Страница 11 из 23
ГЛАВА 6 . О делах финансовых и семейных.
Остановившись на залитом солнцем крыльце, женщины еще немного поболтали, на сей раз о делах семейных, житейских и совершенно обыденных, но от этого для них не менее важных, и разошлись. Татьяна вернулась обратно в дом, а ее подруга, направилась к ожидавшему у ворот транспорту. На козлах закрытой, подрессоренной двуколки мирно клевал носом паренек - кучер, рядом негромко переговаривались, держа в поводу оседланных лошадей, двое крепких, вооруженных до зубов молодцов в черных мундирах госбезопасности.
- Франц, едем! На монетный двор - коротко распорядилась Елена.
- Да госпожа! - встрепенулся кучер.
Он проворно соскочил на землю, почтительно помог хозяйке забраться в возок, затем запрыгнул на свое место, причмокнул губами, слегка хлестнул вожжами ухоженные, лоснящиеся крупы двух невысоких исландских лошадок. Охранники ловко запрыгнули в седла, и небольшая кавалькада, бодро цокая конскими копытами, по устилающей двор брусчатке, выехала в распахнутые ворота Кенигсберга на дорогу, ведущую в Форт Росс.
Проехав примерно с километр, главный казначей и ее сопровождающие свернули на неширокий проселок, который миновал небольшое селение, состоявшее из полутора десятков домов, окруженных огородами и садами, и вскоре привел их к группе строений, окруженных трехметровой бревенчатой стеной. У запертых, тяжелых, раскрашенных косыми белыми и черными полосами ворот расхаживали двое караульных в зеленых, гвардейских мундирах и надраенных до зеркального блеска кирасах и касках.
При виде подъезжающего возка сопровождаемого вооруженными всадниками, солдаты скинули с плеча и взяли наизготовку титовки с примкнутыми трехгранными штыками и приказали остановиться. Выглянувшую из возка Живчикову, они естественно узнали, но, тем не менее, подчиняясь жестким предписаниям регламента, пропускать не спешили. Напротив, один из часовых строго приказав оставаться на месте, с помощью свистка, вызвал начальника караула.
Вышедший из приземистого, окрашенного все тем же незатейливым образом здания кордегардии сержант внимательно обозрел внутренности двуколки, придирчиво сверил с имеющимся у него на руках образцом, великокняжеские подпись и печать на безропотно предъявленном пропуске и, наконец, повелительным взмахом руки разрешил отрыть ворота. Причем разрешение на проезд, очевидно, совершенно не касалось сопровождавших Елену телохранителей и им пришлось остаться снаружи.
За столь надежно и тщательно охраняемыми воротами размещались всего три небольших одноэтажных здания сложенных из красного кирпича. Слева располагалось складское строение с окованной листовым железом и запертой на навесной замок дверью и узенькими, забранными металлическими решетками окнами. Справа - здание цеха, у стены которого под навесом пыхтела и дымила длинной трубой паровая машина, посредством цепных и ременных передач заставляющая работать прокатный и штамповочный механизмы.
Прообраз этого агрегата был разработан еще в 1509-м году ректором Новоросского университета, Николаем Коперником. За истекшие шесть лет методом проб и ошибок, затратив массу собственных сил и казенных средств, неугомонному исследователю удалось значительно модернизировать свое детище и добиться получения от него более или менее приемлемого КПД. При университете был создан комплекс механических мастерских, в которых проектировались и собрались такие чудо - механизмы с успехом трудящиеся на мануфактурах и заводах княжества.
Штамповочный механизм был представлен фальверком, в котором стальной молот с выгравированным на торце изображением с довольно приличной высоты падал на штемпель надежно закрепленный на лафете станка, таким образом "пропечатывая" заготовку и одновременно вырубая ее из золотой, серебрянной или медной, в зависимости от номинала монеты ленты. Для их производства использовался вальцевальный станок, в котором отполированные должным образом, вращающиеся навстречу друг другу стальные же цилиндры прокатывали мягкий металл. Конечные изделия выходили слегка выгнутыми с гладким гуртом. Подобная технология хотя и была далеко не самой передовой из имеющихся на вооружении в мире, но наших героев она на текущий момент вполне устраивала.
