Страница 8 из 47
Добредя до своих покоев, я вдруг усомнился — правильно ли вел себя с Меем. Его тяготы не сравнимы с моими. Я не терял единственную, не представлял — что это такое.
Вместо того, чтобы закрыться в своих комнатах, я направился к ангару. Спущусь вниз, поговорю с Меем по-человечески, как выражалась Милена. Любой заслужил, чтобы его хотя бы выслушали.
Да и вражда наша давно затерялась в веках. Исканду довольно потрепали «железным занавесом». Мея исключили из посольства, не приглашали на турниры эн-бо. Сколько можно лелеять злобу и потворствовать мировым раздорам? Уж если мы не можем понять друг друга, ожидать, что полукровки увидят в верианцах не маньяков, как когда-то Милена — и вовсе пустые надежды.
Я сел в мини-шар, и вылетел наружу. Транспорт Мея серебрился на солнце громадными боками. Искандцу пофартило — мог ведь прилететь и на таком же мини-шаре, как я. Или не пофартило…
Должно быть, он подозревал о том, какое гостеприимство ждет искандского принца в Нийлансе, и запасся терпением. Вместе с едой, одеждой и всем остальным, что потребуется из-за наших придурей. Мало ли, вдруг аудиенцию назначат через неделю, месяц, год…
Мне стало неловко от того, как обошелся с Меем. Ведь мы были в «миллиметрах» от того, чтобы оправдать подозрения искандца!
Нет, чтобы показать себя в лучшем свете, первыми протянуть руку дружбы — отбросив приличия, выставили гостя из замка. Сам ищи где жить, где спать, как есть и мыться. Меня передернуло от нашего лицемерия и нечуткости.
Я посадил шар-мобиль рядом с меевским — в паре шагов, не больше. Выпрыгнул, заметив, что хозяин летучего дома идет навстречу.
— Мей, — окликнул его, запоздало приветствуя, как и положено на встрече принцев — рукой у грудины.
— Сэл? — искандец напряженно замер напротив — ожидал худшего. Мы сами вселили в него эти опасения, самим и расхлебывать.
— Я запоздало приношу тебе свои извинения, — выпалил, подогретый стыдом. — Прошу прощения за прием, что мы тебе оказали, и готов исправить нехорошее впечатление. Если отец не предоставил тебе покоев во дворце, я отдаю одни из своих в твое полноправное распоряжение.
Мей слегка приподнял брови, выпрямился, поглаживая большими пальцами средние — я удивил его.
— Спасибо, Сэл, — после недолгой паузы с чувством произнес искандец. — Мне хорошо и здесь, но приятна твоя забота.
Я набрал в грудь побольше воздуха — буду настаивать, пока упрямец не переступит через гордость и не бросит «сиротские замашки». Не дело принцу крови жить под нашим замком, когда там комнат без счету — хоть всех Вальянс Диварра расселяй.
Но тут меня скрутило — один в один, как в покоях родителей. Рядом послышался сдавленный возглас — Мей согнулся, окаменел. Он испытывал то же самое! Догадка полоснула по живому, куда мучительней рези, чуть ниже пупка. Полукровки! Вот от кого донеслись до нас отголоски боли, бессилия.
В глазах Мея читалось понимание. Не сговариваясь, мы запрыгнули в мини-шар. Я бросил машину вверх, спиралью обогнул замок и торпедой влетел в ангар.
Мы выскочили из шара-мобиля одновременно и, не сговариваясь, наперегонки побежали к родителям — узнать — куда разместили полукровок.
У дверей в комнаты экс-правителей Нийлансы, Мей затормозил, жестом попросив меня войти первым. Меня удручала разница между нашим едва ли не грубым приемом искандца и его деликатностью.
Стучаться я не стал — вошел и с порога спросил пораженного отца:
— Где девушки?
— Сэл, — укоризненно произнес он. — Ведь я сказал дать гостьям немного… воздуха… без вас с Меем.
— Ты… не-е… понима-ешь, — меня прихватило сильнее, живот словно ножами разделывали. Из приоткрытой двери послышалось сдавленное кряхтение Мея.
— Опять Путник умалчивает важное, — расстроился отец, оценив обстановку быстрее, чем я успел сказать еще хоть слово. — В южных гостевых дворца они, в ближайших к спортзалу для йоги.
