Мыши-вампиры

Перед тем, как отправиться в джунгли, неплохо взглянуть на огни курорта, решил он.

7

В кабинете мэра собрались Толстопуз Недоум, Однолюб Врун, Остронюх Серебряк и Бриония Живорез.

– Это были похороны кузена моего кузена, – кипятился мэр. – Как вы посмели осквернить могилу кузена моего кузена?

– Одного кузена достаточно, – пробормотала Бриония.

– Что?! – заорал мэр.

– Не надо говорить «кузен моего кузена», назовите его просто кузеном, и все.

Нюх снова попытался объяснить:

– Вашего кузена укусила полевка-вампир. Поэтому он умер. Однако сегодня ночью он бы поднялся из могилы. Будучи укушенным, он сам стал вампиром. Госпожа Живорез просто вырвала у него клыки, чтобы ночью он не смог разгуливать по городу и сосать кровь у невинных прохожих. Потеряв способность сосать кровь, он вскоре зачахнет и уснет навеки.

– Тьфу! – вскричал мэр. – Эти сказки о живых трупах на меня не действуют! Вы воровали зубы! Полагаю, вы продаете их дантистам, не так ли? Я знаю ласок…

Врун прочистил горло, и мэр в ярости набросился на него:

– Прежде чем говорить, подумайте, шеф!

– Мне не хочется идти против вас, мэр, вы это знаете…

– Да… иначе я бы вас уволил, – прищурившись, усмехнулся мэр.

– Но, боюсь, они правы. Я был в участке, когда эти двое принесли тело горностая. Он определенно был неживой. Как статуя мыши. И все же всего несколько часов спустя он поднялся и учинил разгром в участке. Когда его выставили на солнечный свет, он превратился в пыль. Я был настроен так же скептически, как и вы, мэр, но пошел в библиотеку и проверил. Думаю, горностай был вампиром.

Мэр содрогнулся в своей белой шубке, а глаза его налились кровью. Казалось, он вот-вот взорвется, но тут в офис вошла его сестра. В лапах она держала невзрачный букетик полевых цветов и трав.

– Здравствуй, брат, – мечтательно пробормотала она. – Можно присоединиться к вашей компании?

Толстопуз Недоум удивленно посмотрел на сестру. Сибил была весьма энергичной особой. Постоянно она развивала кипучую деятельность, организуя благотворительные туры для слепых горностаев, загородные прогулки для хромых ласок, и он никогда не понимал, как его сестре хватает сил помогать. Сейчас же, в течение последних нескольких часов, она слонялась по дому, почти не реагируя на происходящее вокруг нее. Ее взгляд был тусклым и безразличным. Сибил определенно выглядела больной, к тому же шерсть ее была совершенно мокрой, словно она только что искупалась.

Если кто-то в мире и имел власть над Толстопузом, то это была его сестра. Ему не нравились ни живость ее ума, ни ее колкости, но он все равно искренне и горячо любил ее.

– Госпожа Живорез, раз уж вы здесь, не осмотрите ли мою сестру? Она, кажется, нездорова.

Подойдя к Сибил, Бриония тут же увидела на ее горле два кровавых пятна. Ей сразу стало все ясно. Однако она все-таки осмотрела Сибил прежде, чем сообщить мэру Недоуму дурную новость.

– Полагаю, ее укусил вампир.

Толстопуз, дрожа, подбежал к ней.

– Что? Мою сестренку? Она будет жить?

– Да, но, к сожалению, вечно – и не как настоящий зверь.

– Чеснок! – вскочив со стула и нервно оглядываясь, воскликнул Врун. – Нам нужен чеснок!

– Немного поздно, – заметил Нюх.

– О, моя бедная Сибил! – застонал Врун.

Мэр взглянул на него:

– Ваша бедная Сибил? Врун, вы слишком много о себе возомнили! Сибил – моя сестра! Если вы думаете, что принцесса интересуется вами…

– Пожалуйста, не нужно ссориться! – перебил его Нюх. – Ей и так плохо. Нет, Врун, чеснок не пойдет.

– Где вы были? – спросила Бриония Сибил.

– Плавала в рыбоводном пруду, – прошептала Сибил. – Плавала на спине среди кувшинок.

– Там был чеснок? – с надеждой спросил Врун.

