Страница 3 из 20
Потеряться навсегда.
С губ сорвался усталый вздох. Боль ушла внезапно, оставив после себя слабость и пустоту. Я не чувствовала ничего. Ни собственного тела, ни размеренно бившегося раненого сердца. И вместо панического желания узнать, найти, понять пришло холодное равнодушие с налётом лёгкой, такой странной и непонятной мне грусти.
Кажется, так уже было. Оглушающее одиночество и беспомощность, пополам с осознанием собственной бесполезности. Жажда отомстить, боль потери и горькое разочарование в своих силах. И чудной незнакомец, предложивший одно желание в обмен…
В обмен на что?
Я съёжилась, спрятав лицо в коленях. Кто это был? Чего я хотела? И что он просил? Столько вопросов и ни одного ответа, лишь отголоски полустёртых воспоминаний. Понимание, укутавшее плечи ледяным пледом обречённости.
Ушедшим за Грань ни к чему всё это. И им незачем что-то помнить.
Студёный ветер прошёлся по обнажённой коже, оставляя обжигающий след. Вздрогнув, я нехотя поднесла к лицу руку, с холодным, безучастным интересом глядя, как по побелевшей коже стекает тонкая нить мелкой серой пыли. Она растворяется в окружающей темноте. И вместе с ней, я точно это знаю, в этом ничто растворяюсь и я.
Вновь сжавшись в комок, я уткнулась носом в колени. Не хочу думать. Не хочу осознавать. Не хочу… ни-че-го. Словно уход за Грань раз и навсегда разделил меня на «до» и «после». И этому самому «после» ничего уже не нужно. Только чтобы сознание наконец смирилось, прекратив цепляться за жизнь.
Вяло текущие мысли кружились в голове, перескакивая с одного на другое. Я забывала, о чём думала, не знала, что стремлюсь вспомнить. И совершенно точно знала только одно: меня больше нет. Откуда? И снова у меня нет ответа. Просто знание само всплыло в голове, без особых усилий вклинившись в круговорот смазанных, ничем не примечательных осколков моей памяти. Отсекая одно из бесконечных «почему».
– Перерождение – это маленькая смерть… – тихо прошелестел мой голос, тяжёлыми камнями падая в пустоту.
Я хрипло, чуть надрывно хохотнула, цепляя одно знание за другим, возникающие в голове как по мановению волшебной палочки.
Моё проклятие всё-таки меня убило. Перерождаясь, я отдаю своё тело, получаю взамен новое и больно рву всё, что связывало меня с миром, с семьёй, с теми, кто был мне дорог. Но, сгорая и возрождаясь вновь, как чёртов феникс, я слаба и беззащитна, я ничего не понимаю и ничего не могу…
Неудивительно, что магический огонь, давно вышедший из-под контроля, поставил окончательную точку в моём слишком коротком жизненном пути. И есть какая-то странная ирония в том, что меня убило моё собственное творение, просто и незатейливо спущенное с крючка.
Ещё один надрывный смешок, пропитанный горечью обречённости. Не мне бороться со смертью. Не мне молить Хранителей, обещая всё, что угодно, за один-единственный шанс вернуться назад. И жалею я лишь об одном. О том, что так и не сказала одному упрямому, ехидному и сильному мужчине, что я… я…
Слова застряли где-то в груди нестерпимой зудящей занозой. Я не помню, как его зовут, кто он и что нас так крепко связало, сшивая две цветные линии в одну. Только точно знаю, что в моём почти остановившемся сердце он занимал не самое последнее место.
Ещё один осколок памяти врезался в разум, не желая стираться и тускнеть. И я не смогла остановить дрогнувшие в намёке на улыбку губы. Мой сын. Мой маленький, ершистый дракончик. Моё персональное, личное чудо не желало отпускать легко и просто, разбирая уже скованный могильным холодом разум болью и тоской.
– Прости, мышонок… – беззвучно прошептала я, машинально взмахнув рукой в нелепой попытке оттолкнуть навязчивые картинки-воспоминания.
И отчаянно захотела поверить в то, что теперь-то у них всё будет хорошо.
Без меня.
Слова гулким эхом разнеслись в пустоте. Я замерла, уткнувшись лбом в колени. Чувство времени тут давно и прочно кануло в Лету, оставляя меня один на один с горькими, пропитанными ядом мыслями, неопределёнными и разрозненными. Сколько прошло секунд, минут, часов – не знаю. Я сидела, обхватив колени руками, и не ощущала ничего.
