Единственная из чужой Вселенной

Я понял, что не дышу, сердца, казалось, взяли паузу между ударами.

Да что происходит-то?

Сэл, как и я, встревожился не на шутку.

Потемнело, осунулось лицо, сжимались и разжимались кулаки, взгляд метался по комнате — от полукровок ко мне и Путнику.

Куратор повторил неведомую фразу.

Девушки выждали паузу, прошлись взглядом по нам с Сэлом еще раз. Мои сердца больно екнули и опустились куда-то вниз.

Путник не сводил глаз с Даритты и Изелейны. Полукровки послушно закивали.

Куратор обернулся ко мне — без предупреждения, ни с того, ни с сего распорядился, как главнокомандующий на плацу.

— Мейлордин, вам с Сэллиомнером придется разместиться в комнатах рядом с девушками. Только так мы сможем более-менее успокоиться на счет нападения на них энерготварей.

Даритта уронила голову и смотрела на Нонкса исподлобья. Он растерянно приоткрыл рот, теребя руками шаровары — нервничал, не понимал ее реакции. Как и я не понимал реакции Изелейны. Единственная то отводила глаза, то смотрела пронзительно, словно видела насквозь.

(Рэм)

Стоит отлучиться из дворца на несколько дней, и все рушится.

Так говорил мой отец. Айстрайнен нечасто покидал родовое гнездо и еще реже — страну. Мало путешествовал по Галактике, почти не видел иных миров.

«Исколесив» едва ли не все обитаемые планеты содружества, я, как никто, наверное, понимал — сколько потерял отец.

Смелые фантазии блекли по сравнению с реалиями чужой природы. Растениями, какие и во сне не приснятся, животными, которым самое место в фантастических книгах и фильмах. Я смаковал диковинки других миров, как наслаждается гурман тончайшими вкусами иноземных блюд. И возвращался на родину, полюбив ее еще сильнее.

Сегодня я слишком хорошо понял, почему отец добровольно лишил себя инопланетных чудес, фактически заточив себя на Миориллии.

Милена покормила Ламилльера и уснула вместе с малышом. Я переложил сына в кроватку, укутал жену одеялом и присел, наблюдая, как они мирно посапывают.

Мягкое тепло обволакивало коконом безмятежности. Улыбка не сходила с губ. Я позволил ей растянуться «до ушей», оголить зубы — неприлично для короля, принца, но простительно отцу счастливого семейства.

— Ваше величество? — в тишине палаты сдавленный шепот прозвучал как гром среди ясного неба. Я обернулся так резко, что шея заныла.

В щелку приоткрытой двери заглядывал Бис. Бывший сопровождающий нашей межпланетной делегации, теперешний советник короля дышал часто и взволнованно.

Я редко видел на его лице такое выражение — суровое, растерянное, встревоженное. Что могло стрястись за два дня моего отсутствия? Не на другой же конец Галактики улетел! Да и отец остался на правах регента.

Я встал, осторожно проскользнул между стулом и постелью Милены, на цыпочках вышел из палаты.

— Что такое? — не сдержав раздражения, зашипел на Биса.

— Простите, — советник приложил руку к груди, формальным приветствием смягчая мое недовольство. — У нас такой кавардак, — он беспомощно пожал плечами и кивнул в коридор.

Бис заботливо отошел подальше от палаты Милены, и негромко затараторил, почти не тратя время на глотки воздуха:

— К нам из другой Вселенной случайно свалились две полукровки. Вашему отцу пришлось решать их судьбу. Путник сообщил, что девушек нельзя отправить назад раньше чем, через два года — они умрут при переходе. Айстрайнен разместил их во дворце. Оказалось, что одна из девушек… единственная для Сэла… а другая… другая… единственная для Мея.

— А он-то что делал у нас в замке? — воскликнул я чересчур громко, одернул себя и понизил голос. — Как оказался у нас Мей? Разве могут быть у верианца две единственные?

Сведения не укладывались в голове.

Я напоминал себе владельца бумажных стопок, что легкомысленно оставил их на столе в ураган. Свирепый ветер прорвался в окно, мечет листки по комнате, а хозяин прыгает следом.

Старательно ловит один листок за другим, но они ускользают прямо из-под носа. Также и я никак не мог свести новости воедино, разложить по полочкам.

