Страница 3 из 19
Стефани Майер остановилась на одном из самых популярных аспектов саги Баффи – мучительном (и во многом целомудренном) романе с «хорошим» вампиром Ангелом. Писательница создала новую готическую любовную историю для современного поколения подростков. И хотя в «Сумерках» нет таких жанровых поворотов, как в истории Уидона, они затрагивают эмоциональный уровень читателей. Задумчивый герой серии Эдвард Каллен выглядит как классический литературный вампир, собрав в себя все черты от предшествующих Ангела и Барнабаса Коллинза до самого Варни, первого вампира, который вызвал сопереживание читателей. Как и Варни, Эдвард затронул души читателей всех возрастов и социальных групп, а не только поклонников вампирских рассказов. И, как Варни и любой другой любимый литературный вампир со времен лорда Рутвена, он продлит жизнь легенде о вампирах на долгие годы.
Можно по-разному относиться к книгам и фильмам «Сумерки», но не важно, любите ли вы их или ненавидите (поклонники вампиров есть и в том, и в другом лагере), мы все должны быть благодарны Стефани Майер. Необычайный успех «Сумерек» привлек внимание не только к современным произведениям о вампирах, но и к жанру городского фэнтези в целом, что, в свою очередь, привлекает новых читателей и авторов. Некоторые из этих талантливых писателей, наряду с теми, кто давно трудится на этом поприще, представлены в данной книге. (Если какие-то авторы вам неизвестны – настоятельно рекомендуем почитать их предыдущие произведения.)
Каждому новому автору мы высказали следующие пожелания:
«Напишите историю о вампирах для подростков, но пусть она будет необычной и живой. Она может быть смешной, или пугающей, фольклорной или любовной, спокойной или провокационной, жестокой или нежной, – хоть все сразу. Напишите историю, в которую мы сможем вонзить клыки.
И не бойтесь изображать кровь.
Женевьева Валентайн. Что нужно знать о том, каково быть мертвым
Оказывается, если кто-то погибает от несчастного случая, душе иногда не удается покинуть тело, и она вынуждена вечно себя прокармливать.
Конечно, я узнаю́ об этом только после того, как выпившая шесть бокалов кокосового рома Мэдисон Гарднер предлагает подвезти меня домой на отцовском «бумере» и врезается в дерево.
Мэдисон вываливается из водительского сиденья и ковыляет на своих безвкусных платформах, что-то мямля и задыхаясь. Толку от нее, как всегда, ноль. Я ломаю шею и умираю прежде, чем прибывает «скорая». Мэдисон же отделывается легко, и я настолько этим взбешена, что мне требуется несколько минут, чтобы осознать, что я больше не мертва.
(Порой приоритеты выстраиваются не так, как следовало бы.)
1. Когда врач «скорой помощи» проверяет твой пульс, он у тебя есть. Его легко подделать. Это как совершать приседания желудочками сердца.
2. Твоя дряхлеющая бабушка смотрит на тебя и говорит: «Ну что же, Сайин, ты мертва», а значит, либо что-то выдает тебя внешне, либо все ошибаются в том, что такое старение.
3. Бабушка говорит, что ты цзян-ши и ходить в школу тебе можно. «Зимнее солнце тебе не помеха», – добавляет она, умалчивая о том, что будет летом.
4. Твои родители понятия не имеют, что происходит. Они просто рады видеть, как ты близка с бабушкой.
В первую ночь я не могла уснуть. Мы с бабушкой пили чай и играли в карты (я и представить себе не могла, что она уделает меня в покер), потом я поднялась в свою комнату и дважды проверила домашку, а заодно пролистала все онлайн-видео, что только сумела найти, стараясь отвлечься.
Я начала задумываться, спят ли цзян-ши в принципе. Если нет, то мне следовало придумать себе новое хобби. А еще найти что-нибудь поесть. (Бабушка сказала, я теперь буду пить кровь. Тогда-то я разозлилась на нее и убежала к себе.)
Наконец, я стала считать тени от листьев, мельтешащие на стене. Это помогло лучше, чем что-либо до этого, но каждый раз, когда я отрубалась, я вспоминала, как Мэдисон, рассмеявшись над собственной шуткой, потянулась к радио, чтобы переключить на другую песню, и в этот самый момент перед нами возникло дерево.
