Звезды над урманом

Старец, увидав, что вода в котелке закипела, спустил в нее рыбу. Достав из котомки щепотку соли, подсолил. Взбитую в миске икру медленно вылил туда же и, помешав варево, продолжил:

– Говорят, что даже приручил человек черепах, как лошадей и коров, чтоб пользу приносили.

– Какую пользу могут принести эти твари, отче? – спросил, усмехнувшись, Никита.

– Хоть тяговую. Прицепят на веревках камень точеный, да и тащит ее черепаха к месту строительства, только корыто с сеном успевай передвигать у нее перед носом. У нас и таблички с рисунками где-то были такие. Но жили рядом и твари летающие, и ползающие по земле. Победил их род человеческий. А вот себя победить не смог. Разделились народы на царства. И каждый правитель норовил побить другого царя да завладеть землей и добром его. И только каменные люди жили в мире и согласии.

Когда же они под землю уходить стали, многие из мастеров славных, которые пожелали остаться на земле, подались в разные стороны, унося с собою тайну камнеукладывания. Встречали их фараоны и цари с радостью. Умельцев, возводящих пирамиды да храмы, ставили порфироносцы на опричное кормление. А тех, кто им пищу нес, от налогов и податей освобождали. Хоронили с почетом у подножья пирамид, ими воздвигнутых. Такое рабам тогда не позволялось. Каждый день пригоняли крестьяне две дюжины быков да четыре дюжины овец, дабы прокормить армаду строителей, чтоб ни в чем они не нуждались. Строились пирамиды по образу термитника: с продувными коридорами, оконцами, водотоками да тайными комнатами, чтоб и в зной прохладно было, и в стужу тепло, а врага встретить ловушками да лабиринтами. Но велика подлость мира сего. Из вольных людей превратились они в рабов бесправных. Волхвов же жрецы местные изводить стали. Обратились оставшиеся к богам и услышали их повеление:

“Через восемь лун поссорятся два ветра, не поделив море, и в гневе погонят воды в разные стороны. Идите туда и пройдите на другую сторону земли, а как коснутся той тропы копыта конницы фараоновой, посланной в погоню, так ветра и перестанут делить море, потому что бесполезная затея –дуть на воду”.

Вот и ушли последние зодчие каменного дела, унеся тайну свою на другую сторону земли. Память же о давней жизни хранят волхвы до сих пор. А когда Александр Великий покорил половину варварского мира, изготовили они фрески с изображением битвы Александра Великого с черепахами, с трехногими драконами, с летающими химерами и с дикими людьми – людоедами, чтобы возвеличить подвиги его. По четыре таблички в разные концы света разнесли. Каждая такая табличка огромных денег стоит. Продав ее, можно два тумена наемников пять лет содержать. Поэтому люди алчные по свету рыщут в поиске их. Ведунов, хранящих наследие предков, под нож изводят, а чтоб скрыть черные деяние свои, обвиняют нас в ереси. Вот почему мы в степи кыргызской и обитаем – весьма разорили бы бояре да князья наш клад.

Волхв подал миску Никите:

– Отведай, отрок, пока не остыла ушица.

– А почему степняки рыбу не кушают? – спросил каменотес, отхлебнув варево.

– Так у них ложек нет, – пошутил Гостомысл, слегка стукнув по лбу ложкой своего ученика.

***

Иван Кольцо, лежа на печи, шептался с Никитой Паном:

– Если одолеем Кучума, объявим царство самостийное. Будем жить по нашим законам вольным. Пошлем послов к государю с подарками и грамотой о мире и соседстве.

– И встретят послов твоих кнутами царскими. Сдерут шкуру, а дары поделят меж боярами, – усмехнулся Никита Пан.

– Не посмеют на посла другого государства руку поднять. Я сам с обозом пойду.

– Ты сначала Кучума одолей, вольнодумец, впереди обоза забегаешь.

– И одолею. Вот ужо и до истока речки добрались, до последней деревни русской. Ледостава дождемся, и по ледку да снежку наши челны до Кугуй-реки через камни перетащим, ровно как саночки на масленице.

