Страница 5 из 19
После гастролей Паганини взгляд Массара на скрипичное звукоизвлечение претерпел совершенно революционные изменения. Отныне он стал культивировать среди своих учеников новый подход к скрипичному звуку, используя вибрато наподобие тому, как это делал великий Паганини. Вибрато служило в его школе игры на скрипке не подчёркиванию отдельных звуков, а свободному выражению «пения на скрипке» исполняемой музыки. Это, пожалуй, нелегко объяснить сегодня, но результаты этого подхода стали типичными качествами красоты звука всех без исключения его учеников. Его выдающийся ученик Генрих Венявский стал, вероятно, первым, показавшим в своей игре эти совершенно новые качества звукоизвлечения. Это достигалось как искусным ведением смычка, то есть отличной техникой правой руки, так и применением интенсивного, красивого вибрато левой в сочетании с поразительной интонацией.
Культивация Массаром идеальной скрипичной интонации создавала в звуке «обертоны», так украшающие тон концертного скрипача. «Я нравился Массару, потому что играл в стиле Венявского. Ведь это он интенсифицировал вибрато, доведя его до неслыханного предела, и оно получило название «французского вибрато», – вспоминал Крейслер много лет спустя в беседах с Лохнером. Но, конечно, Массар не только не пренебрегал чисто методическими приёмами развития техники, но и требовал досконального изучения всеми учениками «40 этюдов» для скрипки соло Рудольфа Крейцера.
Два года, проведённые Крейслером в классе Массара были трудными, насыщенными интенсивной работой с самим профессором, большой и необходимой самостоятельной работой и кроме всего, по приведённым данным в книге Эмми Бьянколли – юный скрипач часто участвовал в работе профессионального оркестра – присылаемых отцом денег из Вены было совершенно недостаточно. Он часто сидел в оркестре за первым пультом первых скрипок, часто выступал и как солист, но его профессиональная работа началась уже в возрасте от 12 до 14 лет. Так что часто рассказываемые в поздние годы истории о том, что Крейслер «никогда не играл по нотам», «не читал ноты с листа» совершенно не соответствовали реальности его профессиональной жизни.
Кроме активной работы с Массаром, юный скрипач не прерывал своих занятий по композиции. Его учителем в Парижской Консерватории был знаменитый композитор, автор балета «Коппелия» Лео Делиб. Правда, согласно рассказу Крейслера Лохнеру, уроки с Делибом носили несколько своеобразный характер: большой любитель женщин, Делиб, пока его ученик писал свои работы на заданную тему, смотрел в окно и при виде симпатичной женщины исчезал… иногда даже на час. Возвратившись, знаменитый композитор проверял сделанное его учеником за время его отсутствия, после чего отпускал его с миром до следующего урока. Уже взрослый Крейслер, рассказывал многим свою легенду, что именно он написал знаменитый Вальс из балета «Коппелия» и что Делиб просто использовал его ученическую работу. Дело в том, что балет был написан… за несколько лет до рождения Крейслера!
Итак, Фриц возвращается домой после нелёгких двух лет в Париже. Перед его отцом встал серьёзный вопрос: что делать дальше? Поступать ли юному скрипачу в какую-то солидную гимназию для получения классического образования, или… Это «или» пришло само собой. Неожиданно юного виртуоза пригласили для поездки в США выступать в концерте уже известного пианиста Морица Розенталя – «ученика Франца фон Листа» – как рассказывал Лохнеру сам Крейслер. (Кстати, кому пришло в голову называть Листа «Ференц»? Родившись в немецкоязычной семье, великий пианист, достигнув европейской славы уже в среднем возрасте, перед своим дебютом в Будапеште должен был срочно выучить несколько венгерских слов, чтобы приветствовать публику…)
Отец дал согласие на этот тур и юный скрипач в сопровождении матери и 26-летнего Розенталя покинул Вену, чтобы с пересадками добраться до Бремена, где их ждал маленький однопалубный пароход – парусник с паровым двигателем, водоизмещением в 8000 тон, который шёл до Нью-Йорка… три недели! Несчастный юный виртуоз невероятно страдал от «морской болезни», но в конце концов этот «лайнер» достиг Нью-Йорка. Картина Манхэттена «выраставшего» из моря произвела неизгладимое впечатление на мальчика и он с энтузиазмом начал свою концертную жизнь в Новом свете. Им с Розенталем предстояло дать 50 концертов.
