Страница 5 из 6
Главная цель этой книги – помочь будущим и действующим специалистам системы государственного и муниципального управления, включая юристов, понимать, как распознать слухи, как выделить их из общей массы информации, как им противодействовать, как их можно нейтрализовать, и что нужно делать «на опережение», чтобы они не мешали нормально работать, какие технологии управления можно для этого использовать.
Данное учебное пособие также может помочь более детально понять положения административного и информационного права в той части, что относится к обращению информации в системе государственного и муниципального управления.
Глава 1
Слухи как вид информации
Люди, как правило, относятся к определенным социальным слоям. Соответственно, в этих слоях, в основном, как бы «своя» информация. Как верно отмечено Б.В. Дубиным и А.В.Толстых, «слухи – это теневой мир, своего рода черный рынок информации: ценность слуха в том, что он неофициален, сообщается своим, а значит – о чужих. Иначе говоря, слухи – это вести обо всем интересном чужом для своих. Тем самым делается первый шаг к стратификации общества в обыденном сознании: мир привычно и устойчиво поделен на своих и чужих. Для массового сознания чужие – это те, кто выше в плане социальном (власть, начальство и т. п.) или культурном («звезды», чужаки и др.). И, стало быть, мир слухов – это образы иерархии, отраженные в уравнительном сознании… возможно и переворачивание иерархии – негативная идентификация, самоопределение от противного: тогда предметом слуха становится низший, вернее, демонстративно низвергаемый (козел отпущения и т. п.). Структура сознания при этом отражает нравы процедуры низвержения – вознесения[8]».
Конечно, сложно представить, чтобы лица без постоянной работы (безработные, фрилансеры и пр.) могли «пересекаться» или свободно общаться с публичными лицами. Или руководство какой-либо партии могло бы обсуждать что-то с лицами, приговоренными к пожизненному заключению. Поэтому и информация, включая слухи, циркулирует такая, какая характерна именно для этой среды.
§ 1. Что такое слухи и их влияние
Слухи существуют давно. В древние времена странствующие люди, разносившие новости, как вести, по тем местам, куда они добирались, передавали их уст в уста. Количество людей, умеющих читать, постепенно росло, но по-прежнему высочайшим кредитом доверия у крестьян пользовались именно нищие странники, разносящие разную информацию, включая недостоверную (вариант: вымышленную).
Как указывает В.Б. Аксенов, неграмотные крестьяне, весьма туманно представлявшие себе содержание Священного Писания, заполняли лакуны богословского образования собственными «фантазиями», по сути, создавая альтернативное Евангелие. В протоколах, составленных в связи с обвинениями нищих-странников в распространении ложных слухов, часто отмечалось, что крестьяне относятся к ним с уважением, считая людьми «не глупыми» и «бывалыми». Последняя характеристика в глазах крестьян была особенно важна.
В XIX в. не столько объективное ухудшение условий деревенской жизни, сколько сбивавшие крестьян с толку слухи вызывали волнения и бунты[9]. С конца 1914 г. число убогих странников пополняли возвращавшиеся с фронта раненые солдаты, рассказывавшие собственную историю войны, заметно отличавшуюся от официальной[10]. Их рассказы, как правило, и вызывали недовольство у основной массы людей.
По воспоминаниям русских офицеров, солдаты в 1914 г. плохо себе представляли причины начала войны. В лучшем случае они слышали, что «какой-то там эрц-герц-перц с женой были кем-то убиты». Но если в войсках офицеры еще могли предоставить солдатам краткую политинформацию, то в российской глубинке, несмотря на усилия грамотных крестьян, донести до односельчан содержание газет было невозможно. Народ в массе своей оставался в неведении и доверял скорее тем слухам, которые перекликались с сюжетами народного мифотворчества[11].
Б.В. Дубин и А.В. Толстых в статье «Слухи как социально-психологический феномен» так описывают историю слухов.
