Аврора - Бореалис

Кажется, я, как водится, могу предугадать назревший у тебя вопрос.

Где женщины?

А нет их. Совсем.

В Авроре есть, и не сказать, чтобы мало, но ни в Бореалисе, ни на "Урсусах" их не встретить. В каком-то смысле наши вездеходы, что подводные лодки - женщинам на них путь заказан. Для меня это вообще не проблема, ведь будь в экипаже хоть одни звезды "Плейбоя", мои мысли и чувства всецело поглощены только тобой. Признаюсь, уже скучаю, хоть мы и виделись менее суток назад. А впереди полгода разлуки! Два месяца на рейс Аврора - Бореалис в оба конца, и ещё четыре на работу непосредственно в поселении у залежей виридиума. Ничего не поделать, надо!

Ладно, дорогая, я устал. День был совершенно безумный, завтра в семь утра выезд, а на часах уже полночь. Постараюсь заснуть, чтобы хоть немного силы восстановить. И пускай ты прочтёшь этот дневник, скорее всего, в один присест, я всё-таки попрощаюсь сейчас. Для меня эти страницы, как общение с тобой через то немыслимое расстояние, что нас разделяет. Надеюсь, ты простишь мне эту вольность.

Всё, откладываю ручку и выключаю свет.

Спокойной ночи!

3 июня, вторник

Вчера так и не заснул.

Слишком много переживаний, мыслей, раздумий. Попытки усыпить себя многократным повторением факта, что ничего экстраординарного меня не ожидает, успехом не увенчались. Ведь даже само присутствие на совершенно другой планете - событие!

Итак, встал утром с постели, разбитый и немного раздражённый. Но перед Павлом Георгиевичем, да и остальными товарищами в грязь лицом ударять не собирался, так что умылся, побрился и внешне как новенький отправился завтракать.

А после мы - экипажи всех вездеходов санно-гусеничного поезда - встретились в комнате для брифингов. В этот рейс отправляются шесть машин: грузовая N 23 (на ней еду я), грузопассажирская N 14, пассажирские N 8 и N 45 (новёхонькая! Первый рейс!) и грузовые для виридиума: N 17 и видавшая виды N 3.

Меня поначалу смутили номера, ведь мне говорили, что в поездах задействовано обычно не более десяти машин. Но потом выяснилось, что нумерация сквозная и включает в себя дополнительный транспорт: спасательный, обслуживающий и прочее.

Впрочем, меня опять заносит в техническую сторону повествования (вот тебе и гуманитарий).

Представлю лучше тебе товарищей из второй смены нашего вездехода.

Механик-водитель Аркадий Воронов. Такой же серьёзный и сосредоточенный, как и Алексей Шабалин из первой смены. На заводах их делают, что ли? Притом, что Аркадий вдвое старше.

Штурман Филипп Людиновский. Колоритный товарищ, скажу я тебе! Не солидный, как Олег Рощин, а именно колоритный. Высокий, под два метра ростом, при этом далеко не худой. Усы такие, что позавидовал бы Воробьянинов, а на голове сверкающая лысина. Со слов командира, способен с завязанными глазами довести вездеход до Бореалиса и обратно, но тысячу раз перепроверяет, запер ли свой шкафчик. В общем, сплошное противоречие.

Радист Юрий Добренко. Мой тёзка - а больше у нас ничего общего. Ну разве ещё пол. Очень самоуверенный, я бы даже сказал - надменный человек. По-моему, он и с командиром общается на равных, а уж с остальными и вовсе свысока.

Ты можешь возразить - лихо, мол, я охарактеризовал каждого после пятиминутного знакомства. И будешь, безусловно, права. Описал я их такими, какими они показались на первый взгляд. Наверняка во многом ошибся.

И вот мы вышли из здания, в котором провели ночь (кое-кто, как и я, первую на Морене). "Урсусы" выстроились на площадке в один ряд, как на параде. Все полностью готовы к длительному рейсу: баки заправлены под завязку, груз закреплён, механизмы и оборудование проверены и перепроверены. Вчера я уже видел один из них - тот, на котором поеду. Но тогда это была одна машина, да и та в ангаре. А сейчас передо мной - шесть! Не удержался и сделал ещё один кадр. Благо фотографировать никто не запрещает.

Не могу не упомянуть про окружающие условия.

