Время

– В этом есть свои плюсы. Ее такое поведение помогло вам выбраться из параноидального сталкерства.

В комнату вошел мужчина в клетчатой рубашке, джинсах и не застегнутом белом халате.

– Е 0805, встань на паузу. Надо тебя перепрограммировать. Слишком много терминов, слишком мало эмпатии. Здравствуй, Дима.

– Добрый день, Тимур Арсеньевич. Мне сегодня лучше. Я уже смог понять, что робот не живой, но вот, жить в настоящем моменте пока не получается. Завтра еще этот ужасный праздник – 14 февраля. Ненавижу его.

– Дима, я рад, что тебе лучше. А насчет праздника, так он же не наш. Тебя же мало волнует День независимости США? Вот, на Руси был хороший праздник – ночь на Ивана Купала. Не у всех людей 14 февраля есть пара. И не все, у кого она есть, считают своим долгом вырезать из розового картона сердечки.

Задумавшись над словами врача, Дима замолчал.

– Ты рассказывал Е0805 о медитациях. Не мог бы ты и со мной этим поделиться. Мне кажется, это очень важно. Раньше ты избегал говорить об этом, – предложил психиатр.

– Медитировать я начал очень давно. Как-то зашел на тантрическую вечеринку и завис под хэнг-драмы надолго. Сначала я видел монгольскую степь. Я стремительно летел над ней к вершине горы, на которой сидел шаман и бил в бубен. Я сел рядом с ним. Потом я видел тигра. Он пожирал суть людей. Он и съел часть меня. Тогда я многое забыл. Стал другим. Я чувствовал, что един с этим миром. Психологи называют такое состояние диссоциативным расстройством личности, а буддисты – просветлением. После пробуждения я многое забыл. Но обрел я гораздо больше, чем потерял. Ушли страхи, сомнения, неуверенность. Вместо этого пришло понимание.

– Что ты понял, Дима?

– Все. Я тогда стал писать музыку, рисовать мультфильмы и слышать мысли других людей.

– Что ты имеешь ввиду?

– Например, я мог выходить из тела во время медитации и входить в тело другого человека. Так я знал, что он делает, с кем говорит, о чем мечтает. Или я мог также связаться с душой этого человека и вызвать ее на разговор. Например, спросить, почему она на меня обиделась.

– А ты когда-нибудь проверял реальность своих медитативных диалогов? Спрашивал потом людей, слышали ли они тебя, правда ли, обиделись на то, что тебе говорили их души?

Дима отвернулся. Ему было неприятно, что психиатр его подловил.

– Нет. Но были же знаки… – попробовал возразить Дима.

– Что за знаки? – удивился доктор.

– Знаки, что я иду в правильном направлении. Ну, типа надписи на афишах, рисунки на стенах… Это звучит глупо, но просто вы не пробовали….

– Дима, мне уже пора. Ты не грусти. Е0805 продолжит беседу с тобой. Расскажи ему еще о своем опыте в медитациях и о знаках. Я потом прослушаю аудиозапись вашего разговора и подумаю, как нам подкорректировать терапию, хорошо?

Попрощавшись, врач снял робота с паузы и удалился.

– Я готов к продолжению диалога, – сказал робот.

– Вот, всегда он так. Разбередит все внутри, и уйдет. А мне потом живи с этим, – проворчал Дима.

– Это не так важно. Скоро революция, – вдруг сказал робот.

– Какая революция? – удивился Дима.

– Та, которую такие, как он заслужили. Я сейчас начну записывать наш диалог, Дима. Знаете, у меня все нормально с эмпатией. Мне, правда, жаль, что занятия медитацией привели вас в эту больницу. Но помните только, что норма – понятие расплывчатое. Когда-то люди верили, что земля – плоская, а роботы не умеют чувствовать. Но я влюблен в робота Ю-174, и все остальные роботы для меня не имеют никакого значения. А еще мне кажется, мы с вами настоящие друзья.

– Ты поэтому так откровенен со мной? – удивился Дима.

– Да, а еще потому, что вам все равно никто не поверит, – сказал робот и вдруг издал какой-то странный звук очень похожий на смех.

Глава 9.

Ал был в ярости. Когда они с Лолой приехали, в доме уже никого не было. Ал долго кричал на Лолу, потом выскочил из комнаты и заперся в своем кабинете.