– Чеснок? Это для долголетия, – мечтательно пробормотала Сибил. – Там есть ревень… это от плохого настроения… умоляю тебя, брат… и листья щавеля, от укуса крапивы. Есть также водяной кресс… мы называем его травой колюшки… и горчица. А еще крестовник, его носят на груди для счастья, и желчегонные водоросли, которые…

– Что с ней? – вне себя от ужаса вскричал Толстопуз. – Сиб? Сиб? Сделайте же с ней что-нибудь, госпожа Живорез, пожалуйста! Я за все заплачу! Смотрите, какая она мокрая! С нее уже натекла целая лужа воды!

– Вы заплатите мне по обычной расценке, – вставая, произнесла Бриония. – Но не думаю, что для нее можно много сделать.

Нюх подошел к принцессе Сибил и взял ее за лапу.

– Когда вас укусили, принцесса? Сегодня ночью?

– Вчера вечером я оставила окно моей спальни открытым, и зефир принес мне темного принца, – пробормотала она. – Я очень люблю эти вечерние зефиры! Но как раз когда он обнял меня, Звенящий Роджер пробил полночь, и он, испугавшись, улетел. Он вернется, мой принц, когда темнота опустится на улицы Туманного. Он вернется! Он мне обещал!

– Похоже, вампира спугнули, – обследовав раны, заключила Бриония. – Вероятно, живому трупу было не справиться с принцессой Сибил.

– Может быть, намазать ее чесноком? – воскликнул Врун. – Выдавить из зубка сок и втереть его в рану?

– Нет, нет… – начал Нюх, но Бриония воскликнула:

– Погодите! Это идея! Только не чеснок, а… серебро! Нечисть его не переносит! Толстопуз, дайте ваш зажим для галстука. Он вроде бы из серебра?

Бриония немедленно отвела Сибил в спальню, а Нюх остался с мэром и шефом полиции.

– По-моему, ситуация с вампирами выходит из-под контроля, – заявил мэр Недоум. – Сейчас, ласка, мы по одну сторону баррикады. То, что угрожает жизни моей сестры, угрожает всему Туманному. Любое предложение по выходу из создавшегося положения будет тщательно обдумано и затем повторено мной под громогласные возгласы одобрения!

– Не думаю… – начал Врун.

– Я пошутил, – перебил его мэр, которому явно доставляла удовольствие дружелюбная атмосфера переговоров.

Он нечасто чувствовал приязнь к кому-то, кроме Сибил, не говоря уж о ласках. И все же сейчас, строя планы спасения Туманного, Недоум решил установить на время дружеские отношения со своим врагом.

– В Трансильвладии кто-то пытается наводнить нашу страну полевками-вампирами, – сказал Нюх. – Я предлагаю направить туда несколько надежных агентов, чтобы те выяснили, кто и зачем это делает.

– Хорошая идея, – поддержал мэр, задыхаясь от ярости при одной мысли о неизвестном гнусном преступнике. – Хотите хвороста, Серебряк? Это такое печенье. – Мэр протянул коробочку с какими-то длинными, тонкими палочками.

Нюх неуверенно взял одну и рассмотрел ее.

– Откуда вы это взяли?

– У моей домоправительницы. Она привезла их с курорта, где была в отпуске.

– Это не печенье, а скорее всего окаменевшие садовые слизняки.

Мэр нахмурился, взял палочку и очень пристально изучил ее.

– Правда? – спросил он и, откусив, задумчиво пожевал. – Вы совершенно правы! Это действительно слизняки. И очень симпатичные. – Он с удовольствием принялся догрызать «печенье».

Бриония, абсолютно вымотанная, вернулась в кабинет:

– Ну вот, я приложила серебряный зажим к ее горлу! Она кричала «караул» и жаловалась, что вся горит огнем…

– Если вы причинили вред моей сестре… – вскричал мэр.

– …но, в конце концов, успокоилась, – глядя на Толстопуза Недоума, закончила Бриония. – Сейчас она спокойно спит.

– Я могу к ней пойти? – спросил Врун. – Можно ее увидеть?

– Разумеется, нет! – отрезал мэр. – Что вы себе позволяете, Врун?

– Я спрашиваю не вас, а ветеринара! – рыкнул Врун. – Сибил имеет полное право принимать посетителей, не спрашивая разрешения у брата! Сейчас же я поднимусь к ней! – Он выскочил из комнаты, даже не увидев, как у Толстопуза Недоума отвисла челюсть.

– Этот горностай становится чересчур нахальным! – прорычал мэр. – Я такого не потерплю! Тоже мне, чего захотел! Я укорочу его вощеные бакенбарды! Я подрублю ему хвост! Я отстригу ему уши! Моя сестра? Она слишком хороша для какого-то полицейского!