Страница 50 из 89
Подводя итог, замечу, что под грузом неопровержимых фактов моя благая первоначальная концепция, в основу которой легла статья на «Видовдане», дает трещину. По ходу работы, перелопатив груды документального материала, я не без боли расстался с мифом о пламенном сербофиле «Хартвиче», жизнь положившим за други своя, денно и нощно маявшимся заботой о благе Отчизны. Весьма сложно определить его истинную роль в событиях мая-июня 1914 года; и чем больше сумрака, тем меньше доверия к этому сфинксу русской дипломатии. Там, в этом сумраке, сплелась какая-то авантюра с немыслимо жутким концом.
В результате Сараевского покушения Австрия и династия Габсбургов лишились разума и энергии человека — того единственного, кто мог ее вывести из маразма, до которого ее довел режим живого петрефакта, Франца Иосифа. Именно потому, что оказались обезглавленными, Австрия и венский Хофбург стремя голову ринулись в самоубийственную войну, а перед тем как она разразилась, историческая Немезида лишила жизни масона (можно ли поверить?.. — И. М.) Гартвига, а немного позднее снесла голову и другому великому конспиратору — Димитриевичу «Апису»[278].
Немезида, как известно, это не только богиня мщения у древних греков, но и гипотетическая труднообнаружимая звезда. Своей теневой стороной Николай Гартвиг словно обращен к этой звезде.
Глава пятая
ТЕРРОР ПО-РУССКИ
К террору он пришел своим особенным оригинальным путем и видел в нем не только наилучшую форму политической борьбы, но и моральную, быть может, религиозную жертву.
В одной из своих повестей об известном террористе Борисе Савинкове, рассказывая, как тот вместе с Азефом в девятьсот седьмом или восьмом году готовил покушение на царя, писатель Дмитрий Жуков делает такую ремарку:
Они вызывают боевика Карповича. Советуются с М. А. Натансоном, от которого через шесть лет будут получать инструкции организаторы рокового для мира убийства в Сараеве[279].
Этот эпизод из жизни Натансона мог бы стать предметом самого пристального внимания историков Сараевского убийства, но, за исключением В. Дедиера, никто даже пальцем не пошевелил, чтобы докопаться до истины. Как говаривал дедушка Крылов, слона-то я и не приметил!.. А уж отечественным авторам это и вовсе непростительно, ибо Натансон был щедро обвешан эпитетами в революционной литературе, которая до перестройки выходила стотысячными тиражами. «Патриарх освободительного движения», «Марк мудрый», «Иван Калита русской революции» (так его величали «свои»), непременный участник партийных третейских судов… Достаточно сказать, что Плеханов всего лишь его ученик.
Ну что ж, пусть через сто лет, но Марк (Мордехай) Андреевич (Абрамович) Натансон должен занять свое законное место в ряду вдохновителей Сараевского покушения.
С ним, создателем террористической организации «Земля и воля», отцом идеи центрального террора, стала под венец в 1882 году в далекой якутской Амге Варвара Ивановна Александрова, дочь купца 1-й гильдии, с тех пор В. И. Натансон[280]. В Амге в то время отбывал ссылку и известный русский писатель В. Г. Короленко. Общению с четой Натансонов он посвятил небольшую главку своих воспоминаний:
К нам перевели из довольно отдаленного Балаганского улуса Марка Андреевича Натансона и его жену. Я не знаю, какие были побуждения у администрации для их перевода, но их поселили недалеко от нас, верстах в двадцати, кажется в Женкунском наслеге, в одинокой избушке в лесу, выстроенной нарочно для них.
Я встречался с Натансоном еще в Петровской академии. Однажды к нам на сходку приехал молодой студент-еврей, в очках, с очень умным лицом, и, помню, в этот первый раз стал толковать мне о том, что у нас мало обращают внимания на раскол и что внимание революционеров должно быть направлено на Урал, где много раскольничьих центров. Он говорил очень умно, но мне показалось тогда, что все это слишком теоретично…
Когда у нас начались весенние работы, Марк Натансон изредка принимал в них участие. Я не могу забыть его курьезную фигуру, когда он боронил вспаханный нами огород. Дело было не только в том, что Натансон был еврей, а евреи вообще мало склонны к физическим работам… Дело было просто в том, что в лице Натансона мы имели дело с теоретиком, более привычным к книге и революционной конспирации, чем к практическим работам. Во всяком его движении сказывалась эта неспособность. Вытянув руку с поводом насколько возможно, он с некоторым страхом смотрел на лошадь в очки, та с таким же страхом смотрела на него, а в стороне стояла Варвара Ивановна и не без опасения посматривала на обоих[281].