Ни-че-го.
Кроме разве что почти забытого интереса, глядя, как медленно моё собственное тело осыпается в темноте. Я подставляла обнажённую кожу опаляющему ветру. И забывала обо всём, наконец отпуская всё, чем так дорожила при жизни. Ведь этой самой жизни у меня больше и нет.
Только, видимо, и в смерти мне не будет покоя.
Резкий удар выдернул меня из забытья, заставив жадно хватать ртом воздух, царапая ногтями грудь и горло. Я рухнула на колени, давя рвущийся наружу хриплый крик, не понимая, зачем и за что меня выдернули из блаженного ничто. Собирая заново по мелким кусочкам мой собственный разум. Не видя ничего из-за пелены слёз обиды, застилающей глаза и не дающей сделать нормальный, полноценный вдох.
Чужие сильные, уверенные руки обняли меня за плечи и дёрнули вверх, ставя на ноги. Тонкие, почти ледяные пальцы, оставляющие горячие следы на нечувствительной вроде бы коже, цепко ухватились за подбородок, задирая мою голову вверх. Было больно, неожиданно так ярко и невозможно. И, разлепив глаза, я смогла посмотреть на того, кто разрушил окружающий меня покой. Сама не зная, почему испытывая острое чувство недоумения.
Ведь это когда-то было.
Я медленно подняла руку, в порыве прикоснуться, но так и не дотянулась до лица, скрытого под маской. Белой, гладкой, без единого изъяна. С изящным растительным серебряным узором, расцветшим от подбородка до чёрного провала глазниц, и бесцветными, обозначенными лёгкой улыбкой губами. Чёрные пряди волос в беспорядке падали на лоб.
По телу пробежала дрожь. Я видела это. Когда-то, где-то… Давно?
Отражение в зеркале и та же безупречная белизна, прятавшая много лет за собой моё собственное лицо. Чуткие руки, подгонявшие острые края так филигранно и только для меня. Безумный смешок резанул по ушам, всколыхнув померкшие воспоминания. Я видела это…
Но это ли? Я отрешённо покачала головой, опуская взгляд. Память молчала, не давая подсказки, а желания узнать и не было вовсе. Только усталость, накатывающая лавиной и оседающая свинцом в теле. Я так хочу отдохнуть…
Плечи сжали сильнее, вырывая длинный, болезненный вдох. Всё те же длинные пальцы, узкая ладонь и тонкое запястье, обтянутое светлым бархатом перчаток, с затейливой вышивкой золотом, намеренно давили, насильно заставляя чувствовать и ощущать. Вскинувшись, я вновь уставилась в прорези маски, мимоходом отметив широкие плечи, светлый камзол, распахнутый на груди, и светлую же рубашку.
Незнакомец держал меня крепко. Сдавливал плечи пальцами, пока не увидел на моём лице что-то явное лишь ему одному. Только тогда он разжал пальцы и сделал шаг назад. Легко и небрежно, не скрывая силы и власти, окруживших его незримым плащом. Они манили подчиниться, обещали все блага мира, искушали меня.
И пугала. До сведённых судорогой пальцев на руках. Где-то глубоко в душе я точно знала: от таких, как он, добра ждать не стоит. Слишком разное у нас представление о добре, слишком разное.
Дрожь прошла по спине, сковывая тело. Страх был непривычен и нов, будоража позабытые инстинкты. Тот, кто сказал, что мёртвые не умеют бояться, врал, и врал безбожно. Когда для твоего противника смерть – всего лишь секундное промедление, даже за Гранью не найдётся места, где ты сможешь обрести покой. И та ломающая реальность, подчиняющая себе сила, окружавшая незнакомца, лучшее тому подтверждение.
Как и кончик копья, ненавязчиво выглядывающий из-за мужского плеча. Взгляд машинально скользнул по нему, краем сознания отмечая детали. А память подкидывала один осколок за другим, собирая их в причудливую мозаику. Гладкое древко из тёмного дерева испещрено витиеватой вязью рун. Металлический наконечник неправильной формы – прямоугольный, углублённый с одной стороны и острый, конусовидный с другой. Словно там должно быть что-то ещё, что-то скрытое среди нескольких стыков, невидимых, если не присматриваться.