Страница 10 из 29
Из мяса сделали землю, из костей – горы, из волос – растения.
Из его мозга они сделали облака, из черепа – небосвод.
В каждый из четырёх углов мира они посадили по ветру.
Из ран Имира вытекло столько крови, что в ней утонули великаны.
Утонула и корова Аудумла, Бергельмир тоже спасся с женой.
Они набрались сил и положили начало новому роду гримтурсенов.
На берегу моря они нашли два дерева: ясень и ольху.
Из ясеня делали красивого мужчину, из ольхи – красивую женщину.
Один вдохнул в них жизнь, Вили дал им разум, а Ве – кровь.
Так появились первые люди, их назвали : Аск и Эмбла.
За морем, к северу от Мидгарда, асы создали страну Ётунхейм.
Они отдали её во владение Бергельмиру и его потомкам.
А себе построили страну над землёй – Асгард…
Все снова наполнили свои питейные рога, выпили за богов и хранителей жилищ, скота и рыбных косяков. Братья Маргит, злобно поглядывая на Вишену, несколько раз выходили на воздух, было видно, что солнечный свет, робко пробивающийся сквозь дым очага в отверстие кровли, на самом деле разливается по фьорду ярким жёлтым огнём.
– Так, или иначе, в Сиггблот, первый день лета, в начало нового года, князь Стовов будет ждать желающих принять участие в походе в устье Западной Двины, – сказал Рагдай, – встреча состоится южнее Моонзунда посреди залива у острова.
Вишена промолчал, но было заметно, что ему не хочется никуда уходить с Рагдаем. Вернувшийся скальд уже не удостоился больше внимания и стал сам напевать себе под нос продолжение из Эдды.
– Мне не очень понятен этот поход, – сказал ягд Эймунд, – когда мы все протрезвеем, расскажи мне ещё раз, книжник, что могут взять бедные люди в местах, где воюют короли и их армии.
А теперь, может быть ты мне продашь, наконец, книгу это мудреца последнего римлянина про богов. Сколько ты за неё хочешь?
– Двадцать золотых безанов, – быстро ответил Рагдай, – там много украшений на переплёте.
– Я за это двадцать коров куплю, – быстро, несмотря на изрядный хмель, сказал ярл, – дорого это очень.
– Я куплю за пятнадцать, – сказал Йёран, – я думал, что ты меньше чем за двадцать пять не отдашь, а если есть торг…
– Хорошо, иудейская душа, пусть будет восемнадцать, и по рукам ударим, – воскликнул ягл Эймунд.
– У меня столько нет, – подмигивая книжнику, сказал Йёран, – ты всё ругаешь богатых за жадность и подлость, а кому бы ты свои книги продавал, если бы богатых не было, рабам?
Рагдай хотел что-то возразить, но сыновья неодобрительно загудели:
– Отец, зачем столько денег тратить на эту книгу, в походе можно десять таких в монастыре захватить!
– В монастыре будут богословские христианские книги, вы их не сможете не прочесть, ни понять, а это учебник жизни, – перекрикивая их, сообщил присутствующим Рагдай.
– Лучше бы выпили за удачу великого похода на запад славного конунга и берсерка Вишены! – закричал, присоединяясь к общему шуму Эйнар, – за Вишену!
– За ярла Эймунда, хозяина гостеприимного крова!
– За дочь ярла, красавицу Маргит!
Пока все кричали наперебой и опрокидывали питейные рога с вином, братья Маргит вышли из дома. Это не могло никого насторожить, потому что по многу раз все выходили и возвращались во время пира. Только очень внимательный и проницательный наблюдатель, мог бы заметить странные взгляды Маргит и её братьев, то друг на друга, то на Вишену.
– Я буду думать над предложением Рагдая, – сказал сквозь крик Вишена и поднялся со скамьи, собираясь выйти, – выйду подышать от этого дыма.
– Это уже лучше, чем просто отказ, – сказал Эйнар и тоже поднялся, намереваясь выйти вместе с ним, – если мы пойдём в поход только силами одной дружины, много ли мы сможем добыть?
Вишена остановил его рукой, усадив обратно на скамью, и вышел во двор.
Всё что потом произошло, показалось Вишене сном, чередой не связанных грохочущих мгновений, медленных, гулких и неотвратимых сцен и какой-то чужой жизни. Он знал что Маргит сейчас выйдет за ним и будет упрекать, или просить, как она всегда делала раньше. Действительно, она тоже вышла на свет и он услышал за спиной её лёгкие шаги, и шёпот, призывающий свернуть к дровяному сараю. Повинуясь, он свернул направо и у стены из вертикальных брёвен остановился, обернулся и обнял её со словами:
– Мне не хочется уходить из Викхейля, но прошу тебя, не веди себя так, словно мы уже помолвлены. Дай мне свободно сделать выбор. Клянусь нитью судьбы богини Инн, наши судьбы уже соединены! – после этих слов он поцеловал девушку в горячую щёку, ладонями отвёл назад её волосы, упавшие из-под перевязи.
Маргит смотрела на него испытующе и подозрительно. Отражённые блики восходящего солнца неверно мерцали в её глазах.
– Отпусти меня, – сказала она так громко, словно это должен был услышать ещё кто-то, – отпусти или я позову на помощь!
Последние слова она уже крикнула, в голосе девушки был испуг, надежда, радость и отчаяние. Одновременно её начала била дрожь, словно от лихорадки.
– Да что с тобой? – Вишена удивлённо отстранился от неё, – ты заболела?
Неподалёку возникли и быстро затихли, удаляясь, голоса Эйнара и служанки Сельмы. Они обсуждали, где бы им уединиться. Закукарекал петух, очень далеко, в лесу завыл волк, и вслед за этим солнце ушло за облака. Из тени двора возникли две фигуры. Одна из них, голосом Акара властно приказала:
– Отпусти её и следуй за нами!
– Ты опозорил нашу сестру и должен либо жениться на ней, либо быть осуждён общим тингом на изгнание и выкуп, – добавила другая тень голосом Эрика, – предатель клятвы гостеприимства!
– Эрик и Акар? – Вишена, пытаясь понять что происходит, отступил под навес конюшни, – Маргит, это похоже на западню! – наконец сказал он, прижимаясь спиной к стене, чувствуя как хмель быстро улетучивается, а тело наливается прежней силой.
– Братья хотят, чтобы ты просил отца объявит о нашей помолвке, особенно после такого случая, – воскликнула Маргит и коротким движением выдернула шнуровку ворота своего платья, – у тебя нет другого пути, любимый!
Её полная грудь наполовину обнажилась. Девушка раскраснелась от волнения. Взлохмаченная, растерзанная, с блуждающим взором, теперь и впрямь стала похожа на жертву насилия со стороны великана-сластолюбца.
– Пойдём с нами, херсир, это нужно сделать прямо сейчас! – сказал Эрик, стараясь придать своему голосу твёрдость, – не сопротивляйся своему счастью, не нужно с нами ссориться.