Страница 61 из 89
Троцкий напрасно прикидывается жалкой овечкой в отношениях с Гачиновичем. Он стремился подчинить студента- заговорщика своим целям, и об этом свидетельствует осведомленный мемуарист Тин Уевич:
Что касается моих отношений с покойным, нужно заметить следующее. Когда мы были приятелями (а это особенно относится к 1914-15 годам), то это было под знаком русской революции. Той, которая должна была добавить нам силы, переоценить сложившийся ход вещей. Гачинович был левый социалист-революционер; не будучи русским, он не стал членом той партии, а был сочувствующий. В этом качестве он имел контакт со многими русскими, переписывался с ними, посещал лекции и встречи, даже немного сотрудничал в русской социалистической печати. В прежние времена разрыв между отдельными русскими революционными партиями не был столь непреодолим, как сегодня. Так, мы с одинаковым интересом читали как Наше слово (Голос)[360], так и Мысль (Жизнь), а также сочинения Герцена, воспоминания П. Кропоткина, всего «крайне левого фланга» русского народа. Со стороны реакционных югославянских эмигрантов мы на сей счет слышали и немало попреков, а о других последствиях и не говорю. Нужно знать, что я лично несколько раз очень живо просил Троцкого о помощи жертвам анархии, арестованным из-за аферы в Понтуазе (пригороде Парижа. — И. М.), которые будто бы незадолго до войны — подобно несчастному Павлову[361] — хотели убить русского царя. Гачинович, имевший приятеля в газете Anarchie и гнезде La ruche[362], побратим анархиста Кибальчича[363], меня при сем сопровождал. В Salle des Sociemtems Savantes мы слушали Троцкого и Луначарского — вероятно, среди присутствовавших только мы были югославянами— и тут перед Троцким разбирали отдельные мутные вопросы наших и русских социалистов. Троцкий всегда был симпатичен и приятельски к нам настроен, но в партийном отношении был очень придирчив и считал Гачиновича больше социальным идеалистом, чем настоящим марксистом, а в некоторой мере ставил ему в укор малую национальную ноту. О ранних анархистских и социалистических связях Гачиновича я не могу ничего с точностью сказать; но об этих, с Троцким, говорю совершенно определенно, ибо сам был в них вовлечен[364].
Если у нас нет пока документальных доказательств того, что Натансон был посвящен в саму сердцевину заговора, то с Троцким дело обстоит иначе. Внимательно вчитаемся в письмо Владимира Гачиновича, адресованное Боре Продановичу (отправлено из Нью-Йорка 1 июля 1916 года)[365].
Дорогой Боро!
Очень тебя прошу, чтобы ты передал или послал это письмо Пайе (Павле Бастаичу. — И. М.). Если Пайя в Женеве, прошу тебя послать его, только через посольство, в женевское консульство. Нужно, чтобы ты прочитал письмо и увидел, что делается, а делается то, что хотят вернуть к жизни бывших людей, которые пали в австрийскую полицию. Речь о пропащем Черине[366], который хочет вернуться к жизни, сваливая тех людей, которые открыли его злодейскую маску. Но он жестоко обманывается, псина шпионская. Он использовал все средства своих господ, чтобы свалить меня и вернуть себе/прежнее место/.
Сдается мне, я тебе говорил в Париже, что этот на сказал так: «В Женеву я приехал только для того, чтобы убить Гачиновича. Потому что он во всем виноват». Негодяй и бездельник, когда мы встретились в Женеве, я прогнал его от себя, он не стрельнул в меня из своего браунинга. А сейчас вот роет во все стороны, чтобы меня скомпрометировать.
Прошу тебя, письмо это сразу же пошли Пайе. Из посольства через консульство.
Передай привет г. Яше [367] и г-же Маму.
Искренне тебя приветствует, Владимир[368].
Как видим, Гачинович презирал наушников и шпиков. Эх, знал бы он, кому прислуживают Троцкий с Натансоном!..
А теперь— внимание! — обратимся к ключевому комментарию Д. Любибратича, у которого это письмо и хранилось многие годы, перед тем как попасть к Дедиеру (да простит читатель корявый слог младобоснийского ветерана):
Мне Никола Стоянович[369]рассказывал, что Гачинович писал ему, что Черина его обвиняет в раскрытии заговора /с целью/ сараевского покушения, а он о том никому не говорил, кроме Троцкого, но это письмо во время оккупации пришлось уничтожить из-за страха, что немцы его найдут у него[370].
Придется дать перевод с младобоснийского на русский: Стоянович рассказал, что получил письмо от Гачиновича, который жаловался, что Черина обвиняет его в разглашении плана Сараевского покушения, хотя об этом он никому не говорил, кроме Троцкого. Само же письмо Стоянович уничтожил во время оккупации, опасаясь, что немцы его найдут.
Безрассудное доверие к Троцкому, которого он любовно звал «Троле», ослепило Гачиновича. В архиве заграничной агентуры Департамента полиции Российской империи хранится доклад, который не оставляет сомнений, что все тайны Гачиновича могли легко стать — и наверняка стали! — достоянием австрийской тайной полиции.
Деятельность Троцкого.
Особо секретно.
Бронштейн, по прозванию Троцкий, Леон, родился 26 октября 1878 года в Громоклеях, сын Давида и Анны Полянских.
В феврале 1911 года Бронштейн прибыл в Вену и поселился на Weinbergstrasse, 43, с женою (по фамилии Седова). Они занимали маленькую комнату и не каждый день бывали сыты. Вдруг Бронштейн переезжает на другую квартиру и поселяется в более комфортабельном помещении на Einsiedeleigasse, 9. Он начинает издавать газету «Правда», которая выходит в неопределенные сроки. В течение некоторого времени эта газета еле-еле влачит свое существование, и выход ее совершенно необеспечен.
