Страница 1 из 9

Надмiрный Путь

иеромонах Роман (Матюшин-Правдин)

Надмiрный Путь

Как читать стихи иеромонаха Романа

Впервые с иеромонахом Романом (Матюшиным-Правдиным) мы встретились в больнице в Белграде, во время ночной смены. Можно сказать, что я его и не видела, хотя осматривала… но, по доброй привычке врачей старой школы, запомнила навсегда шум и хрипы в его легких, работу сердца, цвет глаз. Со стихами отца Романа я познакомилась на следующий день и тотчас осознала, что это поэзия, которую я искала с тех пор, как стала читать стихи, – поэзия живая, искренняя, боголюбивая, богоискательская, непосредственная, правдивая – на уровне правдивости сердца. Со слезами на глазах я сразу же перевела на сербский язык два стихотворения. И лишь на презентации книги отца Романа узнала, что он знаменит и уважаем в России, что живет пустынником в скиту Ветрово на границе с Эстонией, в болотистой лесистой местности, куда можно добраться только на лодке, так как дорог туда нет. Мне удалось побеседовать с ним, но важнее разговора для меня было то, что этот человек, к моей радости, оказался моим братом и отцом в Едином Духе. Мы говорили на разных языках, но он понимал мои слова так же хорошо, как я его, – каждый звук, каждую запятую, тишину после точки.

Два года мы время от времени переписывались, иногда встречались, и незаметно, по благословению отца Романа, рождалась книга переводов его стихотворений на сербский язык, которая вышла в свет в начале 2016 года как двуязычное издание. Я получала подстрочники от Ирины Стойичевич и моей сестры Горданы Дорословац и превращала их в стихи. Обе они – профессиональные переводчицы, но все же я листала русско-сербские словари, прислушивалась к оборотам, находила новые слова и оттенки значений. Переводчицы говорили, что стихи прекрасны, но трудны для перевода и поэтического переложения. Вскоре я поняла, что переложение стихотворения можно делать, только глубоко погрузившись в него, с вдохновением и в то же время спокойствием. Я стала уделять этому не менее двух часов в день.

Русский язык – нежен, умилителен, с глубоким тембром. Он напоминает голос горлинки – но иногда становится подобен раскатам грома. Сербский язык более резок, однообразен и подобен клекоту соколиному в выси. И как переложить песню горлинки на голос сокола? Возникали проблемы с ударениями, которые необыкновенно важны при исполнении песен – в русском и сербском языках они часто не совпадают. Переводя стихи, я постоянно ощущала глубокую боль их автора о жизни в нашем мире, боль, которая знакома и мне… и жажду одиночества, которое позволяет человеку всецело посвящать себя молитве… и радость спокойного шествия за Христом.

Книга «Осиновая роща» имела в Сербии большой успех. Состоялось несколько презентаций в весьма престижных аудиториях, в прессе были опубликованы положительные отзывы. Для меня особенно трогательным был отклик молодой инокини из Черногории, тоже переводчицы и знатока русской культуры. Она сказала, что такого тонкого поэтического перевода с русского на сербский нигде не встречала, и, хотя она следит за всем, что я пишу, по ее мнению, «Осиновая роща» – это вершина моего творчества. Видно, недаром работа над этой книгой доставляла мне столько радости!

В стихотворениях отца Романа множество прекрасных картин природы – переменчивых акварелей, которые становятся фоном для чувств и размышлений поэта. Но самое важное в поэзии отца Романа – это созидающая сила, которая помогает тебе освободиться от греховных помыслов, утереть слезы, будто росою умыться, встать на ноги – и продолжить свой Путь. Даже когда стихи отца Романа кажутся строгими, суровыми – в них вдруг появляется проблеск нежности и надежда.

Стихотворения его животрепещущи. В них – скромные люди и скромные события повседневной жизни: мать поэта – как будто в сиянии, тень отца, друзья, птицы, русские печи, на которых греются детки и старики, шапки-ушанки, луна, созвездия, снега, цветы, лампады в окнах, зимние узоры на стеклах… Все это очень важно, потому что пробуждает в нас любовь, без которой нет спасения, любовь, которая может стать спасительной для кого-то еще. Прочитав стихи отца Романа, человек может почувствать, что именно сейчас он взошел еще на одну ступень лестницы, ведущей к жизни вечной.

Я не люблю поэтов – этих взрослых, слишком уязвимых, самовлюбленных, подчас умных и обворожительных, но до крайности избалованных детей. Я опасалась, что отец Роман принадлежит к этому типу людей, но вскоре стало очевидно, что это не так. Это серьезный, самостоятельный человек, свободный в истинном смысле этого слова. Свободу я рассматриваю не только с философской, но и с чисто житейской точки зрения: быть свободным – это уметь жить в одиночестве, без электричества и водопровода, уметь обустроить жилище, организовать питание, стирку, лечение – не только для себя, но и для других, дорогих тебе людей. Не быть рабом вещей, людей, обстоятельств. Отец Роман живет в скудости, сохраняя величественное достоинство, и сияние этого достоинства свободного человека озаряет и восхищает нас при чтении его стихов.

Язык, на котором обращается к нам отец Роман, красив, тщательно вылеплен, без лишних слов, максимально лаконичен… Это богатая антология чудесных народных выражений в глубокой религиозно-философской, истинно православной лирике. Но все это не имело бы для меня такого значения, если бы за каждой его строчкой не ощущалась личная и безграничная любовь ко Христу, к людям и ко всей Божией твари, любовь действенная, подтверждаемая всей его жизнью.

Каждую встречу с поэзией отца Романа, с ним лично или с его близкими я с благодарностью принимаю как милость Божию. И всегда помню, что этот человек был в Сербии во время воздушных налетов НАТО, был на Косово в колоннах беженцев, был в сербских святых местах, на которые нападали арнауты-шиптари. Он не являлся членом официальных делегаций или почетным гостем, каким я бываю в России. Нет! Он лично из скита в русской глубинке сказал «НЕТ!» могущественным правителям и был там, где угрожала смертельная опасность малым людям мира сего, его братьям. У России тогда, несмотря на все желание, не было сил поддержать Сербию, а у иеромонаха из Ветрово хватило и сил, и духа! Поэтому мы верим отцу Роману, недаром носящему и фамилию Правдин.

И в заключение – сцена из жизни в Ветрово. Как-то мы фотографировали на реке лилии. Отец Роман притянул один цветок поближе к моему объективу, а затем нежно отпустил его, будто благословляя. Когда я плохо себя чувствую или просто устала, я вспоминаю облака над рекой и руки, огрубевшие от труда, нежно опускающие в воду цветок, старающиеся не повредить ему. Именно так нужно читать стихи отца Романа: довериться ему, как эта лилия, и, не думая ни о чем другом, погрузиться в его поэзию.

«Жду Тебя напрасно я…»