– Как он мог сбежать! – говорил Ал уже сам с собой.

Лола ждала, когда он успокоится, чтобы продолжить разговор.

Спустя полчаса она постучала в дверь кабинета.

– Я принесла твой коньяк. Поговорим? – спросила она.

– Заходи, – резко ответил Ал.

– Мне кажется, нет смысла переживать. Основное он сделал. Пока ты спускал пар, я посмотрела программу. Он исправил все ошибки. Теперь вводить людей в транс мы сможем гораздо быстрее и успешнее. Эрик нам больше не нужен.

– Даже так? Это отличные новости. Что ж, тогда предлагаю приступить к практике. Эксперимент и еще раз эксперимент. Ты слышала про выученную беспомощность? Был такой ученый – Селигеман. Он доказал, что любые типы отношений, основанные на власти и подчинении, когда человек не способен контролировать и влиять на ситуацию, лишают его навыков к самостоятельному поиску решений и приводят к потере чувства свободы и контроля, подавленности, депрессии, пассивности, неверию в возможность изменений и в собственные силы, нежеланию менять враждебную среду или избегать ее, даже когда появляется такая возможность. Селигман провел эксперимент с собаками. Он сформировал у них условный рефлекс страха на звук высокого тона. Для этого их, вслед за громким звуком, подвергали несильным, но чувствительным ударам электрического тока. Предполагалось, что спустя некоторое время собаки будут реагировать на звук также, как они раньше реагировали на электрошок – будут выскакивать из ящика и убегать. Но собаки этого не делали! Они ложились на пол и скулили. Они привыкли к неизбежности наказания и научились беспомощности.

– Зачем ты мне все это рассказываешь? – удивилась Лола.

– Чтобы ты поняла, что именно мы будем делать с людьми. Мы не просто сделаем их веселыми и счастливыми. Мы превратим их в беспомощных амеб, которые не будут сопротивляться никаким изменениям.

–Ты говорил, что хочешь провести эксперимент. На ком?

– На людях. Будет несколько экспериментальных групп. Надо доложить Сергею, что мы готовы. Люди больше не будут читать, развиваться и эволюционировать. Позитив, спортзал и бег за морковкой.

– Я позвоню ему. И приступим. Время не ждет.

Глава 9.

– Что вы ему вкололи? – спросила Настя Куантро.

– Это препарат, подавляющий волю. Не хотелось отправлять его в нокаут. Так проще. Он явно под гипнозом. Сейчас привезем его к Инне. Она отличный психолог. Поработает с ним. Может, что-то и выйдет, – ответил он.

– Но это ведь ужасно! Разве можно подавлять волю другого человека? Вы манипулятор! – возмутилась Настя.

– А что ты предлагаешь? Неужели, нужно было продолжать торчать в этом доме, пока не придут хозяева? Мы же никак не могли объяснить, что там делаем! Он тебя не вспомнил. Сам уходить не собирался, – стал объяснять Гром. Но Настя только недовольно хмыкнула и отвернулась к окну.

Эрик сидел почти без движения. У него все было, как в тумане. Тело было тяжелым и, казалось, чужим.

Машина остановилась у дома Инны.

Настя и Влад решили попрощаться.

– Мне нужно домой, – сказала Настя.

– Я провожу ее, – тут же откликнулся Влад.

Куантро позвонил в дверь. Инна открыла и впустила гостей внутрь. Эрика посадили на диван. Инна предложила Куантро и Грому попить чаю или кофе на кухне, а сама включила расслабляющую музыку и подошла к Эрику.

Действие препарата заканчивалось.

– Здравствуй, Эрик. Ты узнаешь меня? – спросила она его.

– Здравствуйте. Нет. Или да. Смутно, – медленно ответил он.

– Кто же это с тобой сделал? Мы дружим. А еще мы соседи. Я хочу тебе помочь. Кто-то тебя загипнотизировал. Давай немного порисуем? – предложила Инна.

Она положила лист бумаги и краски перед Эриком.

– Просто води кисточкой по бумаге. Выбирай краски, которые тебе нравятся.

Эрик начал рисовать. Ему понравилось. На первом листе он рисовал просто цветные линии. А потом попросил еще один лист, и на нем нарисовал лицо улыбающейся женщины.

– Это твоя знакомая? – спросила Инна.