Но как же мог ковенский еврей Натансон сочетаться церковным браком с русской купчихой? А дело в том, что Натансон уже был женат. Выкрестился он в своей первой архангельской ссылке ради брака с богатой дворянкой Ольгой Шлейснер[282]. Там и повенчались в 1872 году. Именно Ольга Натансон — организатор первого «центрального убийства», с которого начался «большой террор» «Земли и Воли» — убийства шефа жандармов генерал-адъютанта Мезенцева 4 августа 1878 года. Исполнитель — Степняк-Кравчинский, заколовший Мезенцева кинжалом. А «мудрый Марк», родивший идею «центральных убийств», в это время подвергался дознанию по поводу митинга у входа в Казанский собор в день Николая Угодника в декабре 1876 года. В июне четырнадцатого, в момент наиважнейшего «центрального убийства», он снова окажется далече…
Вера Фигнер так вспоминала о первой жене Натансона:
Когда Марк был арестован, Ольга находилась в Саратове… Она тотчас явилась в Петербург, где оставалась вплоть до своего ареста. Ее твердость и мужество выказались вполне не только при потере мужа, но еще более при утрате двух детей, оставленных у родных в Финляндии и погибших от скарлатины. В это время Ольга часто ночевала у меня, и я могла наблюдать, как после хлопотливого, делового дня, улегшись в постель и закрывшись с головой одеялом, она всем телом содрогалась от безмолвных рыданий. А днем ни один глаз не заметил бы и ни один человек не заподозрил бы, какой удар она переносит как мать. Осужденная по делу Веймара в 1880 году, она болела и должна была умереть в Петропавловской крепости, но в феврале 1881 года, за несколько дней до смерти, ее отдали родным, и, когда после 1 марта я хотела посетить ее, я узнала, что она умерла.
Марк был отправлен в административную ссылку в Восточную Сибирь, сначала в Верхоленск, а потом в самый отдаленный улус Якутской области. В Сибири он пробыл 10 лет, несколько раз поневоле переменив место жительства, причем имел многочисленные встречи с ссыльными… и был центральным лицом везде, где только скоплялись сосланные[283].
После якутской ссылки Натансон служит в Саратове, в контроле Козловско-Саратовской железной дороги. Начальник контроля дороги генерал Н. П. Козачев не мог им нахвалиться: «Не человек, а клад!..». По свидетельству сотрудников контроля, генерал «дорожил его советами, ценил его ум и глубоко уважал его неподкупную честность». Натансон получил широкие полномочия при найме новых работников и распределении служебных обязанностей. Из записок видного эсера В. М. Чернова:
Начальник охранки сердито ворчал, что следом за железнодорожным ведомством и многие другие стали превращаться «в караван-сараи для поднадзорных и неблагонадежных». Все легче и чаще повсюду проходили назначения, в которых, справедливо или нет, чувствовалась «рука Марка». В губернии складывались кадры интеллигентных работников всех видов, видевших в Натансоне высший авторитет. То была фактически организация в зародыше, тем более удобная, что она себя организацией не сознавала. Осторожный и терпеливый, старый «собиратель Земли» не торопился ее оформить. У него был уже «взят на учет» весь уцелевший от прошлых времен или отбывший былые репрессии революционный актив; он создал опорные пункты в таких центрах Поволжья, как Самара и Нижний Новгород; он обновил былые связи со столичными литературными кругами, в которых тон задавал Н. К. Михайловский[284].
278
Милан Банић. Масонерија и Југославија. Београд. 1941. С. 47.
Банич Милан (1891 — после 1944) — сербский дипломат и разведчик.
279
Жуков Д. А. Таинственные встречи. М., 1992. С. 180.
Савинков Борис Викторович (1879–1925) — революционер-террорист, руководитель Боевой организации партии эсеров, писатель. Состоял в масонских ложах в России (с 1917) и в эмиграции (с 1922).
Азеф Евно Фишелевич (1869–1918) — один из лидеров партии эсеров, провокатор.
280
Натансон Варвара Ивановна (Александрова) (1852–1924) — вторая жена М. Натансона. В 1877 году по «делу о противоправительственной пропаганде» («процесс 50») была приговорена к пяти годам каторжных работ, замененных ссылкой на поселение в Верхоленске, Иркутской губернии. В 1882 году последовала за М. Натансоном в Якутскую область, в слободу Амгу. После 1906 года жила вместе с ним за границей.
281
Короленко В. Г. Истории моего современника: Собр. соч. в 10 т. Т. 7. С. 357–360. Короленко был женат на Екатерине Ивановской. Ее сестра Прасковья Ивановская— террористка боевой организации партии социалистов-революционеров, активная участница убийства министра внутренних дел В. К. Плеве.
282
Натансон Ольга Александровна, урожд. Шлейснер (1850–1881) — первая жена М. Натансона, член общества «Земля и воля». В 1878 году приговорена к каторге на шесть лет, замененной ссылкой на поселение.
283
Фигнер В. Н. Полное собрание сочинений. М., 1932. Т. 5. Очерки биографические — Народная Воля.
284
Чернов В. М. Перед бурей. Воспоминания. М., 2004. С. 37.