Призрачное эхо

– Ваша работа? – Она замахнулась увесистой скалкой.

– Все в порядке, мамаша Тилли, – махнула рукой Лидия. – Они просто помогают.

– С вами точно все будет хорошо? – спросила я, когда одна из соседок мисс Ли сменила меня, оттолкнув в сторону.

– Не беспокойтесь, мисс, – ответила она, поморщившись и сделав первый шаг без поддержки.

Джекаби о чем-то тихо поговорил с той, кого называли мамашей Тилли, а затем мы вдруг оказались в полной тишине так же внезапно, как до этого попали в гущу событий. Джекаби побрел домой, как будто ничего не случилось.

– О чем вы говорили с мамашей Тилли? – спросила я, стараясь не отставать.

– А? Всего лишь кое-что посоветовал. Мисс Ли была не до конца честна в отношении своего состояния. Она испытывает сильную боль, у нее сломано по меньшей мере одно ребро, а руки и ноги покрыты синяками. Возможно, присутствуют и более серьезные травмы. Ей нужна медицинская помощь. А у нас на примете есть опытная медсестра. Для Моны О’Коннор это будет не сложнее рядового вызова на дом – по крайней мере в сравнении с услугой, которую она оказала нам в прошлый раз.

Я вспомнила, что последнего пациента мисс О’Коннор можно было назвать человеком лишь по большей части.

– Я рассказал мамаше Тилли о Моне и предложил взять все расходы на себя.

Я кивнула.

– Это очень мило с вашей стороны.

Мы прошли еще несколько шагов.

– А мисс Ли в самом деле…

Я замялась.

– Что? – перевел на меня взгляд Джекаби.

– Мисс Ли на самом же деле юноша, не так ли? Ну, под одеждой…

Он замедлил шаг, а потом остановился и посмотрел мне прямо в глаза.

– Полагаю, это решать только ей, но внутри нее я увидел не это. Она просто была сама собой… как и все мы. Лидия Ли леди не менее, чем вы, Дженни или любая другая. Наверное, у акушерки или у лечащего врача было другое мнение, но это лишь доказывает, как мало знают врачи.

– Разве доктор не может с точностью ответить хотя бы на такой вопрос?

Лицо Джекаби помрачнело.

– Я высоко ценю профессию врача, мисс Рук, – сказал он рассудительно, – но не докторам решать, кто мы есть.

Глава восьмая

Пока мы шли по улицам Нью-Фидлема, солнце сползло к горизонту, а небо потемнело, словно потухающий уголек. Мимо нас от одного столба к другому прошел фонарщик. Ноги мои ныли, в боку кололо, но внутренний огонь Джекаби, похоже, только разгорелся от встречи с хулиганами. Он все так же резво шагал впереди, а я начала отставать.

По булыжной мостовой плавно проехал экипаж на резиновых колесах, влекомый лошадью. Сидящая в нем пара, на мой взгляд, наслаждалась невероятным, едва ли не вызывающим комфортом.

– Вы когда-нибудь задумывались о том, чтобы нанять возницу? – выпалила я, задыхаясь. – Уж слишком часто нам приходится передвигаться по всему городу пешком.

– Этот город выставляет на обозрение столько всего любопытного, – ответил Джекаби, даже не обернувшись. – Нет причин ограничивать себя в своих наблюдениях. Не стоит отказывать себе в возможности получить незабываемый опыт!

– Боюсь, моя жажда познания несколько слабее вашей, мистер Джекаби, – пожаловалась я, пыхтя. – Я бы, например, с удовольствием избежала незабываемого опыта получения мозолей.

Он остановился на краю улицы и подождал, пока я догоню его. Я уже было решила, что сейчас Джекаби начнет препираться со мной, но встретила его сочувственный взгляд.

– Здесь очень многое можно упустить, если не вглядываться как следует, – сказал он. – Вот известно ли вам, что эта местность была заселена задолго до того, как получила название Нью-Фидлем?

– Вы имеете в виду индейцев? – спросила я.

Он прислонился к столбу для привязывания лошадей и кивнул.

– Видите? – Он указал на пустую улицу.

В полдень этот участок Мэйсон-стрит обычно был забит экипажами и заполнен громко переговаривающимися прохожими, но сейчас, в сумерках, казался пустынным.

