Страница 14 из 20
Меня называли глупой за эту надежду. Надежду на возвращение той, что стала мне матерью. В лицо не смеялись, нет, но за спиной шептались. Называли сумасшедшей и чудной, исподтишка пакостили. И даже заступничество директора, господина Реес’хата, взявшего надо мной опеку, не спасало. Особенно когда он сам смотрел на меня с дикой, болезненной ненавистью. За мою слепую веру.
Дракон, потерявший свою Единственную, смог пережить её уход за Грань. Чудом не спел Последнюю песнь и сумел взять себя в руки, чтобы продолжить жить ради сына. Вот только, стряхнув с себя непроницаемый саван скорби и боли, Сеш’ъяр предпочёл не говорить о ней больше. Вообще. Никогда. И ни сын, ни я не могли стать исключением.
Скорбно вздохнув, я поёжилась под порывом холодного ветра и склонила голову, осторожно, дрожащими пальцами расправляя лежащий на коленях смятый рисунок. Рагдэн тоже по большей части молчал. Рядом с отцом он оживал, что-то спрашивал, что-то говорил, но без него замыкался, угрюмо глядя на окружающих. А ещё мстил. Зло, отчаянно, дерзко. Жертвой его мести мог стать любой, независимо от возраста, пола, расы и положения в академии. И как бы ни подшучивали над его возрастом и размерами, мелкий поразительно умело уходил от своих разъярённых жертв. Если, конечно, попадался. Ну а я…
Я пыталась учиться. Как могла и как получалось, учитывая, что магов со стихией Земли в Академии некромантии не было. Легче было найти истинного целителя на факультете боевых некромантов, чем мага с такой специализацией. Дневала и ночевала я то в библиотеке под приглядом господина Сурина, вредного рыжего библиотекаря, то в лаборатории, где за мной присматривал один из адептов, полукровка по имени Рик. Этот полуэльф, непонятно что забывший в Мельхиоре вообще и в этом заведении в частности, почему-то считал необходимым меня опекать и оберегать. Хотя от него в помещении лаборатории разрушений было гораздо больше. И получались они куда масштабнее с неизменным извиняющимся тоном: «Ну, так получилось… Как-то».
Снова вздохнув, я качнула головой, пройдясь кончиками пальцев по контуру детского рисунка. Рисунка Рагдэна, оставшегося ещё с того времени, что он провёл с маэре. Я стащила его из кабинета опекуна, под шумок, пока он отвлёкся на кого-то из магистров. И поспешила вновь спрятаться на крыше, куда никто не совался и где меня никто не сможет побеспокоить.
Почти никто.
Тихие шаги были едва слышны в шуме ветра. Но не настолько, чтобы я не могла узнать своего гостя. Бережно сложив рисунок, я спрятала его в кармане юбки и подула на озябшие пальцы, пытаясь согреться. И не удивилась, когда рядом сел Рик, уже привычно смерив мою замёрзшую тонкую фигуру неодобрительным взглядом и набросив на дрожащие плечи куртку. В руки мне бесцеремонно сунули деревянную кружку, над которой поднимался ароматный горячий пар.
– Спасибо, – слабо улыбнулась я в ответ, тут же став греть о неё ладони.
Подув на травяной настой, отпила немного, непроизвольно довольно жмурясь от разливающегося по телу тепла. Пряный, чуть горьковатый напиток бодрил и явно содержал какое-то лечебное зелье. Хотя готовил его наверняка кто-то другой. У Рика они получались на редкость гадкими, и перебить этот вкус ничто не могло.
– Простынешь, – недовольно протянул полуэльф, роясь по многочисленным отделениям своего ремня. Наконец, выудив из одного пряник, завёрнутый в салфетку, протянул мне, сдув сидевшего на нём небольшого паучка. При этом кончики ушей у него забавно потемнели, словно ему было слегка стыдно. Непонятно, правда, за что. За то, что он мёрзнет на крыше с бесполезной девчонкой, или за этого самого паучка.
– Не страшно. – Развернув пряник, я понюхала его и попыталась надкусить, чудом не сломав себе зуб. После чего смущённо улыбнулась, болтая угощением в кружке с напитком.