Изменение механизмов регуляции поведения в обществе началось для России во второй половине XVIII – первой половине XIX в., когда случай становится основой репутации, в том числе дурной или разрушенной: вспомним классическую драму блестящей репутации, погубленной специально распространенным слухом («Горе от ума» А.С. Грибоедова или, в пародийном варианте, «Мертвые души» Н.В. Гоголя; о роли слухов в мире Ф.М. Достоевского уж не говорим).
Это и послереволюционная Россия, когда эхом социального взрыва по стране пошли волны слухов и сопровождающих их анекдотов… В дезинформированном обществе, в условиях общественной стагнации и культурного безвременья любая информация фигурирует лишь в форме слуха – от подсудных известий о ленинском «завещании» до глухих толков о катынских жертвах и историй о том, как брали Берию или свергали Хрущева.
Важно, что единицами слуха (слухообразующими элементами, модулями) являются экстраординарные события и герои. Личность героя (она часто отмечает и окрашивает собой и значимость события) определяется его статусом – явным или скрытым – и особыми способностями (опять-таки, скрытыми или явными). Существенно само противопоставление явного и скрытого, игра слуха (и его инициатора, автора, рассказчика) на этой двузначности.
Отсюда – важнейшая для слуха и его функционирования тема тайны и посвященности в нее, приобщения к ней (например, слухи о «тайном обществе»). Собственно, слух с очевидностью концентрирует все основания традиционной власти (власти в обществе, отсылаемом к традиции) – чудо, тайну, авторитет.
Узлом, на который завязаны события и герои или который они развязывают, является проблема – болевая точка, пункт наибольшего напряжения или слома общественной структуры (экономические трудности, преемственность политической власти и появление новых элит, международные и межнациональные конфликты и т. д.).
Одна из разновидностей героя слуха (это может быть и образ его рассказчика) – жертва. Таким образом складывается сюжет слуха: повествование об особом событии вокруг особого героя, развивающееся как нарушение нормы (или предвосхищение этого), вмешательство героя и восстановление нормы. Может быть и «черный» вариант, своего рода микроантиутопия – преступление без наказания, мазохистское самобичевание и т. п.
Важно, кроме того, что между миром чужих и своих есть посредник – это посвященный (а потому – посвящающий других). Таков рассказчик слуха, который нередко дублирует свою персону (и укрепляет свой авторитет и надежность, значимость слуха) еще одной фигурой – свидетеля (родственника, знакомого, «одного парня» и т. п.)[12].
С появлением читающих наций, таких, как наша, слухи не исчезли ни из жизни обычного человека, ни из жизни представителей органов власти. Напротив, они все глубже внедряются в нашу жизнь, постепенно превращаясь в элемент субкультуры.
Например, в течение XX века у слухов была особенность в тематике. В советское время партийный и иные общественно-политические вопросы «трогать» было небезопасно. За это можно было попасть в тюрьму. Слухи касались, в основном, бытовых вопросов:
– в колбасу добавляют туалетную бумагу, а водку (вариант: сливочное масло) делают из нефти (вариант: гонят из опилок) и т. д.;
– в солдатский чай добавляют бром – чтоб в самоволку не бегали;
– в водку (иногда: в пиво) добавляют димедрол – чтобы пили меньше, а отключались быстрее;
– в пиво добавляют стиральный порошок – для лучшего пенообразования.
Якобы были нестандартные находки в колбасе (вариант: пирожках) – человеческие пальцы, зубы, лапки крыс или крысиные хвостики.
8
Вопросы психологии, № 3, 1993 г., с. 78.
9
Бокарев Ю.П. Бунт и смирение (крестьянский менталитет и его роль в крестьянских движениях) // Менталитет и аграрное развитие России XIX–XX вв. М., 1996. С. 170.
10
Война и власть в массовом сознании крестьян в 1914–1917 годах: архетипы, слухи, интерпретации, // Российская история. № 4. 2012. С. 137.
11
Брусилов А. Воспоминания. М., 1963. С. 81.
12
Вопросы психологии, № 3, 1993 г., С. 79.