Официально тур был организован менеджером «Метрополитен опера» мистером Стэнтоном. Но в организации тура принимали участие братья Стейнвэй – фабриканты уже тогда всемирно известных роялей и пианино. Они попутно занимались прокатом своих концертных роялей… вместе с исполнителями! Но это было порой для всемирно известных артистов довольно удобным: с ними ездил представитель фирмы, он же настраивал рояли перед концертами (в Америке они довольно быстро расстраиваются из-за климата – часто меняющейся влажности воздуха); иногда он же и был техническим администратором поездки. Таким «сервисом» пользовался в последние годы жизни даже сам С.В. Рахманинов – уже в 1930-40-е.
По приезде в Нью-Йорк стало очевидным, что мать Крейслера его сопровождать не может – она совсем разболелась после трёхнедельного переезда. Его взял под опеку сам Розенталь и пианист-аккомпаниатор Бернард Поллок. Им предстояло сыграть 50 концертов в разных Штатах и городах.
Первым выступлениям скрипача в Нью-Йорке было уделено минимальное внимание. Не более чем констатация факта: «мальчик-скрипач». Однако уже в ноябре появилась и отдельная рецензия на его выступление, где вполне профессионально оценивалась его игра в разных аспектах техники обеих рук. Отмечалась «приятная кантилена, хотя и небольшой звук», отличные двойные ноты для его возраста. Говорилось, что юного скрипача вызывали на аплодисменты несколько раз. Зато исполнение им Концерта Мендельсона было признано критиками «изумительным и чарующим». Вероятно, было огорчительным замечание одного критика о том, что скрипка мастера Гранчино, купленная юному музыканту отцом ценой неимоверной экономии в течение многих лет за 1000 долларов, оказалась, по мнению критиков, с маленьким звуком недостаточной силы для больших концертных залов.
Ежедневные переезды, короткие ночлеги в разных отелях, известные тяготы большого тура не остановили юного скрипача от самостоятельного изучения английского в каждую свободную минуту. Гастроли в Чикаго, Кливленде, Сент-Луисе, Канзас Сити, Нью-Орлеане и много других, теперь уже утерянных для истории местах выступлений стали нелёгким делом для мальчика, впервые в жизни совершавшего тяжёлый рабочий тур взрослых музыкантов, причем без родителей.
Плата за концерты была 37 долл, в неделю; за вычетом всех расходов не оставалось практически ничего. Это был разочаровывающий тур. Мориц Розенталь старался принизить своего юного коллегу, часто говоря ему, что он ещё вообще ничего не знает, чтобы поддержать разговор, что его взгляд на мир ограничен четырьмя струнами и т. д. Нельзя сказать, что он был великодушен к своему коллеге по концертному туру.
И всё же 11 ноября 1888 года газета «Нью-Йорк Таймс» опубликовала рецензию, вполне профессионально разбиравшую положительные и отрицательные моменты игры юного скрипача:
«Господин Крейслер приехал в эту страну для выступлений, организованных Е. Стентоном – менеджером Метрополитен опера. Ему уже 14 лет и он получил главный приз при окончании Парижской Консерватории и успешно выступал заграницей. Его звук в настоящее время маленький и не всегда абсолютно красивый; всё же он обладает приятной певучестью, которая со временем может развиться в подлинное инструментальное пение. Он обладает отличными двойными нотами и они обещают быть превосходными. К сожалению, его правая рука зажата из-за недостаточно гибкой кисти. Конечно, это может быть без сомнения уст-раненено при помощи правильных упражнений. У него уже есть благородный, собственный стиль, и не пользуясь специальными приёмами для завоевания успеха, тем не менее он достигал определённого эффекта. Он доставил удовольствие публике и не без оснований был вызван на поклоны несколько раз».