Феникс обретает крылья

— Меня накроет волна в самый неподходящий момент, — отлично понял в чем проблема Тэдэр. — И я стану вести глубокомысленные беседы с гитарами.

— Ну, не настолько все плохо, — почему-то смутился Роман. — Настолько глубоко тебя вряд ли затянет. Разве что, что-то наложится.

— Вы меня пугаете? — решил поинтересоваться Тэдэр.

Лица у всех были излишне серьезными. А с помощью дара Тэдэр мог рассмотреть только спокойствие, причем, у всех, даже у Яцуоми. Хотя Яцуоми, скорее всего, притворялся, и это спокойствие было всего лишь узором на броне, прятавшей его истинную сущность.

— Нет, мы просто хотим, чтобы ты ко всему происходящему относился очень серьезно. И не забывал об этом, даже когда покажется, что все прекрасно, ты счастлив, а мир просто великолепная штука, — серьезно сказал Роман.

— Я не забуду. Это тот мальчишка мог забыть, а я…

— Тэдэр, ты и будешь тем мальчишкой, ты будешь в него нырять, а потом возвращаться, — с нажимом сказал Яцуоми. — И тебе будет очень сложно помнить, что это личина, а не ты насоящий. И хорошо, если забывшись, ты всего лишь опять обнаружишь себя наутро в постели непонятно какой девицы. Тебе нельзя забываться. Понимаешь?

— Понимаю.

Яцуоми хмыкнул и поплотнее вжался в кресло.

Видимо не поверил.

— Ладно, лучше не будет, — решил Малик, полюбовавшись обоими учителями. — Да и там есть кому присмотреть и вовремя врезать по физиономии, чтобы привести в чувство.

— Хм, — очень мрачно отозвался Яцуоми.

Тэдэр посмотрел на него с интересом, но развивать свою глубокомысленную речь учитель не стал.

— Есть кому присмотреть, — с нажимом повторил Малик. — Сейчас о другом. Сейчас нашему герою объяснят, что он действительно умеет, а о чем у него несколько неправильное мнение.

— Ножами швыряться он умеет, — проворчал Яцуоми. — Летать. Причем даже на ветрогоне сумел удержать равновесие почти сразу, мне Данька рассказывал. Этому факту там даже удивились. А с чем-то попроще справится сразу. Даже если его посадить в кресло пилота корабля класса «мародер».

— С гитарой у него как дела? — спросил Малик.

— Лучше, чем могло бы быть, — сказал один из здоровяков. — Я слушал. Учитывая его образование и большой перерыв, можно сказать, что парень очень талантлив.

— А к броне у него странное отношение. Он ее за что-то не любит, — высказался второй здоровяк.

— Тоже слушал? — полюбопытствовал Яцуоми, одарив парня странным взглядом.

— Наблюдал. И, если с этим ничего не сделать, любой столь же наблюдательный человек, как и я, придет к выводу, что с курткой что-то не так. И хорошо, если это будет страж порядка, заподозривший, что придурковатый музыкант таскает лучевик в подмышечной кобуре, или наркоту в потайном кармане.

— Может лучше без брони? — спросил Тэдэр, который действительно чувствовал себя в чудо-куртке нелепым и смешным. — И кто придумал ее мне подсунуть.

— Даниил, — сразу выдал автора идеи Малик. — Он сказал, что такая защита тебе пригодится. Потому что ты невнимательный, особенно, когда увлекаешься, и вовремя нырнуть в укрытие не успеешь, даже если эти придурки действительно не решатся убивать тебя издалека.

— Не решатся. Преступнику надо смотреть в лицо, — флегматично сказал Роман.

— В общем, будешь ходить в курточке по городу, привыкать к вниманию, — жизнерадостно сказал Яцуоми.

Тэдэр хмыкнул и посмотрел на не успевших пока высказаться мужчин.

Они посмотрели на него и синхронно улыбнулись.

— Я бы не стал с ним работать. Он недостаточно серьезно относится, — сказал один.

— А я бы не доверял Лису группу поддержки. Видел я его удачные операции. Креативно, конечно, но если его узнают… — сказал второй.

— Не узнают. Он обычно креативит в тяжелой броне, а в ней все на одно лицо, — сказал Яцуоми.