Но вдруг счастье поворачивается лицом к Троцкому, и его «Правде», и эта газета, экземпляров которой почти нигде не было видно, распространяется повсюду. Распространением ее занимается народная книготорговля (Volksbuchhandlung), находящаяся на Zumpendorferstrasse, 18.
Эта книготорговля находится в заведывании Игнатия Бранда (Ignaz Brand). Этот Игнатий Бранд, австрийский подданый, является определенным агентом венской политической полиции, и при его посредничестве Бронштейн сам становится агентом той же полиции в октябре 1911 года с жалованием в 300 крон в месяц. На этой своей службе он действует заодно с Раковским, который был одним из главных агентов австрийской политической полиции на Балканах[371].
Бронштейн продолжал свою работу в качестве редактора «Правды» и агента австрийской полиции до 6 ноября 1914 года — до того времени, когда австрийское правительство послало его в Париж, чтобы он мог там продолжать свои подвиги. Надо отметить, что он мог оставаться в Вене больше трех месяцев после объявления войны, без всяких осложнений, хотя он русский подданый. Почему? Это ясно.
Поселившись 20 ноября 1914 года в Париже, Бронштейн издавал там газету «Наше слово» (на русском языке), орган мира во что бы то ни стало, и часто защищал в своей газете австрийское правительство. По постановлению французского правительства от 15 сентября 1916 года «Наше слово» было закрыто, а по отношению к Бронштейну, о роли которого в Париже, вероятно, были получены соответствующие сведения, было сделано распоряжение о его высылке. Не получив от Швейцарской миссии разрешения на въезд в Швейцарию, он был отправлен 31 октября 1916 года на испанскую границу. Так как и испанское правительство тоже не хотело иметь его у себя, Бронштейн должен был отправиться в Америку. Когда он прибыл в Мадрид, он был арестован и отвезен в Кадикс, где и был посажен на пароход. В день его отъезда в Мадриде он имел при себе 15 000 франков французскими и испанскими деньгами[372].
360
«Наше слово» — ежедневная газета, выпускавшаяся Троцким в Париже (1914-16).
361
Павлов — студент Технологического института в конце 1870-х годов, участник тайного кружка «владикавказцев» в Петербурге.
362
La ruche — масонская школа, работавшая по методам воспитания, разработанным французскими анархистами.
363
Имеется в виду Кибальчич Виктор Львович (псевдоним Виктор Серж) (1890, Брюссель — 1947, Мехико) — первоначально эсер, присоединился к анархистам (писал статьи для анархистских газет «Le Rftvolta» и «L'Anarchie»; в 1910 году стал редактором «L'Anarchie»); позднее деятель Коминтерна и троцкистско-зиновьевской оппозиции. По сведениям журнала «Урал», священник черниговского (по нынешнему административному делению — брянского) села Врянцы Никита Кибальчич был общим прапрадедом Льва (по метрической записи — Леонида) Ивановича, отца Сержа, и народовольца Н. И. Кибальчича. Покинув Россию в 1880-е годы, Лев Кибальчич женился в Брюсселе на русской эмигрантке Подоревской, и здесь у них родился сын, нареченный двойным именем Виктор-Наполеон.
Был информатором Н. Полетики, в ту пору сотрудника «Ленинградской правды», при подготовке его книги «Сараевское убийство». Из воспоминаний автора: «В моей научной работе по изучению возникновения мировой войны 1914–1918 годов он сыграл известную роль. Он получил в Берлине от сербского дипломата Богичевича, бывшего в 1914 году сербским поверенным в делах в Германии, материалы о причастности сербских военных властей и русского военного агента в Белграде к организации убийства австрийского престолонаследника эрцгерцога Франца Фердинанда 28 июня 1914 года в городе Сараево (Босния). Эти материалы Виктор Серж опубликовал в 1925 году в журнале Анри Барбюса «Клярте», и я использовал их в 1929–1930 годах для своей книги «Сараевское убийство». (Полетика Н. П. Виденное и пережитое. Иерусалим, 1982. С. 240).
364
Тин Ујевић. Уз Споменицу Владимира Гаћиновића // Градац. Чачак. № 175-176-177, 2010. С. 210. Первая публикация: Т. Ujevin. Vladimir Gauinoviu // Jugoslavenska njiva. Zagreb, novembar 1921.
365
Проданович Борислав-Бора (1893–1943) — адвокат и журналист левого толка. Погиб на фронте, вступив в ряды партизан.
366
Черина Владимир (1891–1932) — хорватский литератор. Участвовал в организации покушения на хорватского бана Славко Цувая (1912). Сразу после Сараевского покушения, опасаясь репрессий за подстрекательство к революции, бежал в Италию. По завершении Первой мировой войны разочаровался в идее югославянства; вернувшись из эмиграции, попал в больницу для душевнобольных, где и умер.
367
Яша — вероятно, имеется в виду Яша Проданович (1867–1948) — публицист и политик, министр в правительствах Сербии и Югославии.
368
Vladimir Dedijer. Sarajevo. 1914. Beograd. 1978.T. I. S. 481–482.
369
Стоянович Никола (1880–1964) — сербский политик из Боснии. Перед началом Первой мировой войны выехал в Париж, где вел агитацию за югославянское объединение.
370
Dragoslav Ljubibratin. Указ. соч. S. 148.
371
Раковский Христиан Георгиевич (1873–1941) — видный троцкист, приговорен к 20 годам тюремного заключения с конфискацией имущества, расстрелян без суда перед сдачей г. Орла немцам.
372
Секретный доклад заграничной агентуры Департамента Полиции http://www.politology.vuzllb.org/book_o108_page_5.html/.