Горячая точка

Ещё раз бессильно проматерившись, закинули автоматы за спину, я затянул потуже ремешок каски под подбородком и мы полезли следом за местным следопытом в ментовской форме.

Если не считать нескольких опасных моментов, поднялись наверх вполне быстро, но пришлось минут десять поваляться на краю обрыва, приводя себя в порядок и чувствуя, как противно дрожали ноги. С нашего места открывался охренительно прекрасный вид, когда можно одним взглядом охватить сам посёлок, где-то далеко внизу, базовый лагерь девятой роты, комплекс зданий Ингури ГЭС и много чего другое. Даже ради такого вида стоило сюда залезть. Полюбовавшись и придя в себя, мы раскинулись жидкой цепью, так чтобы быть всегда в поле видимости друг друга, стали прочёсывать обширное плато, покрытое высоким кустарником и одинокими деревьями, плавно переходящее в склон более высокой горы.

Так мы шарились практически три часа, но уже ни каких следов присутствия бойцов обнаружить не удалось. Спустились с гор хрен его знает где, потом пёрлись ещё полтора часа по какой-то горной дороге и неожиданно вышли к посёлку Ингури. Усталые и раздражённые заявились в базовый лагерь. Рустам ушёл к себе домой обедать. Ещё когда шли через посёлок, мимо стадиона, увидел что там вертолёта не было. А в лагере мне сказали, что мои уже улетели обратно в Сухуми.

– А что им тут ещё делать? Информацию собрали, дедовщины во взаимоотношениях не обнаружили. В роте и на блок-постах порядок. Что ещё тут делать? Приказали усилить поиски. – Всё это командир батальона произнёс флегматичным тоном и тут же добавил, – обедать пойдёте?

– Да с удовольствием, – сразу же и охотно согласился, ощущая зверский голод от «прогулки» по горам, – а если к обеду что-то будет – вообще отлично. А в Сухуми поеду, как бойцов словим. Ну, их на хер. Там тоска зелёная, а тут жизнь. Отправишь меня потом?

– Да никаких проблем, товарищ майор.

То что с ними остаётся офицер верхнего штаба, так сказать контролирующий орган, ни капли не обеспокоило командование батальона. За этот месяц они успели рассмотреть, что я, в отличие от штабных офицеров, при проверке службы не бежал галопом докладывать командованию об обнаруженных недостатках или же не писал со сладострастием длинную докладную, с таким же длинным списком недостатков. Я был таким же командиром, как и они и, видя адекватность батальонного командования, доводил обнаруженные недостатки до них и вместе решали, как их исправить.

Обедали мы в небогатой кафешке в пятидесяти метрах от базового лагеря. С веранды кафе, где мы сидели, открывался красивый вид на окрестности посёлка. Горячие и сытные хинкали, острые соления и пара бутылок водки, привели нас в хорошее настроение и сняли усталость. Поэтому, когда в кафе появился Рустам и предложил обойти местное населения на верхнем плато и предупредить их об сбежавших, мы сразу согласились. Через час небольшая колонна из нескольких автомобилей по сигналу Рустама остановилась и из машин выскочили опять я, особист, солдат пулемётчик с пулемётом и присоединились к милиционеру. Машины пошли дальше, а мы стали подыматься на плато, где было раскидано на больших расстояниях друг от друга несколько жилых домов. Что они тут выращивали, чем жили – не знаю, но вверх по склону тянулись огромные огороды. Правда, в это время года они были пустыми, а ещё дальше виднелась опушка леса, как сказал Рустам – там уже шастали грузинские партизаны.

Обойдя все дома и всех предупредив, Рустам предложил прочесать ещё один кусок местности. Мы с особистом переглянулись и с сомнением уставились на пулемётчика. Если мы были налегке, я даже каску не стал брать, а оставил у ротного, то солдат помимо пулемёта с пристёгнутым коробом на 100 патронов, был одет в бушлат, а на бушлате плотно сидел бронник. И на шапке каска. Уже сейчас у него была красная и потная рожа.

– Как тебя зовут?

– Николай.

– Выдержишь?

– Выдержу.

– Ну, тогда держись….

