли. Теперь можно было не прятаться, людей было достаточно, чтобы дать отпор.