Здесь, вне зоны действия нескончаемого бурана, местное солнце оказывает хоть какой-то эффект: температура в районе минус пятидесяти и освещение, как очень пасмурным днём на Земле. Это почти рай, судя по разговорам бывалых. В районе Бореалиса царит вечная ночь, бушует стихия, о чём уже упоминал, а столбики термометров падают до сотни ниже нуля. Теперь ты понимаешь, почему каждый вездеход должен быть полностью автономен? В такую погоду между даже близко стоящими машинами не набегаешься.

Отправление из Авроры прошло буднично. Мы просто рассредоточились по своим "Урсусам" и затем они один за другим тронулись в путь.

Ход у них очень мягкий. Порой кажется, что ты вовсе не в гусеничной машине, а на борту корабля, который плавно покачивается на волнах. Заслуга в том и равнинного рельефа Морены, да и маршруты поездов пролегают вдали от известных возвышенностей и холмов.

Двигатель тоже не досаждает. Гул и лёгкая вибрация присутствуют, но не более чем фон. К ним быстро привыкаешь и перестаёшь замечать.

Теперь моя комната. Помещение небольшое, даже вдвоём уже было бы тесновато. От входной двери до противоположной стенки - всего-то три метра, ширина примерно такая же, высота на метр меньше (Филиппу, поди, не очень-то удобно). Из убранства - самый минимум: кровать, стол, стул, шкаф для вещей и умывальник. Душ общий, "в конце коридора"; впрочем, нас здесь немного, так что особо конкурировать не будем. Говорят, в пассажирских машинах ситуация та же, так что ещё неизвестно, кто едет в большем комфорте.

В стенке напротив входа - окно-иллюминатор, усиливающее впечатление, будто находишься на судне. Толстенное стекло и небольшой размер, с блюдце для десерта, не благоволят разглядыванию пейзажей. Да и на что там смотреть - сплошная белоснежная пустыня. Не завидую товарищам в кабине, им приходится лицезреть эту унылую картину по двенадцать часов в сутки. Хорошо, что в комплекте у каждого тёмные очки и снежная слепота никому не грозит.

Чтобы отдыхающие члены экипажа совсем не умерли со скуки, в каждой комнате имеется телевизор. Телевидения здесь, разумеется, быть не может; его заменяет обширная видеотека фильмов, сериалов, документальных передач и музыки.

В общем, обживаюсь. Поставил твой портрет на стол, кинул свои скромные пожитки в шкаф - и сел за дневник. Глаза слипаются и саднят, чувствую разбитость. К счастью, мои услуги требуются не чаще трёх раз в день. Позавтракали все ещё в Авроре, поэтому сейчас займусь приготовлением обеда, а после позволю себе прикорнуть.

4 июня, среда

Вчера так и не сел снова за дневник.

Поспать удалось только после обеда. Уж очень хотелось узнать мнение экипажа о моей стряпне. Без ложной скромности скажу - никто не плевался. Даже больше, товарищи ели с явным аппетитом, а командир и вовсе отозвался лестно. Приятно, чего уж там, хотя, по большому счёту, ничего особенного я не приготовил. Продуктов на борту нашего вездехода столько, что хватит на полтора месяца. Таким образом, даже сильная задержка в пути не станет угрозой нашим жизням. Но ничего особо изысканного из имеющихся запасов не приготовить. Вчера, например, в обед на первое был украинский борщ, на второе - рисовая каша с мясными котлетами. Хлеб и компот из сухофруктов - само собой. На ужин пюре с навагой и чай с булочкой. Сегодня на завтрак гренки и кофе. Как видишь, не меню дорогого ресторана. Зато вкусно (улыбаюсь).

А вот что радости не вызывает, так это обстановка вокруг нашего санно-гусеничного поезда. Ещё вчера вечером, перед сном, погода начала портиться. Плавно, почти незаметно. Поначалу шёл лёгкий романтичный снежок, усиливающийся с каждым преодолённым километром. Проснувшись же сегодня, я увидел за иллюминатором... да ничего я там не увидел. Снегопад разошёлся не на шутку, но видимость ещё не упала до нуля. Что, впрочем, ничуть не помогает, ибо снаружи всё белое: и поверхность, и небо. Совершенно невозможно определить линию горизонта, особенно при взгляде из крохотного иллюминатора.