Дочь убийцы

Нельзя сказать, что это было так уж неприятно. Однако…

Опасная была ситуация, но все закончилось благополучно, и женщина решила, что это будет для нее полезным уроком. Оба венгра после этого какое-то время вряд ли могли нормально ходить, и нанесенный им ущерб доставил ей удовольствие.

Довольно быстро она нашла другой объект. Снова вскочила в седло.

Всего две неудачи на столько попыток, хотя возбуждала ее именно неопределенность. Психосексуальные вопросы заглушались ощущением уверенности, и это состояние немного напоминало нирвану, в которой Грейс ощущала себя одновременно хозяйкой и рабыней.

Уходящие мужчины оставляли ей ощущение самодовольства, сходное с религиозным фанатизмом – земля летела, вертелась и крутилась в точном соответствии с желаниями доктора Блейдс.

Теперь, уносясь на запад по бульвару Уилшир, она выглядела хорошенькой испорченной молодой женщиной, бросавшей короткие взгляды по сторонам через затемненные стекла непрактичной и жутко дорогой черной машины.

Впереди ждали дом на песке и самая чудесная ночь сна, которую только можно себе представить.

Через двадцать восемь минут после расставания с Беверли-Хиллз «Астон Мартин» уже неслась по прибрежному шоссе. Океан на западе вздымался серыми гребнями на фоне черного шелка, горы на востоке походили на бесконечный шоколадный батончик.

Грейс не закрывала глаза и не слишком превышала скорость. В этот час шоссе было почти пустым, и машина без помех мчалась к ее домику из дерева и стекла на Ла-Коста-Бич.

Малибу, ставший синонимом красивой жизни, на самом деле был провинциальным городом, и спать здесь ложились рано. На дороге женщине попадались редкие полуприцепы, везущие товары из Окснарда, несколько легковых автомобилей, а также патруль дорожной полиции, который целую милю висел у Блейдс на хвосте, а потом обогнал ее и умчался прочь.

Дурак в полицейской форме выпендривался. Когда он скрылся из виду, красно-коричневая туфелька Грейс вдавила педаль газа, позволив машине делать то, для чего она была предназначена. После того как Блейдс выехала с парковки, «Айпод» переключал музыку в произвольном порядке, развлекая ее самыми разными мелодиями: за «Перекрестками» Стиви Рея Вона последовал «Лунный свет» Дебюсси, а потом «Я знаю, где» группы «Стэпл сингерс». Когда доктор подъезжала к дому, включился привет из пятидесятых – «Малышка» квартета «Даймондс».

Одна из любимых вещей Малкольма. Ему нравилась самая разная музыка – как и Грейс.

Малкольм… Показался дом, и взгляд ее стал жестким. Она свернула с шоссе, пультом дистанционного управления открыла дверь гаража и заехала внутрь.

Выключив двигатель «Астон Мартин», закрыла дверь гаража, но не выходила из машины, пока не закончилась песня.

Пародия в стиле ду-уоп пятидесятилетней давности в исполнении группы аккуратных канадцев, превратившаяся в их главный хит. Все это Блейдс знала задолго до того, как пришло ее время, потому что ей рассказал об этом Малкольм. Это был урок, как по прошествии многих лет поняла Грейс.

Жизнь предсказуема лишь до определенной степени.

– Плюс, – сказал он ей, – когда бас отбивает этот очаровательный ритм, это ужасно смешно.

После того как прозвучало финальное «ча-ча-ча», доктор вылезла из машины, напевая мелодию, хотя при этом она прекрасно понимала, что жутко фальшивит.

Усмехнувшись, достала сумочку и портфель из багажника, вышла из гаража и танцующей походкой преодолела пять футов дорожки, ведущей к парадной двери.

Повернуть ключ, выключить сигнализацию. Дом, милый дом…

Как всегда, она не стала включать свет в доме, за исключением одной слабой лампочки, желтый свет которой заливал террасу с той стороны дома, что была обращена к океану. Просевшие доски из красного дерева парили в десяти футах над песком, поддерживаемые пропитанными креозотом сваями. Слабый свет падал на воду за домом, подчеркивая тот удивительный факт, что Грейс жила на краю континента. Света было вполне достаточно, чтобы дойти до того места, где она спала.