– Твоими устами да мед хлебать. Все-то у тебя, Иван, гладко получается. И царство зачнешь, и Кучума одолеешь, и вольницу казацкую создашь в Сибири. Смотри, чтоб губа не треснула. Спать давай, скоро петухи запоют, – укрываясь тулупом и отворачиваясь от товарища, пробурчал Пан.

– И царство вольное создам, и к царю послом поеду, – не унимался Кольцо, но в ответ раздался богатырский храп Никиты.

***

К осени Архип, наняв в помощники двух остяков, поставил баню.

Угор сдержал свое слово и вернулся к первому снегопаду с женой, которую выменял в Искере у богатого вогула за седло и уздечку. Женщина была его возраста, с ребенком – с шестилетней девочкой.

– Ванька, я тебе забаву привез, – крикнул вогул из лодки, разглядев на берегу удившего рыбу мальчика.

– Пошто тетка на греблях, а не ты?

– А я что, виноват? Коли она на тумране играть не умеет, – ответил Угор и, вставив в рот губо-язычный инструмент, купленный на базаре, ударил пальцем по медному билу.

– Бяууу, бяуу, бяууу, – зазвучала заунывная мелодия.

Ванюшка помог затащить лодку на берег. Подал руку женщине, потом помог сойти на берег девочке.

– Айда наверх, качелю покажу около избы, – предложил он.

– Айша, – согласилась девочка.

Подбежав к избе, дети остановились около смастеренной качели.

– Садись, качну тебя, – предложил Ванюшка.

– Айша, – согласилась девочка, садясь на дощечку.

– Что? Нравится? – раскачав новую подружку, спросил мальчик.

– Айша.

– Э, да ты по-нашенски не хрюкаешь! – догадался Ванюшка.

– Айша, – громко рассмеявшись, повторила девочка.

– Имя у нее Айша, мальчик. А меня тетя Рамиля звать, – погладив Ванюшку по косматым волосам, пояснила женщина, приехавшая с вогулом.

Архип с Угором перенесли вещи из лодки.

– Холодает уже. С рассветом иней выпадет. Скоро река встанет. Давай-ка избу строить, покуда помощники не ушли к себе на стойбище. Они в твоем чуме живут, – предложил Архип.

– А успеем? – недоверчиво спросил вогул.

– Успеем. Бревна есть, скатаем за пять ден. Для печи кирпичи мы с Ванюшкой еще летом обожгли. Коли нужно, еще помощников покличем. Эти двое за десять наконечников для стрел вона какой сруб скатали, – рассмеялся кузнец, показывая на новенькую баню, и добавил: – да и жить нам эту зиму придется, как я гляжу, по-хански: бабий дом, мужицкий дом. Ксения рожать собралась к ледоставу. Им на зиму новая изба и пригодится, а мы уж с тобой да с Ванюшкой и в кузне перезимуем, – Архип дружески хлопнул Угора ладонью по спине.

– Девочка у вас народится, – взглянув на прошедшую мимо Ксению, заявил вогул.

– С чего это ты взял? – удивился кузнец.

– Когда мальчика носят, лица у баб сухие, носы как сучки острые, ну, вроде пня елового. А она, наоборот, румяная, круглощекая. Точно кызымка41 родится, – уверенно заявил шаман.

Глава 60

МОСКВА

Находившиеся в царской палате бояре потупили головы. Послы Кучум-хана, не выпрямляясь, задом поползли к дверям.

Иоанн рвал и метал. Он, вскочив с трона и не обращая внимания на жуткую боль в ногах, раз пять прошелся по палате, трясущимися руками вбивая в пол посох.

– Разбой устраивать, сучьи дети! Супротив моего соизволения идтить! Задирать и баловать за моею спиною? Как курам, головы порублю! Шкуру спущу с этого выводка казачьего! А у Строгановых все привилегии и жалования, ранее даденные мной, отниму! Вона что послы татарские мне принесли! Не оне виновные в набегах вогуличей на грады наши! А казаки задиром своим накликали сию беду! А хан Сибири дружбу желает с нами водить да дары шлет! Мехов только три тысячи штук передал! – тыча в лица думных бояр ханской грамотой, кричал в гневе государь.

Государь тяжело опустился на престол из красного дерева.

Немного помолчав и глянув на татарских послов, скорчившихся у входа, Иоанн промолвил:

41

Кызымка – девочка.