Страница 6 из 16
Так уж повелось, что Амарра активно торговала с Северным континентом, но дальше крепостных стен портового города гостей не выпускала. Вот и приходилось иностранным морякам искать развлечения недалеко от своего корабля. Зато, если одна из рабынь в борделе оказывалась в тяжести, ее тут же забирали в специальный пансион, где она могла спокойно жить до родов. После этого императорские чиновницы изымали дитя на благо Амарры, а мать возвращалась назад в публичный дом. Многие из находящихся там рабынь в тайне мечтали забеременеть и хоть на несколько месяцев вырваться из этого ада.
И вот теперь Эсмиль на мгновение представила, что злой рок забросил ее в один из таких борделей. Девушка тут же ощутила, как по спине поползла удушающая волна гнева, смешанного со страхом.
– Кто ты? – повторила она, надеясь, что ее голос не дрогнул.
Первое правило истинной амаррки: никогда, ни при каких обстоятельствах, женщина не должна показывать слабость перед мужчиной. Обнаружить свою уязвимость перед неприятелем – все равно, что признать себя побежденным еще до объявления войны. А этот странный незнакомец был именно врагом!
Высокий, с развитой мускулатурой, с непривычной… По древней традиции Амарры все наложники избавлялись от растительности на теле, а волосы на голове, наоборот, отращивали, кто как мог. Толстая и длинная коса считалась одним из достоинств гаремного невольника. У этого мужчины все было не так: волосы на голове достаточно короткие, всего чуть ниже плеч – так в Амарре носили только ансары и рабы, – а вот густая растительность на груди делала его похожим на грязное, похотливое животное. Эсмиль невольно опустила глаза ниже. Даже в расслабленном состоянии его плоть поражала воображение своими размерами, но густая темная поросль в паху вызвала у аристократки резкое отвращение.
Перехватив взгляд девушки, незнакомец самодовольно хмыкнул и вкрадчиво проговорил:
– Я заплатил твоему хозяину за всю ночь до рассвета. Так что у нас еще куча времени. Будь хорошей девочкой, приведи себя в порядок и принеси вина. Разве ты не видишь, как мой зверь хочет тебя?
Так это действительно бордель! Яркий румянец залил щеки наследницы высшего Дома, в глазах полыхнуло гневное пламя. Вскочив на ноги, она вскинула ладонь для удара, но мужчина остановил ее жестким захватом. Извернувшись змеей в его руках, она все же сумела хорошенько лягнуть это чудовище, а в следующий момент он уже бросил ее на кровать лицом вниз и сам навалился сверху.
Эсмиль сдавленно охнула, когда мужчина придавил ее собственным весом, заставив распластаться морской звездой. Тонкое обнаженное тело ужом вертелось под ним, пытаясь вырваться. Девушка яростно отбивалась, не понимая, что так еще больше распаляет насильника. Слишком уж она привыкла к беспрекословному подчинению своих рабов, слишком уж верила в то, что единственное предназначение мужчины – жить во имя женщины.
Сейчас она чувствовала, как этот странный мужчина с каждым ее движением возбуждался все больше. Его глаза зажглись азартом битвы. Желание сломить ее сопротивление, овладеть ее телом, наказать, приручить сделали его практически невменяемым. Так в самый разгар сражения воин впадает в безумие от запаха крови и уже не чувствует ран.
Стиснув зубы, Эсмиль бешено сопротивлялась, но мужчина не давал ей перевернуться. Он был намного сильнее ее физически и гораздо тяжелее. От его веса ей становилось трудно дышать, но она, как заведенная, продолжала ожесточенно отбиваться.
В какой-то момент варвар схватил девушку за бедра и резко дернул вверх, силой заставляя ее встать на колени. Одной рукой он вдавил ее голову в подушку, а другой скользнул между ног. Эсмиль злобно зашипела, почувствовав его пальцы у себя в промежности. Еще никогда ни один мужчина не обходился с ней так грубо!
Мужчина нажал ей на поясницу, заставляя прогнуться еще сильнее. Оттопыренная попка, бесстыдно выставленная напоказ, оказалась последней каплей. С низким звериным рыком он резко вонзился в тугое лоно, продолжая с силой вжимать лицо девушки в подушку. Вскрикнув от неожиданности и боли, амаррка сумела повернуть голову на бок. В уголках ее глаз показались злые слезы.
