Страница 39 из 43
После боев за Шталлупенен, когда мы готовились к новому наступлению, пришла радостная весть. Наш полк был награжден орденом Суворова III степени. На митинге, собранном по этому поводу, замполит Т. П. Олейник зачитал письмо, полученное из города Старобельска. Р. Деревянко, М. Цигуля, К. Лефтерова и Р. Подольская писали воинам:
«Дорогие гвардейцы! От всего сердца желаем вам много радостей, чтобы ваш путь был победоносным и 1945 год стал годом разгрома врага и полного торжества нашего справедливого дела. Идите смелой и уверенной поступью вперед, добейте проклятого врага и водрузите Знамя Победы над Берлином.
Своим трудом мы поможем вам в 1945 году добить врага».
Бывалые гвардейцы ответили:
«Дорогие девушки! Сегодня мы получили ваше письмо, за которое благодарим. Мы ни на минуту не забываем пролитой крови и слез наших людей, мы не забываем о тех, кто еще томится во вражеской неволе. Хорошо понимаем свои задачи, знаем, что требуют от нас партия и советский народ. Мы приложим все силы и опыт к тому, чтобы добиться победы над врагом. Мы отучим навсегда врага поднимать меч на нашу Родину.
С боевым приветом.
По поручению однополчан: Ю. Федоров, П. Сигал, М. Дерябкин, П. Тропа, Н. Цибулькин, И. Вовченко».
Письма были опубликованы в дивизионной газете «За Родину».
Продвинувшись на пять-шесть километров западнее Шталлупенена, полк в конце октября закрепился на занимаемых позициях, готовый к отражению контратак противника, который намеревался любой ценой отбросить советские части за пограничную линию.
В канун Нового года ожидались ожесточенные бои.
Новый год! Теперь никто из нас не сомневался в том, что он будет последним годом войны. И эту уверенность не могло уже поколебать ожесточенное сопротивление врага.
Январь нас подвел: частые туманы и снегопады обрекли нашу авиацию на ограниченные действия. Морозов почти не было. Весь день сизые облака висели низко над землей. Но ход войны неумолимо требовал продвижения вперед. И мы наступали. В первом эшелоне нашей дивизии шли два полка: на правом фланге — 295-й, на левом — 293-й. Перед нами стояла задача захватить Каттенау.
После мощной артиллерийской подготовки все три батальона 293-го гвардейского стрелкового полка устремились к городу и вскоре завязали на его окраинах бои.
Вечером 13 января 1-й батальон овладел пригородным господским двором. В нем разместился штаб подразделения. Сюда прибыл и я. Позвонили из штаба дивизии и сообщили, что с юга к нам на помощь идет 23-я танковая бригада. Начальник артиллерии части Петр Степанович Овтин предупредил командиров батарей, чтобы они были внимательны и не встретили бы свои танки огнем. Стрелковые подразделения также были поставлены об этом в известность.
Случилось же так, что наши танкисты изменили свой маршрут, а с юга на выручку гарнизона Каттенау пошли немецкие машины.
Но мы об этом не знали. Командир батареи 76-мм пушек капитан Василий Алексеевич Сурков ожидал противника с севера и орудия развернул в этом направлении. Когда в темноте, послышался рокот танковых двигателей, Сурков, как он рассказывал потом, был уверен, что это идет к нам подмога, но на всякий случай приказал зарядить орудия, навести их в направлении, откуда доносился шум. Вот уже показался неясный силуэт. Он вынырнул недалеко от первого орудия. Суркову что-то показалось подозрительным. Капитан насторожился. Автоматные и пулеметные очереди, ударившие со стороны подходивших машин, объяснили все. Сурков приказал открыть огонь.
Но первое орудие уже не могло поразить цель. Танк успел проскочить зону обстрела. Расчет бросился в укрытие. Сам Сурков прыгнул в полуподвал. Гитлеровец метнул туда гранату. К счастью, она лишь оглушила Василия Алексеевича.
Остальные орудия батареи вступили с неприятелем в бой и отразили его атаку. Правда, несколько машин прорвалось во второй эшелон на позиции 1-й стрелковой роты капитана Векшина. Ему пришлось туго. Выручил 2-й батальон. Он очистил от врага господский двор.
