Страница 35 из 73
Легкие казацкие челны рассекали голубую гладь Днепра. Гребцы в такт поднимали и опускали весла, вспарывая прозрачную воду, которая тяжелыми каплями падала опять назад в реку. Хотя чайки поднимались вверх по Днепру, скорость их хода была вполне удовлетворительной. Еще немного и покажется Чертомлыцкое Днеприще, а там уже рукой подать и до Сечи.
Наказной гетман Иван Михайлович Сулима гордо стоял на носу передовой чайки, выпрямившись во весь рост. Ему было чем гордиться: поход на Азов, предпринятый в конце прошлого года вместе с донцами, закончился полным успехом. Казаки погромили и разграбили с полсотни татарских селений в окрестностях Азова, отбили выпасавшиеся там табуны коней, потопили несколько турецких судов в устье Дона. На обратном пути запорожцы крепко пограбили Керчь ( древнюю Пантикапею), нагрянули в Кафу, где освободили несколько сот пленников. Сейчас с богатой добычей участники морского похода возвращались на Запорожье. Здесь все награбленное и захваченное имущество подлежало дележу по давно установленным правилам. После этого каждый со своей долей отправлялся на волость и в украинные города, где все продавалось торговым людям. Обычно вырученные деньги быстро пропивались в шинках и запорожцы, порой, в одних шароварах возвращались на Сечь. Но многие из казаков постарше, особенно семейные, вкладывали деньги в развитие собственных хозяйств или накапливали на черный день.
Кривонос и Серко присоединились к этому морскому походу в самый последний момент и во многом благодаря стечению случайных обстоятельств. Сразу после его назначения войсковым писарем реестровых казаков, Хмельницкому надлежало явиться в Чигирин и приступить к исполнению своих обязанностей. Дорошенко попрощался с побратимом, выделив ему для охраны сотню казаков, в числе которых оказались и оба приятеля. Из Чигирина гетман Орендаренко срочно отправил их на Сечь с каким-то письмом к кошевому атаману. Здесь они узнали о готовящемся морском походе и присоединились к Сулиме.
Иван Михайлович среди казаков пользовался авторитетом, сравнимым разве что с авторитетом Конашевича-Сагайдачного, ближайшим соратником которого он являлся длительное время. Сколько ему лет никто точно не знал, но в то время уже исполнилось не менее пятидесяти. Говорили, что родился он где-то на Черниговщине в Любечском старостве. Дед или прадед его Сулейман был из крещеных турков, ставшим Сулимой. Войдя в возраст, Иван служил у гетмана Жолкевского, потом у старосты Даниловича, как и отец Хмельницкого. Когда Сагайдачный стал организовывать морские походы против турок и татар, Сулима примкнул к нему. Вместе они громили Трапезунд, Кафу, Измаил, ходили на Цареград. В 1605 году в одном из боев с турецкой эскадрой, Сулима попал в плен к туркам, где провел долгих 15 лет гребцом на галерах. Получив свободу, он участвовал в сражении под Хотином в 1621 году против 300- тысячной турецкой армии, а вскоре примкнул с отрядом запорожцев к донцам во время их морского похода против турок. Позднее под его руководством было организовано еще несколько морских походов, в одном из которых захваченных 300 турок он подарил папе римскому Павлу V,получив от него золотой портрет папы...
Но вот уже показалось Чертомлыцкое Днеприще и чайки, выполнив левый поворот, устремились к острову Базавлуку. Здесь казаков ожидало неприятное известие, оказалось, что пока они ходили на Азов, поляки напротив первого днепровского порога, острова Кодака, выстроили неприступную крепость.
-Совсем нас за горло взяли, клятые ляхи,- посасывая потухшую люльку, жаловался кошевой атаман Сулиме.- Теперь речным путем на Сечь не попадешь, а в степи разъезды выставляют. Всех беглых ловят. И нам теперь свободно по Днепру не плавать к городам и на волость. Испокон веков казаки свободно передвигались вверх-вниз по Днепру-Славуте, занимались промыслами, а теперь это запрещено.
-Но, как они сумели за каких-нибудь полгода крепость там выстроить?- удивлялся Сулима.- Кодак же всегда голый был и лысый, как колено, там и леса нет.
-Говорят, какой-то француз-инженер придумал, мол, такой и такой должна быть крепость, и рабочих французских с собой привез. Лес для строительства они на Княжьем острове брали и на Хортице, а камня там и своего хватает. Построили крепость быстро, с марта по июль. Там сейчас гарнизон в 200 солдат, а командует ими какой-то французский полковник.
Повисла пауза. Сулима обдумывал услышанное, кошевой раскурил люльку и выпускал дым кольцами.
-Но и это еще не все,- продолжал он.- Люди сказывают, лютуют ляхи на волости и в городах. Понаехало панов из Польши тьма, да все со своим надворными командами. Уния опять свирепствует, церкви жидам в оренду сдают или закрывают, а жид за все дерет три шкуры. Покрестить ребенка -плати, свадьбу сыграть- плати, похоронить -плати. Многих хлеборобов со своих наделов сгоняют, православных иначе, как схизматами, не называют. Надворные панские команды творят, что хотят никаких законов никто не соблюдает.
-Да доколе ж терпеть все эти ляшские притеснения будем?- стукнул кулаком по столу Сулима.- Тут на Сечи казаков много?
-Да тысячи три наберется, но беглецы из панских фольварков каждый день десятками бегут. Если бы этого Кодака не было, то наверно сотнями бы бежали.
-Тут три тысячи, да со мной больше тысячи храбрецов, испытанных в боях и походах,- сказал Сулима, размышляя о чем-то своем.- А ты случайно не знаешь, где Трясило?
-Говорят на Дону,- ответил кошевой,- недавно уехал. Да, жаль, что его здесь нет, за ним бы многие пошли.
-Вот снесем этот Кодак к такой матери,- опять стукнул кулаком по столу Сулима, -и за нами все пойдут. Есть у меня тут мыслишка одна...
Он склонился к кошевому и, понизив голос, стал посвящать его в свой план.
Пока сечевое начальство обменивалось новостями и совещалось, Серко с Кривоносом разыскивали знакомых. Долго искать никого не пришлось, уже через десяток минут Иван попал в могучие объятия Верныдуба, а вскоре появились Ярош, Водважко, Мельник. Особенно Серко обрадовался, увидев Богуна.
-О, да тебя не узнать,- сжал его в объятиях Федор,- возмужал, заматерел, настоящим казаком стал. Сколько ж тебе годков уже?
-Да, почитай четверть века уже белый свет копчу,- улыбнулся Иван.
Приятели собрались в курене, где продолжали обмениваться новостями. Все они были в основном невеселые.
-Стон стоит по всей Украйне,- с гневом говорил Водважко о панском своеволии.- Надворные панские команды налетают не только на села мирных хлеборобов, но и на фольварки русской шляхты. И правды нигде не добьешься, даже, если суд и примет сторону обиженного.