– Вон там, посреди проезжей части.

Между камнями и выбоинами, оставленными бесчисленным потоком колес, пробивался росток.

– Я вижу небольшое зеленое растение, если вы это имеете в виду, – сказала я.

– А я вижу приглядывающего за ним духа. Алгонкины назвали бы его «маниту». Он старше этих зданий, старше города, даже старше назвавших его так племен. Бьюсь об заклад, он останется здесь и после того, как все эти кирпичи и камни обратятся в пыль.

Джекаби продолжил путь, но уже медленнее.

– Есть нечто внушающее смирение в мысли о том, что сущность, способная двигать горы, находит время, чтобы позаботиться о ничтожном клочке земли. Любая мелочь значима. Каждый шаг важен.

Он прошел еще чуть дальше по улице, и я последовала за ним.

– Вот, – сказал мой работодатель. – Цветочный магазин. Видите небольшую нишу в стене?

– Да, – ответила я.

Это был почти незаметный изъян в кирпичной кладке, впадина глубиной всего в фут с навесом из красного камня, какую можно принять за заложенное кирпичами окно.

– В этом квартале до 1880-х годов селились в основном выходцы из Китая, прежде чем растущее состоятельное сословие увидело в нем потенциал и выкупило дома у их прежних владельцев. Большинство китайцев, оставшихся в Нью-Фидлеме, переехало в расширившийся район многоквартирных домов в нескольких кварталах на юге. Но не все.

Джекаби сложил ладони и почтительно поклонился нише.

– Ту Ди Гун – скромное существо, но благородное. Он все еще присматривает за своей деревней, словно добрый дедушка. Здесь у него было святилище. Он продолжает служить как может, охраняя покой этого уголка Нью-Фидлема, хотя мало кто теперь знает о нем, и мало кто его почитает, что пробуждает во мне сочувствие.

Мы подошли к концу квартала, где перед нами раскинулся парк, обрамленный фонарями. Солнце уже зашло, и время для прогулок по злачным уголкам города было не самым подходящим, но тени здесь казались не такими пугающими. Фонари в парке сияли ярче, чем в других районах, наполняя его приятно гудящей энергией.

– Это площадь Сили, – сказал Джекаби. – Единственный успешный результат мэра в деле электрификации. Знаете, в честь кого назван парк?

– Э-ммм… Полагаю, в честь некоего мистера Сили?

Детектив покачал головой.

– Нет, не в честь мистера Сили, как и вообще не в честь человека. Сили – это дружелюбные феи. Они прибыли сюда давно, вместе с основателями города, и, похоже, здесь им понравилось. Сили и местные духи-маниту куда ближе друг к другу, чем люди, рассказывающие легенды о них. Этот парк – прибежище для доброжелательных существ любого вида.

Он осмотрел открытое пространство, и я проследила за его взглядом. Мне почти удалось убедить себя, что я вижу то же, что и мой работодатель – сквозь зелень проглядывал мерцающий, словно танцующий свет. Хотя это могли быть всего лишь отблески фонарей на листьях.

– Часто, приезжая на новое место, люди чувствуют себя очень одинокими, – продолжил Джекаби. – Но мы никогда не бываем одинокими. Мы привозим с собой духов наших предков. Нас преследуют их демоны и защищают их божества.

Он глубоко вздохнул и повернулся ко мне.

– Я предпочитаю ходить пешком, мисс Рук, потому что высоко ценю этот город – тем более когда ему что-то угрожает. Мне нравится видеть все эти огни вокруг себя и чувствовать землю под ногами. Этот город живой. У него есть душа, и эта душа – великолепная смесь верований и традиций, переплетающихся между собой в нечто необычное, новое и драгоценное.

– Как Моне, – сказала я.

– Совсем не как Моне. А кто это, кстати?

– Художник. Француз. Моя мать как-то встретилась с ним на званом обеде в Париже. В нашем музее было выставлено несколько его картин. Он наносит на холст множество разноцветных мазков, которые на расстоянии становятся одной чудесной картиной. Но вблизи она кажется лишь прекрасным безумием.

– Ах, да, – улыбнулся Джекаби. – Тогда как Моне. Да-да, именно так. Я предпочитаю ходить пешком, потому что мне нравится находиться рядом с этим прекрасным безумием.