Страница 18 из 68
- А уже не получается. - Как-то, как мне показалось, горестно вздохнул он. - Аню я быстро нашел и , не так быстро, но всё же уговорил её рискнуть. Пришли сюда вчетвером и… Ничего. Потом Лариса и Алексей уговорили меня попробовать втроём. И опять ничего не получилось. То ли изменились какие-то, не зависящие от нас, условия перехода, то ли, наоборот, изменились мы, и уже не подходим под эти условия. Понимаете, Ларисе и Алексею здесь нравится. Не надо думать о хлебе насущном. Без житейских трудностей «любовь» расцветает быстро и растёт буйным цветом.
-Кстати, а где сейчас ваши друзья?
- Да, они улетели в Париж на недельку. Мечта, говорят, у них обоих такая давно была. Наверное, потому и не получается, что всем хорошо. Вы знаете, мы все здесь помолодели. Купаемся в любви и счастье. Я не могу нарадоваться на мою Аню. Любовь, которая жила в душе, не исчезла. Во время расставания она как будто бы затаилась в самой глубине сердца, но как только мы снова встретились, чувства вспыхнули с ещё большей силой. Когда я глажу её волосы, смотрю в её бескрайни, как голубое небо глаза, тону в том море тепла и света, которое исходит от неё, то превращаюсь снова в восемнадцатилетнего, восторженного паренька, ещё не познавшего всех тайн единения с женщиной. Я готов с ней быть круглосуточно, и всё это время целовать её всю, всё её тело: глаза, губы, ручки, ножки, каждый пальчик, каждый ноготок. Вы поймите, что когда, уже близкая осень жизни озаряется светом последней любви – это щедрый подарок судьбы, а когда эта любовь оказывается ещё и первой, то это подарок вдвойне. - Максаков говорил восторженно, и чувствовалось, что все его слова идут от души, изливаются сами собой, по настоящему, без напыщенности и фальши.
-Эх, Александр Петрович, Александр Петрович … Знали бы вы, в какой «переплёт» попали из-за своей любви, в какие сферы неизвестного и непознанного вторглись, завязли в таком болоте, что и вся Академия наук не вытащит. Ну, что мне с вами делать? Лучше бы вы в Америку иммигрировали, чем в эту вашу «страну грёз».- «В сердцах» сказал я. – Постарайтесь меньше фантазировать и ничего не трогать. Я хотел у вас спросить, а как вам Аня? Я понимаю, что как женщина, она для вас восхитительна, любовь и всё такое прочее. Но вот, общаясь с нею, вы никаких странностей не наблюдаете?
- Да, нет. Всё нормально и естественно. Единственно, меня несколько удивляет, что я, практически, ничего нового о ней не узнаю. Нет никаких новых подробностей жизни, естественных после долгой разлуки, рассказов о прошлом, милых сердцу воспоминаний. Мне, порой, кажется, что я её напрягаю, задавая вопросы. Она силится вспомнить и не может. И тогда я, как бы, сам додумываю за нее и нахожу ответы на свои вопросы, – ответил Максаков.
- Поразмышляйте об этом, Александр Петрович. Необходимую информацию от вас я получил. Рад, что вы живы. Буду всё анализировать, посоветуюсь с братом. Меньше двигайтесь и что-либо предпринимайте. Ничего не желайте и не загадывайте. Это мой дружеский совет. Завтра, в это же время, я приду сюда снова. Надеюсь, будет что-то новое, что-нибудь придумается,- стал я заканчивать разговор.
- А, скажите, Павел, моя жена что-нибудь знает обо мне, о моём дневнике? Вообще, как она и дочь реагируют на всё это?- взволновано спросил Максаков напоследок.
-Подробностей не знаю. То, что они знают о вашей пропаже это однозначно. С ними работал следователь. Ничего нового они не сказали. Конечно, в шоке. Брат сказал, что про тетрадь, пока, никто кроме следователя не знает. Это всё, чем располагаю. Извините, я замёрз. Как у вас там с погодой?
- Так же как и у вас. Прошу, не рассказываете, пока им обо мне. Я сам разберусь.
-Договорились. До завтра.
- До свидания.