– Мерзавец! Шлюхин сын! – прошипела она сквозь зубы, вложив в слова всю ненависть, на которую только была способна. – Тебя казнят за это!
– Сомневаюсь, – усмехнулся насильник, делая особо сильный толчок. – Я же заплатил за твои услуги?
Пленница невольно выгнулась и застонала, мысленно призывая Бенгет. Странное дело, но теперь, когда он был в ней, такой большой и горячий, в ее теле начала зарождаться странная боль с оттенком удовольствия. Чем больше она сопротивлялась, тем сильнее оно становилось, накатывало волнами, отключая разум и пробуждая дикую звериную похоть. Неправильное, извращенное, противное ее воспитанию и природе, но такое тягучее и сладостное, что противостоять ему оказалось практически невозможно.
Мужчина не ждал, пока она привыкнет к его вторжению. Сильными грубыми толчками он начал входить в вожделенное тело. Закусив губу, Эсмиль под ним тихо стонала то ли от бессилия, то ли от злости. Но постепенно боль начала утихать, незаметно переходя в возбуждение. Амаррка боролась с собой, до крови кусая губы, но ни один наложник никогда еще не давал ей такого напора, такой наполненности, такого взрыва. Эсмиль стонала все громче, и вовсе не от боли. Внутри нее будто зарождалось новое солнце. Мужчина яростно вбивался в ее тело, брал, покорял, присваивал. Его движения были полны первобытной похоти, лицо исказила гримаса безудержной страсти. Он не просил о милости, не ползал у ее ног, он пришел, как победитель, и просто взял то, что ему причитается.
Испепеляющий жар пронзил все существо Эсмиль, заставив ее громко закричать. Будто гигантская волна подняла ее над миром и тут же сбросила вниз. Вздрагивая от судорог оргазма, она почувствовала, как мужская плоть внутри нее превратилась в стальной стержень. В последний раз незнакомец вонзился в нее с грубой силой, крепко прижался бедрами и сдавленно застонал, откинув голову назад. Потом отпустил и рухнул рядом. Обессилевшая от бешеного напора и яркого удовольствия, не желая верить в происходящее, Эсмиль попыталась отползти от него, но хищник тут же схватил свою жертву поперек талии и безапелляционным движением вдавил в свое тело.
– Спи, – пробормотал он сонно, – потом повторим.
Амаррка окинула его ненавидящим взглядом и прошипела:
– Ты даже не представляешь, что с тобой сделают за это! Ты даже не представляешь, кто я, грязный шакал!
– На эту ночь ты моя рабыня, – невозмутимо отрезал мужчина и добавил, сурово сдвинув брови: – Обычно я женщин не бью, но ты, похоже, нуждаешься в хорошей порке. Твой хозяин тебя распустил.
– Шлюхин сын! – Эсмиль изловчилась и плюнула ему в лицо.
И тут же сильнейшая пощечина буквально снесла ее с кровати. Девушка в одно мгновение слетела на пол, больно ударившись о некрашеные доски. Голова загудела, по скуле медленно разливалось онемение.
Будто не веря, ясновельможная госпожа и наследница Дома Маренкеш дотронулась пальцами до горящей щеки и уставилась на незнакомца ошарашенным взглядом. Тот спокойно стряхнул одеяло, укрылся и ровным голосом произнес:
– Раз тебе не лежится в кровати, будешь спать на полу. А утром я прикажу выдать тебе тридцать плетей за оскорбление благородного лэра.
С этими словами он спокойно развернулся и уже через пять минут захрапел.
Эсмиль осталась сидеть на полу, голая, избитая, изнасилованная, с застывшими в глазах слезами ненависти. Гнев и ярость клокотали в ее душе. Поднимавшийся от пола сквозняк заставил вздрогнуть всем телом. Какое-то украшение на шее мешало, вызывая желание почесаться. Девушка до боли стиснула зубы и огляделась. Все, чего ей сейчас хотелось, это убить мерзавца, пока он не проснулся и снова не набросился на нее.
Длинный меч в потертых ножнах привлек ее внимание. Встав на ноги, она похромала к колченогому стулу, на котором он лежал, и с недоумением уставилась на странные завитушки из черненого серебра, украшавшие ножны. То, что это буквы, Эсмиль догадалась, вот только она, знавшая все языки Южного континента, так и не смогла прочитать эту надпись. Символы на ножнах были ей незнакомы.