Я развернулся юлой, выскочил из дверей, на ходу махнул Мею. Искандец не подвел — понял с полужеста. Глазом моргнуть не успел — Мей поравнялся со мной. И мы во весь опор, нос к носу, бросились к полукровкам. Искандец знает дорогу? Конечно же! Мей ориентируется во дворце не хуже моего — когда-то мы оббегали тут все коридоры в прятки и догонялки.
Я несся, не чувствуя ног, разворачивался на пятках, с пинка распахивал двери…
И вот он — момент истины.
Я с размаху постучал в дверь и… ничего не произошло.
На долю секунды я замер в нерешительности. Постучаться еще раз или окликнуть? Что, если девушки в ванной? Оттуда не услышат, хоть барабань в дверь ногами, хоть кричи во всю глотку. Стены ванных почти непроницаемы для звука.
Я оглянулся на Мея. Он тоже не двигался, только нервно мял пальцами шаровары.
Боль усиливалась, и даже верианские курсы ее укрощения больше не выручали, как прежде. Мей пыхтел также, как и я. Должно быть, его скрючило не меньше.
После недолгих метаний, искандец протянул руку, коснулся бронзы двери… помедлил и… толкнул.
Почудилось — мне перекрыли кислород. Даритта лежала на полу, раскинув длинные ноги. Изелейна — рядом. Полукровки не двигались. Лишь губы шевелились, словно в мольбе. Они напомнили мне двух подстреленных лебедей.
Я подбежал, бухнулся на колени перед единственной, бережно поднял ее, прижал к груди и зашелся криком. Нет! Лишь хриплый стон вырывался из моего горла. Это Мей заорал во всю глотку. И его можно было понять — искандец однажды уже лишился единственной.
Мы подняли девушек и замерли в растерянности. Что делать? Куда бежать? Где искать помощи? У родителей? Что они знают? У Путника? Как его вызвать?
Я прижал Даритту посильнее, задыхаясь от страха, весь похолодел — будто льда наглотался. По телу прошли судороги. В висках барабанил пульс, во рту разлилась горечь. Мей спал с лица — волосы повисли паклей, под глазами пролегли круги, губы побелели.
— С-сэ-эл? — простонал он. — Придумай что-нибудь. Рэм ведь наверняка знает больше нас. Может побежать и связаться с ним? Я не могу потерять ее еще раз! — в голосе искандца слышались рыдания.
Девушки уходили, прямо сейчас, на наших глазах.
Фарфоровая кожа посерела, щеки впали, блеск волос потух.
Я продолжал прижимать к себе ледяное тело Даритты и, казалось, сам умирал вместе с ней.
Запахи, звуки, краски уплывали куда-то, терялись. Мир тускнел, серел, словно цветное изображение на сломанном джойсе.
Мышцы болезненно напряглись, сердце то замирало и сжималось, то ошалело колотилось, голова опустела.
Мей крепко зажмурился и что-то шептал — молился, догадался я. Рэм всегда носил в сапоге джи — вроде человеческого планшетника, только складной, как книжка. Я пользовался им очень редко, и не обзавелся полезной привычкой. Зря! Из джи, по Всесети, достучался бы до брата, спросил — не это ли случалось с Миленой, когда подручные Черной «высасывали» ее ауру. Я слушал Рэма в полуха, убежденный, что мы со всем разберемся, отведем от будущей королевы беду. А вот теперь тщился припомнить — что такое он говорил о защите полукровок от аурного истощения? В голове мелькали обрывочные фразы, детали — жалкие клочки того, что сохранилось от исповедей Рэма.
Если бы я только знал… Он же как-то помогал Милене, ограждал ее от «присосок», сбивал подключения! Но как!? Как?
(Даритта)
Никогда и ничему я так не радовалась, как Изелейне. Не ожидала, что подруга бросится следом, пересечет пространство и время, найдет меня. Да еще в компании Путника.
Но ликование длилось недолго. Только успокоилась в объятиях Изелейны, куратор, в своей небрежно-раздраженной манере, оглушил ужасной новостью. Мы — пленницы чужой Вселенной на три-четыре года.
Иначе — смерть — быстрая и мучительная.
Мои ладони разжались, руки безвольно скатились с плеч подруги. Враз потемневшее лицо, опущенные уголки губ, потухший взгляд, говорили о чувствах Изелейны больше, чем самые яростные стенания.
Но ни единой жалобы не слетело с губ подруги. Она лишь вытянула «по струнке» спину, гордо вздернула голову.