Участок, который надо прочесать, был небольшой. В длину километра три и в ширину полтора. Относительно ровный. Так…, небольшие впадины, овражки и всё это равномерно покрыто кучками кустарников, отдельными деревьями и огромными скалистыми обломками, торчащими из земли. Самое хреновое, что на всём протяжении он шёл вдоль опушки леса. Поэтому Рустама мы поставили на дальний от леса край нашей коротенькой цепи и побежали. Если ходить, то мы так до утра проходим. Поэтому и побежали, держа всё время друг друга в виду. Через сорок минут такого прочёсывания, мы остановились, тяжело дыша на краю отвесной стены метров в сто пятьдесят и сверху глянули на посёлок Ингури и базовый лагерь. Машины, на которых мы приехали на плато, только что вернулись обратно и оттуда вылезали солдаты и офицеры. Сглотнув тягучую слюну и высморкав сопли, мы дружно уставились на пулемётчика. Дааа…, мы были в поту, а того рожа, как из парной.

– Выдержу, выдержу, товарищи офицеры….

– Хорошо, сдвигаемся на триста метров вправо и назад чешем.

Когда мы в очередной раз оказались на краю стенки мы загнано дышали, а на солдата было страшно смотреть.

На наш немой вопрос, пулемётчик прохрипел: – Если воды попью, то ещё столько же прометелю…, – и мы заржали.

– Вот и я такой же был лет двадцать пять назад, – я сплюнул длинную и густую слюну, которая качество прилипла к моей груди. – А сейчас….., ну может быть…. Ещё…

И ещё раз плюнул, но уже более удачно: – Ладно, давайте уж до конца дело доделаем, – и мы побежали. Вернувшись к стенке, мы все с тоской посмотрели сверху на базовый лагерь, а Рустам на посёлок. Осталась последняя полоса и если её чесать, то обратно придётся лишние три километра просто брести. Чёрт…., неохота….

Мы одновременно посмотрели друг на друга, потом на пулемётчики и как-то сразу решили: – А на хрен это надо…

Тут же все оживились, в том числе и солдат, а я осторожно задал вопрос милиционеру: – Рустам, надеюсь, нам не придётся обратно переться по той дороге?

Рустам коротко рассмеялся и вытер пот с лица шапкой: – Здесь только одна дорога. По ней и пойдёт.

– Блинннн…., чтоб я опять в горы пошёл…., – рядом, примерно а таком же духе выразился особист Андрей, но только сочнее и содержательней. Лишь пулемётчик, постеснявшись офицеров, молча плюнул и в очередной раз вытер рукавом мокрое лицо. Как мы шли в лагерь, вспоминать не хочется, но когда пришли, пулемётчик без сил рухнул на скамейку, закатив глаза, и мы трудолюбиво захлопотали вокруг него. Сняли с него бронник и удивились – бушлат был мокрым насквозь от пота и тёмное, влажное пятно точно повторяло конфигурацию бронника. Пулемёт утащили в ружейку дневальные, а мы продолжили раздевать бойца и лишь потом глянули на себя. Мы были не лучше. Мой бушлат был тоже насквозь мокрый и от него несло лошадиным потом на версту. Появились командир батальона с замполитом и, полыбившись над нами, дали распоряжение срочно затопить баню.

Помывшись, одел всё ещё влажное обмундирование и поминутно принюхиваясь к себе пошёл к командиру роты. Комбат с замполитом и особистом уехали в батальон, а я от ротного связался с Сухуми, с полковником Петренко.

Только представился и тут же замолчал, так как на меня обрушилась лавина брани. Всегда спокойный полковник чехвостил меня, совершенно забыв, что он «инженер человеческих душ». Обвинял, что я специально сбежал, чтобы балдеть вдалеке от штаба, много было и других обвинений, но это я как всегда выслушал в пол уха. На то оно начальство, чтобы ругаться. Даже иногда для расширения общего кругозора и полезно послушать. Много чего узнаешь про себя интересного. А с познавательной точки зрения – узнаёшь новые словесные обороты и сочнейшие словосочетания. Как правило непечатные. Терпеливо дождался окончания бессмысленного начальственного трёпа. Бессмысленного, потому что он на меня не действовал. Да…, лет так двадцать – пятнадцать тому назад я может быть и дрожал бы от замполитовского гнева, а так сам мог кого угодно испугать или осадить.

Словив паузу, решительно начал: – Товарищ полковник, разрешите доложить о результатах поисков….