Мы молчали, думая каждый о своём. Я всё так же смотрела на заходящее солнце, окрасившее небо оранжевым цветом, и слушала стихающее пение птиц. Где-то там, внизу, по двору академии бродили адепты, разглагольствуя о своих учебных успехах или проклиная магистров и профессоров за очередное громоздкое задание. Чуть в стороне заканчивались тренировочные бои под бормотание местных целителей, проклинавших излишнее усердие вплоть до пятого колена пострадавшего. Со стороны кладбищ тянуло магией смерти, заставляя меня ёжиться и неприятно морщиться. Моя стихия была противоположна стезе некромантов и некромагов. И хотя особого дискомфорта, находясь здесь, в логове самой тёмной гильдии, я не испытывала, всё равно приходилось нелегко. Да, Земля тоже могла нести разрушения и смерть, но всё же была больше созидательной, чем уничтожающей.
Задумавшись, я слишком сильно наклонилась вперёд и чуть не соскользнула с края. Рик успел ухватить за локоть, удержав от падения. Только кружка выпала из ослабевших от испуга пальцев и рухнула вниз, явно приложив кого-то по темечку. Но на это я уже не обратила внимания, пытаясь отдышаться и прижимаясь к своему спасителю.
– Спа… Спасибо… Снова, – тихо выдохнула я, спрятав лицо на груди у мужчины.
Рядом с ним было тепло и комфортно. И сердце, зашедшееся заполошной птицей от короткого мгновения свободного падения, замедляло свой бег, успокаиваясь. Рядом с Риком я чувствовала себя… спокойно. Мямлила и запиналась, смущаясь и прячась за книгой или же котлом. И спорила до хрипоты по поводу очередного зелья, эксперимента или просто чьей-то теории, найденной в старинном фолианте.
Чуткие пальцы прошлись по затылку, зарываясь в собранные в косу волосы. Вздохнув, полуэльф легко коснулся губами моего виска, твёрдо и веско заявив:
– Не стоит больше сюда ходить, Аэрис. Она не вернётся.
Уверенность, прозвучавшая в его словах, неприятно кольнула. Но выскользнуть из его объятий не получилось, Рик только крепче обнял меня, прижимая к себе. И, снова уткнувшись носом в его грудь, я упрямо пробормотала:
– Ты не знаешь. Ты её не знаешь. Она сильная! И она обещала… Такие, как она, всегда выполняют свои обещания.
Мужчина вздохнул. В этом вздохе было столько обречённости, что я в который уже раз ощутила себя маленьким неразумным ребёнком, пытающимся доказать взрослым, что он лучше знает. Моя наивная вера, когда все уже отступили, и слепая надежда, когда все уже предпочли забыть и жить дальше… не красят. И становятся только очередным поводом для насмешек. Вот только что-то в глубине души не давало и шанса смириться с потерей. Я на каком-то животном инстинкте ощущала – моя маэре жива! И пока это ощущение не исчезло, сдаваться в мои планы не входило.
– Аэрис, это не имеет смысла, – снова заговорил Рик, опираясь подбородком на мою макушку. – Её не чувствуют ни муж, ни сын. И это может означать только одно: она ушла за Грань. Отпусти её… Пожалуйста. Не мучай себя.
Я не стала отвечать. Такой разговор происходил не в первый раз и вряд ли в последний. Каждый раз он начинался с травяного настоя в деревянной кружке, сунутого в озябшие руки, и заканчивался молчаливым неодобрением со стороны полуэльфа, когда я отказывалась слышать его аргументы и доводы. Искушение согласиться было велико, заставляя сомневаться в собственной правоте. Ведь если я откажусь от своей веры, тогда меня перестанут считать за местную юродивую и начнут относиться теплее. Вот только…
Я закрыла глаза и бездумно потёрлась щекой о рубашку мужчины. Мне не нужно было расположение местных адептов и жителей. И друзья мне не нужны. Я просто хочу снова почувствовать прикосновение тёплых ласковых рук. Получить возможность крепче сжать в объятиях и вдохнуть полной грудью знакомый полюбившийся запах. Услышать тихий хрипловатый голос, что-то нашёптывающий в тишине, и раствориться в нём, понимая: меня любят, ценят и никогда не оттолкнут, не бросят. И больше не будет этой проклятой звенящей пустоты внутри, отдающей студёным холодом. Никогда.
– Отпусти, – попросила я шёпотом и отстранилась, вновь уставившись вдаль. После недолго молчания опустила голову, глядя на то, как большая мужская ладонь сжимает мои замёрзшие пальцы, согревая их. – Ты не понимаешь, Рик… не понимаешь, что я чувствую, и не знаешь, почему я так отчаянно в это верю.