Во время боя в центре Каттенау комбат Филипповский, командир батареи Богуславец с группой радистов и взвод разведчиков Дубинды заняли первый этаж большого дома. На верхних этажах еще шел бой. Здание дрожало от взрывов гранат. Радисты тем временем развернули радиостанцию и пытались связаться со штабом полка. Богуславец намеревался передать данные для нашей артиллерии.
Вдруг в окно нижнего этажа, выбив стекла, просунулся ствол вражеской самоходной пушки. Фашистские автоматчики, окружив здание, закричали:
— Рус, сдавайся!
Создавалось, казалось бы, безвыходное положение. В это время радисты наконец связались с КП части. Пока разведчики отстреливались, Александр Богуславец вызвал огонь на себя.
Через несколько минут дивизион «катюш» дал залп. Вражескую самоходку и автоматчиков как ветром сдуло. Они отскочили в конец квартала. Филипповский, Богуславец и Дубинда со своими бойцами с трудом вырвались из огненного пекла.
Весь день 14 января мы вели бой за Каттенау и прилегающие к нему высоты. А вечером начались контратаки немцев. Они пытались отбить город, но не смогли.
К утру 18 января полк в составе дивизии занял исходное положение для наступления в первом эшелоне. В его строю все меньше оставалось ветеранов. На Каттенауских высотах авиационная бомба накрыла землянку, где находились братья Кругловы. Я подошел к огромной воронке и поднял шапку Михаила, в которой, как всегда, была игла с нитками. Это все, что осталось от моих боевых товарищей. Об их смерти некому было сообщать: они выросли в детдоме.
Не успел я отойти от страшного места, возле которого стояли также Березников и Лебедь, как меня встретил Василий Кучерявый и приглушенным голосом сообщил:
— Вот осиротела… — Он кивнул на смуглую девушку с поникшей головой.
И я сразу все понял. Возле моего «виллиса» стояла стройная, черноволосая, с карими глазами Валя Медяникова. По национальности она была турчанка. Пришла в армию из Азербайджанской республики. И очень быстро зарекомендовала себя знающим и бесстрашным военфельдшером. В нашем полку она встретила своего земляка Петра Саввича Мудракова. И они, красивые, храбрые, энергичные, полюбили друг друга.
В Пруссии майор Мудраков командовал 1-м стрелковым батальоном. Его фамилия часто упоминалась в политдонесениях и оперативных сводках. Горячий, подвижной, любивший острую шутку, он появлялся в ротах в самые критические минуты, ходил с гвардейцами в атаки. Комбат пользовался среди солдат большим уважением.
В боях за Каттенауские высоты 1-й батальон попал в полуокружение. Мудраков бросился со своего КП на фланг, где положение было особенно плохое, но не добежал. Тогда за умолкший станковый пулемет легла Валентина Медяникова и открыла меткий огонь по наступающим гитлеровцам. Ее решительные действия в очень напряженный момент внесли перелом в ход боя. Подоспела подмога, и противник был остановлен, а затем и отброшен назад.
Я подъехал к развалинам кирпичного здания и увидел там опрокинутый каменный забор, помятое противотанковое орудие, глубокие следы гусениц. Мудраков лежал на каменной площадке, ведущей в подвал. На его груди блестел орден Красного Знамени. Сдерживая слезы, Валя наклонилась к любимому и собою прикрыла его лицо. Петр и Валя мечтали вернуться на родину вместе. И вот теперь его подруга осиротела.
Петр Саввич погиб в районе господского двора Нибуджен, а в боях за город Цинтен сложил лихую голову заместитель комбата капитан В. Сурков. Пуля нашла его в тот момент, когда он вел за собой стрелковую цепь.
Гибель братьев Кругловых, Мудракова и Суркова… Как много унесла война прекрасных людей. Разве это забудешь?
За последнее время какие-то изменения произошли в настроении Ивана Алексеевича Алехина. Я заметил, что начальник штаба полка все чаще и чаще сидел за бумагами задумчиво-скучный. Меж густых его бровей резко обозначились две вертикальные складки. Возможно, начало сдавать здоровье. Алехин имел несколько ранений. Первое он получил на Волге. Зажигательная пуля угодила тогда ему в бедро. Однако Иван Алексеевич продолжал выполнять свои обязанности. Ощущение боли пришло позднее, когда гвардейцы выбили немцев с высоты.