(Я не собиралась соглашаться, но до дома было две мили по темноте, а вы знаете, что случается, когда девушки идут домой пешком одни. Мэдисон была из компании Эмбер, но не такой злобной, как остальные.
Зато она могла выпить столько же, сколько остальные, о чем я, в общем-то, знала, когда садилась к ней в машину.)
Думать об этом мне не хотелось. Хватит уже того, что я умерла, – заново вспоминать те минуты, что я пробыла мертвой, пока находилась в машине, я не горела желанием. Что если от этих мыслей я снова умру?
Должно быть, погибнув, я куда-то перешла, потому что помню возвращение – как будто я распустилась внутри своего тела, а в следующий миг открыла глаза. К тому же никак не получалось избавиться от ощущения, будто я не одна, будто привела некую тьму с собой.
Пожалуй, это была первая ночь в моей жизни, когда я сама хотела остаться в одиночестве.
В понедельник я увидела, что Эмбер и компания собрались во дворе школы за столиками для пикника, хотя на улице было еще довольно прохладно.
– О боже, Мэдисон! – воскликнула Эмбер. – До сих пор не могу поверить. Типа ты же могла умереть. И теперь бы с нами тут не сидела.
(Мэдисон выбирается из машины и, оборачиваясь на меня, со смехом спрашивает: «Круто было, да, Сайин?» – а потом замечает, что я не двигаюсь. После этого она начинает блевать.)
– Ага, – говорю, – жалко было бы.
Мэдисон фыркнула.
– Посмотрим, предложу ли я еще когда-нибудь тебя подвезти, сучка неблагодарная.
Когда я ушла в здание школы, Мэдисон продолжила:
– Серьезно, девчонки, это изменило мою жизнь.
5. Люди пахнут своей кожей. Как только я начинаю по-настоящему чувствовать мужской запах вперемешку с одеколоном у парней и запах лака с духами у девушек, то сразу выбрасываю всю свою косметику.
6. Отказывайся от крови, сколько хочешь, но голод сводит тебя с ума уже на третий день.
Тем утром я не пошла в школу, потому что дрожала и потела, а во рту пересохло так, что я не могла даже сказать маме, что со мной все будет хорошо.
– Пока я не вернусь, бабушка о тебе позаботится, – сказала мама неуверенно. Но я кивнула. Бабушка знала, что к чему.
Родители ушли, и я, оставшись в пустом доме, какое-то время прислушивалась, всасывая губами воздух, в котором даже не нуждалась, и пыталась не дать вскипеть своему мозгу. Я слышала, как кто-то говорил: «Держись, держись», но не знала, кто бы это мог быть – я-то осталась одна. Мне хотелось это выяснить – ведь я не собиралась позволять Смерти настигнуть меня второй раз.
Бабушка принесла две мисочки, по одной в каждой руке. Она была в желтом домашнем платье, а кожа ее пахла смесью чая, лосьона, рыбьей чешуи и витаминов, которые ее заставляла принимать мама.
Отвернувшись от нее, я вцепилась ногтями в колени так сильно, что пошла кровь, – только бы не схватить бабушку за руку и не укусить ее. Моя голова грозила вот-вот взорваться.
В следующий момент я почувствовала что-то на своем плече – густое и землистое. Грязь.
Попыталась заговорить, но во рту было слишком сухо. И я молча лежала, пока бабушка водила пальцами по моим плечам, по шее, по икрам ног.
Вскоре я кое-как успокоилась и сумела взглянуть на нее, уже не боясь самой себя.
Она улыбнулась:
– Подойди сюда, у меня для тебя кое-что есть.
Приближаться мне не хотелось, но я все же села, упершись спиной в изголовье кровати. Грязь действовала успокаивающе – и хорошо пахла, словно навевая сон, – а бабушкино желтое платье, казалось, заполняло всю комнату.
– Вот, – сказала бабушка, перевернув вторую миску.
В ней оказался сухой рис – белые зернышки отчетливо вырисовывались на фоне моего сиреневого покрывала. Мой разум вдруг отключился, и я принялась считать.