Однако, Живчикову сейчас интересовали вовсе не вышеупомянутые склад и цех. Оставив двуколку и возницу у ворот под бдительным присмотром прогуливающегося по двору полицейского, она направилась к небольшому домику, туда, где располагалось управление производством.
Ну а пока Елена неторопливо, окидывая предприятие придирчивым хозяйским взглядом, шествует к своей цели, мы попытаемся объяснить о каких собственно рублях, копейках и червонцах идет речь.
Если помнит читатель, уже ознакомившийся с предыдущей частью нашего повествования, в один прекрасный день осенью 1508 года нашим героям пришла в голову мысль о том, что столь старательно создаваемой ими державе просто необходима собственная валюта. Страна вставала на ноги, разрасталась, численность ее населения, хотя и не так быстро как хотелось бы, но все-таки росла с каждым годом, налаживались производства, торговля процветала, и все полнее становились золотые и серебряные ручейки как втекающие в государственную казну, так и утекающие из нее. Естественно завозимый из Старого Света монетный "разнобой" вызывал серьезные затруднения при расчетах, а посему было принято решение упорядочить финансовую систему княжества. За основу, после долгих размышлений и тщательного изучения средневекового европейского опыта, взяли десятичную систему. Золото, завозимое с побережья Юкатана в устье Миссисипи и добываемое в виде самородков на берегах Золотого залива, именуемого в нашей реальности Лайтл Крик, позволило штамповать монеты номиналом соответственно в один червонец, соответствовавший десяти серебряным рублям. За образец взяли, наиболее распространенный в Европе, золотой флорин, монету весом около 3-4 грамма. Один серебряный рубль тянул без малого на тридцать грамм, но в отличие от "европейцев" - шиллинга или талера стоил ровно сто медных копеек.
Ну а теперь, когда читателю стало более или менее понятно о чем собственно идет речь, мы закончим наше описание и вернемся к нашей героине, которая за это время уже успела достичь своей цели и отворив тяжелую, сколоченную из толстых дубовых досок дверь войти в крохотное, залитое солнцем из больших, зарешеченных окон, помещение.
- Добри ден, коспожа канцляр. Рад видеть вас в добрый стравии - отвесив почтительный поклон, на ужасном русском языке поприветствовал ее весьма проворно выскочивший из-за конторки низенький, хорошо упитанный мужчина лет пятидесяти.
Надо заметить, что при всем разнообразии племен и наречий в княжестве существовал один, объединяющий всю эту разношерстую компанию в единый, впрочем, пока далеко еще не сложившийся народ, официальный язык - русский, без знания которого просто невозможно было достигнуть сколь-нибудь высоких постов в Новом Свете. Причем это был не старорусский и его диалекты, на коих изъяснялись выходцы из московских, литовских, новгородских земель, а вполне современная нам его интерпретация, принесенная в этот мир пришельцами из будущего. Ему обучали детей в школах, на нем преподавали в университете, вели дела в государственных учреждениях. Увы, если молодое поколение усваивало язык достаточно легко, то людям старшего возраста, к коим относился почтенный смотритель монетного двора Гюнтер Вилленбах, он давался очень тяжело, несмотря на недюжинное старание, проявляемое этим уроженцем Саксонии в честолюбивом стремлении достичь высоких чинов на своей новой родине.
- Здравствуйте, Гюнтер - кивнула Елена, и не разводя политесов, сразу перешла на деловой тон - ну, чем порадуете? Как наши успехи?
- Битте, коспожа канцляр - саксонец снял с шеи большой бронзовый ключ, открыл им замок на стоящем в углу громоздком сундуке, один за другим выудил оттуда два увесистых кожаных мешка - здесь есть, как это? Четвере сотен монеттен.