Страница 50 из 73
Толпа внизу заволновалась и окружила карету Коменжа. Кое-кто попытался взять лошадь под уздцы. Кучер, сидевший на козлах, стегнул его кнутом, а сидевшие внутри два гвардейца открыли дверцы и выставили наружу пики.
Орущую женщину оттащили от окна, но тут кто-то закричал еще громче:
-Убивают! Разбой! Убивают Бруселя!
Шум усилился, к дому Бруселя стал сбегаться народ со всех концов улицы. Гвардейцы, выйдя наружу, отталкивали пиками особо ретивых от кареты, но толпа от этого раздражалась еще больше и становилась все более агрессивной. Под натиском горожан гвардейцы оказались прижатыми к карете и, хотя кричали : "Именем короля!", на их крики никто не обращал внимания.
Д* Артаньян, новичок в Париже, понятия не имел, кто такой Брусель, но он понял, что, если задержание этого человека проводит лично лейтенант королевских гвардейцев, то это важная фигура. Как мушкетер короля, он не мог остаться в стороне, поэтому, обнажив шпагу, с криком: " "Именем короля!" поспешил на помощь гвардейцам. Толпа, увидев мушкетера, в первое мгновение раздалась в стороны, что позволило д*Артаньяну пробиться к карете. Там он, держа в левой руке пистолет, присоединился к гвардейцам и стал наносить удары шпагой плашмя наиболее агрессивным нападающим. Минут десять гвардейцам и мушкетеру удавалось сдерживать натиск толпы, когда, наконец, на пороге дома появился лейтенант Коменж, ведя за руку Бруселя.
Увидев арестованного парламентского советника, толпа пришла в неистовство.
-Разбить карету!- раздались крики.
-Убивают!- вопила какая-то женщина.
-Смерть офицеру!- орал кто-то.
-Именем короля!- надрывался Коменж, пробиваясь с Бруселем к карете.
Д*Артаньян в свою очередь крикнул: "Всем стоять! Первый, кто сделает шаг вперед, будет убит!" и, видя, что его начинают теснить, стал колоть острием шпаги, тех, кто на него напирал.
Лейтенанту удалось, наконец, втолкнуть Бруселя в карету и самому вскочить туда вслед за ним. В это время откуда-то из окна раздался выстрел, и пуля попала в руку одному из гвардейцев, шедших вслед за лейтенантом. Этот выстрел подействовал на толпу, как красная тряпка на быка.
-Смерть офицеру!- послышались крики и толпа надвинулась на карету.
Бледный Коменж приставил острие шпаги к шее Бруселя и крикнул:
-Остановитесь или я заколю арестованного! Мне приказано доставить его живым или мертвым, я привезу его мертвым, мне все равно.
В толпе поняли, что решительный лейтенант поступит так, как сказал. Хотя угрозы еще продолжались, но народ отступил от кареты. Коменж помог подняться внутрь раненому гвардейцу и крикнул кучеру: "Гони во дворец!".
Кучер, полумертвый от страха стегнул лошадей, те двинулись вперед, сквозь нехотя уступающую им дорогу толпу. Мушкетер шел рядом с каретой. Но едва карета повернула на набережную, как сюда хлынула новая волна горожан, опрокинув карету и сбив с ног лошадей. Началась настоящая свалка. Разъяренный и уставший д*Артаньян стал уже орудовать шпагой в полную силу, нанося удары направо и налево, как и гвардейцы, коловшие острием своих пик тех, кто напирал на них. Но это сопротивление еще больше раззадорило толпу. Уже кое-где мелькнули дула мушкетов и прогремели первые выстрелы. Все громче раздавались голоса : "Смерть гвардейцам! Смерть мушкетеру! В Сену их!". Д*Артаньян потерял шляпу, его новый плащ был порван в нескольких местах, он уже порядком устал. Сотни рук тянулись к нему с угрозами, готовясь растерзать, стоило ему только упасть. Краем глаза он видел, что Коменж пытается выбраться из опрокинутой кареты и рвет на себе волосы от отчаяния. Гвардейцы яростно отбивались пиками, но не могли помочь ни мушкетеру, ни своему лейтенанту. Казалось все потеряно, еще немного и обезумевшая толпа разнесет в клочья лошадей, карету, гвардейцев и мушкетера. Д*Артаньян уже приготовился подороже отдать свою жизнь, когда вдруг толпа колыхнулась и раздалась в стороны. В воздухе свернули две широкие сабли и Серко с Верныдубом, сбивая всех с ног и опрокидывая особо рьяных в Сену, в мгновении ока оказались рядом с мушкетером. В следующий момент они обернулись к толпе с таким грозным и свирепым видом, что даже самые отважные бунтовщики попятились, давя друг друга.
--Эй вы, оглянитесь ,- вдруг зычным голосом крикнул Серко,- спасайтесь, кто в Бога верует!
Он махнул рукой назад и, обернувшись, все увидели примерно в трехстах метрах позади десяток конных мушкетеров со шпагами в руках, несущихся галопом прямо на толпу. Забыв о гвардейцах и Бруселе, все бросились врассыпную, да так быстро, что Верныдуб не смог удержаться от гомерического хохота. Спустя полминуты пропали куда-то и мушкетеры, так и не доскакав к месту, где находилась карета.
-Благодарю вас, господин мушкетер от всего сердца,- сказал Коменж, наконец, выбравшись из кареты,- скажите мне ваше имя, мне нужно назвать его королю! И вас господа прошу назвать...
Он вдруг умолк, беспомощно озираясь вокруг. Ни Серко, ни Верныдуба нигде поблизости не было. Д*Артаньян, обладавший острым умом, понял, что его друзья не хотели быть узнанными, поэтому назвав себя лейтенанту, также незаметно скрылся, пока тот со своими гвардейцами поднимал карету и затем продолжал движение во дворец.
Глава восьмая. На службе кардинала.
Когда д*Артаньян возвратился на улицу Кокатри, надеясь отыскать там свою шляпу, он увидел Верныдуба и Серко, шедших ему навстречу. Иван держал в руках его шляпу, немного помятую, но выглядевшую вполне прилично. Водрузив ее на голову, мушкетер сердечно поблагодарил друзей за свое спасение.
-Признаться честно, я уже успел попрощаться с жизнью,- сказал он, с чувством пожимая руки обоим,- вы оказались там весьма кстати и вовремя.
-Значит, будете долго жить,- серьезно сказал Серко,- примета такая.
-Но, господа,- с удивлением спросил д*Артаньян,- почему вы так быстро ушли и не назвали господину Коменжу себя? Он доложил бы о вас королеве и уверен, ваш подвиг был бы оценен по достоинству. Ведь вы спасли жизнь лейтенанту гвардии его величества.