Полукровки перешагнули грань между Вселенными… Как это возможно? Все, что я знал из копилки сведений аджагар, говорило, что такое случается не чаще раза в несколько тысяч лет. И вдруг — сразу двое, в один день!

Единственная Сэла из чужой Вселенной! Как это отразится на нашем мире? Мей? Он должен был столкнуться, встретиться с девушкой, чтобы вновь найти пару… Вновь? Еще ни один верианец не получил второго шанса, если единственная отвергала его!

Я завис, напоминая себе джойс, куда залили слишком много новых данных разом. «Шестеренки» умной машины со скрипом раскладывали по полочкам цветные картинки, видео, книги, звуковые записи.

Некоторое время джойс оставался безучастен к командам владельца, к новой порции сведений.

Заметив, что я основательно «подвис», Бис притормозил пулеметные очереди сообщений, и приступил к медленному разжевыванию.

— Полукровки, что угодили в наш замок, пали жертвой каких-то действий аджагар. Я мало что понял из пояснений Айстрайнена. В общем, их появление — не случайность. Более подробную информацию ваш отец планирует выби… запросить у Великого Аллена на послезавтрашнем сеансе связи. Равновесие между нашими Вселенными слегка пошатнулось еще из-за действий аджагар. И следующие странности были результатом. В общем, я так понял — связь чужеземок и Сэла с Меем не страшна, напротив — полезна для восстановления гармонии. Искандский принц прибыл в Нийлансу миротворцем. Подозреваю, король послал его поздравить вас с рождением первенца. И упреждая любые нехорошие мысли и чувства, скажу вам, что, по словам Айстрайнена, Мейлордин Вальянс Диварра вел себя как истинный принц и дружелюбный сосед. За то, как принял его ваш отец и брат, можно упрекнуть Нийлансу. Мейлордин же держался как нельзя лучше. За исключением момента, когда Айстрайнен собирался выставить из города.

Мейлордин слегка… вспылил. И, как мне кажется, его сложно осуждать за несдержанность. Искандец потерял единственную, и нашел ее. Разлучать его с полукровкой не совсем… честно.

Обстоятельная речь Биса рождала у меня самые разные эмоции. Я радовался за Сэла, да и за Мея, признаться тоже. Исканде досталось после турнира. Никто из нас не удосужился выслушать соседей, узнать о мотивах — праведный гнев затмил разум.

Мне же и вовсе было не досуг. Милена поправлялась, и я проводил с ней каждую минуту, каждую секунду. Ее кома, наша разлука травмировали меня, надолго лишив покоя. Едва единственная уходила за пределы видимости, сердца рвались из груди, ужас нехорошими мыслями взрывал голову. Я дышал через раз, замерзал при тридцати пяти градусах по Цельсию, пока не встречался взглядом с Миленой. Не обнимал ее, не баюкал в объятиях.

Я не отпускал единственную ни на шаг. Следил за режимом дня, что рекомендовали врачи, развлекал. Почти год наши дни были расписаны по часам. Витамины, прогулки, йога, прием пищи, и все по-новой.

Я не подпускал к Милене ни одного непроверенного верианца, инопланетника.

Потребовалось несколько лет, чтобы она полностью восстановилась, а меня «отпустило».

Тогда-то отец и вызвал меня, объявив о намерении передать трон.

С месяц я колебался. Милена оставила решение за мной. Я до сих пор упиваюсь ее словами. «Я поддержу тебя и на троне, и без трона. Править или нет — твой выбор, Рэм. А мой — оставаться с тобой».

Помню, я летел на крыльях счастья, сердца восторженно колотились.

Бис посоветовал встать во главе страны, и я послушался его.

Много воды утекло с тех пор.

Мы с Миленой тянули с ребенком. А скорее — медлил я. Я до ледяных спазмов в желудке боялся, что единственная не сможет выносить верианца. Слишком крупного, слишком подвижного малыша. Моя маленькая, хрупкая Милена.

Когда-то давно я грезил о детях как о величайшем счастье. Воображал, как прижму сынишку или дочь, как буду пеленать их, самолично, отвергнув помощь мамок-нянек. Как зазвучат в замке «топотушки», и малыш на неверных ножках пойдет рядом, взяв меня за руку.