По пути она разделась и до своей кровати добралась голая и замерзшая, но довольная днем, прожитым на полную катушку.

Грейс могла бы мгновенно заснуть, но не стала нарушать заведенный порядок и позвонила в телефонную службу – проверить, нет ли для нее сообщений. Никогда нельзя забывать о них.

Ничего. Превосходно. Она напомнила оператору, что на следующей неделе ее кабинет будет закрыт.

– У нас все записано, доктор Блейдс. Приятно провести время, – отозвался тот.

– И вам, – пожелала в ответ врач.

– Спасибо, доктор Блейдс, – сказал оператор. – Вы всегда так внимательны.

Запахнувшись в желтое шелковое кимоно, Грейс не без труда собрала постриженные волосы в короткий «хвост», несколько минут посвятила растяжке, а затем выполнила сорок «женских» отжиманий. После этого она принялась чистить зубы, одновременно обходя свой дом. Это не заняло много времени – здание площадью шестьсот двадцать квадратных футов на тридцатифутовом участке было меньше любого другого дома в Ла-Коста-Бич. Но Блейдс была одной из немногих, кто жил здесь постоянно, и большинство «трофеев» по соседству остались пустыми.

В прошлой жизни это был домик для прислуги. Скромное строение из дерева и стекла на ставшем драгоценным кремнеземе Малибу было условно поделено на гостиную, кухню и закуток для узкой кровати. Единственным отгороженным помещением была кабинка из стекловолокна, в которой с трудом помещалась ванна на львиных лапах и подставка для душа, установленная Грейс вскоре после того, как она стала здесь хозяйкой.

Кроме этого, доктор Блейдс почти ничего не переделывала в доме, предпочитая белое на белом, потому что выбор цветовых оттенков считала ненужной суетой, а все остальные цвета казались ей неуместными, когда все окна заполнял синий океан. Даже пол был белым – она сама укладывала ковровое покрытие, слишком пушистое по нынешней моде, но приятно ласкавшее щиколотки.

В самом доме не было ничего примечательного, но потолок с асимметричными балками, достигавший двенадцати футов в самой высокой точке, визуально увеличивал пространство и немного оживлял его. Хотя Грейс удовлетворилась бы и совсем скромным помещением – она любила забираться в «норку».

В память о том, как она пряталась на самом виду.

Рыночная цена домика теперь приближалась к трем миллионам долларов, но для Блейдс эта статистика не имела смысла – она не собиралась уезжать отсюда. И развлекать гостей – тоже. Еще одна причина не тратить время и деньги на внутреннее убранство.

За те четыре года, что психотерапевт жила в этом доме, в нем не побывал ни один человек, за исключением водопроводчика, электрика и монтажника кабельных сетей. Приветливо встретив их, Грейс брала книгу и удалялась на террасу.

Это не остановило явившегося в прошлом году парня из кабельной сети – с внешностью серфера и гнусавым голосом, – который пытался флиртовать с ней, считая себя асом в этом деле.

Она вручила ему бутылку пива и выставила вон.

Не прокатило, пижон.

Дом находится там, где сердце, а сердце у нее – это комок мышц, которому никто не нужен.

Набрав ванну, Грейс погрузилась в воду, досчитала до тысячи, а потом тщательно вытерлась полотенцем, достала портфель и проверила расписание приема на завтра.

Легкий день перед отпуском: шесть пациентов, три до полудня и три после, причем у всех, кроме одного, повторные визиты. Один – новичок, которого предупредили, что она скоро уедет, но он все равно записался. Возможно, случайная «консультация» – такое тоже бывает.

Лежа в постели, Грейс планировала завтрашний день. Утро начнется с печальных глаз двадцативосьмилетней женщины по имени Беверли, муж которой умер от редкой формы рака соединительной ткани. Он болел почти все время, когда они были вместе, и через четырнадцать месяцев после свадьбы болезнь победила. Теперь Бев снова собиралась замуж и перед вторым браком специально прилетала из Орегона.