— А те, кто может собирать сведения о наших десантниках, вряд ли заинтересуются каким-то музыкантом, — сказал крепыш, наблюдавший за отношениями Тэдэра с курткой. — А если и заинтересуются… так Даниил обыкновенный белобрысый парень. Похожих на него можно найти где угодно и сколько угодно. А после того, как его нос, скулу и челюсть собирали буквально из осколков, его даже сестра первое время не узнавала. Вы видели, как он теперь улыбается? Вечно криво, хотя лицо стало симметричнее.

— С кем я связался, — пробормотал Тэдэр.

Желание схватиться за гитару росло и крепло. И комната начала казаться совсем крошечной. А гости, кажется, подросли ввысь и вширь.

— А еще нашему подопечному надо заново привыкать к толпе. Ему сейчас не по себе, — сказал Роман.

— Проклятье, — сказал Малик. — Так я и знал. Где я вам сейчас подходящую толпу найду?

— На пересадочной платформе, — сказал Яцуоми. — Задержим пару рейсов, сославшись на местных террористов, знаете какая толпа будет?

— У него страсть к пересадочным платформам, — сказал Тэдэр, но на него никто не обратил внимания.

Пересадочные платформы у Гловер были старыми, неудобными и слишком маленькими для того количества кораблей, которые ошивались вокруг них. Пассажиры носились, как безумные, сталкивались друг с другом и с надеждой пялились на информационный столб — на самом деле часть несущей конструкции, на которую какой-то умник навесил голопроекторов. Столб находился в центре тарелкообразной платформы и, в принципе, был виден из любой точки. Но проблема была в том, что информации было много и она, блоками, спирально закручивалась вокруг столба, из-за чего пассажирам приходилось водить хороводы, пытаясь высмотреть то, что было нужно именно им. А когда диспечер скучающим тоном объявил, что из-за угрозы теракта временно приостановлена подача кораблей, поднялся еще и возмущенный ор.

Тэдэр чувствовал в этой толпе себя невидимкой и предпочел бы таковым и оставаться. Потому что привлекать внимание и без того раздраженных людей, мягко говоря, не умно.

— И что я должен делать? — мрачно спросил он у потолка.

Чехол с гитарой — плохонькой акустической — висел за спиной. Но даже если инструмент распаковать и начать играть, никто попросту не обратит внимания. Да и в целом это была та еще глупость.

Оглядевшись, в поисках запропастившихся наблюдателей, Тэдэр пожал плечами и решил тоже поводить хоровод и подумать. Может, сумеет как-то иначе привлечь внимание. Например, начнет призывать народ к бунту против семей, делящих с помощью террористов власть и не дающих покоя простым людям. Вот весело будет. Малик точно так развеселится, что придушить захочет.

Человеческое раздражение клубилось над толпой вишневым облаком с желтыми проблесками. Оно становилось гуще и плотнее. И на самом деле, для того, чтобы начался бунт, даже особо призывать не понадобится. Тэдэр бы на месте руководства платформой включил успокаивающую музыку, а то и начал распылять снимающее раздражение лекарство.

Из толпы захотелось выбраться и уйти подальше. А то в некоторых случаях черный шрам на щеке может привести к куче неприятностей. Вот стоит сейчас какому-то придурку оглянуться, увидеть подозрительную физиономию еще более подозрительного бродяги с гитарой, и главный террорист, виноватый в задержке, будет найден.

— Надо стать не подозрительным, — пробормотал Тэдэр. — Излучать добродушность и спокойствие. Хм.

Тэдэр застыл, не обращая внимания на толчки и попытался вылепить соответствующее настроение. Почему-то почти сразу стало весело, и идея усестья под инвормационным столбом и начать играть перестала казаться совсем идиотской. Да и люди как-то сразу вокруг подобрели, а некоторые даже стали улыбаться.

— Я тупею, — задумчиво сказал Тэдэр, борясь с желанием заорать что-то жизнерадостное и пригласить всех на свое выступление, абсолютно бесплатно. — Перебор с эмоциями, надо притушить.

А потом тело само-собой дернулось в сторону и назад прежде, чем Тэдэр понял, что происходит. Напускная веселость и добродушие тут же слетели, а вместо них разлилосьь ледяное спокойствие и сосредоточенность на мужчине, который только что чуть не врезал по лицу зажатым в кулаке металлическим бубликом. Таким, попав в висок, можно и убить.