Страница 25 из 28
-Да.
-Слава богу, родил, наконец! Я боялась, не осмелишься.- она снова заулыбалась, мастерски скрывая жгучую досаду. Теперь денежные подарки кончатся. Ну и пусть!
Игорю уже плохо было от всей этой музыки и кальянного дыма. Темно-синие неоновые тона клуба, расцвеченные ярко-красным огнем действовали на нервы. Он достал из кармана брюк пачку купюр.
-Возьми, это тебе. Никто не знает. Считай, это мой последний подарок. Мне действительно жаль, что у нас ничего не получилось. – Он улыбнулся ей и вышел.
Лизка сорвалась с места и помчалась к выходу через танцпол, не разбирая дороги, спотыкаясь и врезаясь в потные смеющиеся тела. Она чувствовала себя как в аду, голова горела, словно отделенная от тела, ноги плохо слушались. Вырвавшись наружу, она чуть не задохнулась от бензина и шума ночного города. Огромная Москва показалась ей чем-то вроде древнего левиафана. Игорь водил ее в музей палеонтологии, там девушке приходилось видеть динозавров. Сейчас она про них вспомнила. Один лежал прямо перед ней.
В самом начале марта, стоял еще холод, город был засыпан снегом, как прахом. А люди, как муравьи, копошились в скелете громадного доисторического зверя, и залезали в его бетонные позвонки и стальные нервы – провода, бесконечные провода. И дома-позвонки, и мосты, и автобаны – кости. Древний левиафан ждал, когда ему подвернется очередной муравей, и засасывал жертву в себя, в свой желудочный сок – рутину работы и вереницу автомобильных пробок.
Ее тошнило от города, от дикого ритма жизни, от само й себя. Ей нужно было домой! Дрожащими пальцами Лиза набрала телефон такси. Она не захватила плащ, и почти полчаса мерзла на ветру в ожидании машины, чертовой, вечно опаздывающей службы такси!
-В аэропорт Домодедово! – бросила она таксисту. Город полз за окном, рассыпаясь тысячью тошнотворных огней. Пять лет назад она готова была преклониться перед городом, сегодня – только сбежать. Таксист что-то бормотал про политику и скверную жизнь, ей плевать на политику, в съемной комнате и телевизора нет. Радио играло «В тоннеле третьего кольца», в тоннеле они и стояли, и ночь окрашивала их лица в землисто-желтый цвет. Машина продиралась сквозь пробки. Ночью Москва сужается, но дышать не легче.
В аэропорт добрались только через полтора часа, Лиза подбежала к кассе.
-Билет до Барнаула, пожалуйста! – от холода голос стал хриплым, кассирша подумала, что прокуренный. Стоявшая напротив нее растрепанная девушка доверия не внушала. Кассирше не пристало думать, она молча оформила билет. Рейс до Барнаула непопулярен, полсамолета пустует.
Лизка стискивала влажными пальцами заветную бумажку, с нескрываемой ненавистью глядя в красочные пейзажи за окном. Еле дождалась самолета, и момента отрыва от земли. Снежно-белый «Боинг» легко поднялся в воздух, оставив позади угольно-черную пульсирующую взлетную полосу, окаймленную яркими оранжевыми лампочками. Три громадных кольца Москвы проплыли под фюзеляжем, словно глазные впадины черепа мертвого динозавра. Пустые провалы, в которых хоть и вспыхивают огоньки костров, но сам взор уже угас. Но и в небе Лизка не могла вздохнуть свободно.
Она совсем забыла о провинциальности Барнаула, где проторчала три часа в очереди, чтобы купить билет на автобус до Горно-Алтайска. Но ей плевать, она даже есть не могла, тем более в этой ужасной закусочной. Через восемь часов она была дома, в жутком холоде Верх-Апшуяхты. В Алтайске Кузнецова купила какую-то куртку, здесь она совершенно не спасала от пронзительного ветра. Вновь обретенные горы нависли над ней, как зубья капкана, она снова была в ловушке! Где ей найти свободу и дом?! Она так рвалась сюда – зачем? Лиза не знала, идти к матери боялась. Идти домой – значит расстаться со всеми мечтами. Встать за прилавок и продавать местным алкашам шкалики спирта – худший кошмар детства.
Подвернувшаяся ей машина давно уехала, а Лиза все стояла на ветру, поеживаясь под сухим колючим снегом. Чужая и в столице, и здесь, разом оборвавшая все связи и мосты. Московская сказка кончилась, а она потерялась. Метель улеглась, стало немного легче.
Сзади послышался тяжелый стук копыт, она обернулась. Со стороны старого оврага к ней несся всадник на большом вороном коне. В нескольких метрах он остановился.
-Лиза? – резкий металлический голос ударил ей по ушам.- Что ты здесь делаешь?
Голос показался знакомым.
-Макс? – девушка глазам не верила. Заречнев спешился и подошел к ней, ведя за уздечку здоровенного жеребца. Тот, узнав ее, глухо заржал. –Черныш?
-Давно не виделись, Лиза,- она, прищурившись, разглядывала Макса. Он особо не изменился, такой же худой и нескладный. Только в плечах шире стал, да лицо огрубело и обветрилось. Черные глаза смотрели холодно, как ночные бездонные тоннели. Он откровенно изучал ее, как рассматривают какую-нибудь ядовитую змею, внешне красивую, но вызывающую отвращение. – Странно видеть тебя не в Москве.
Она хорошо его знала, даже спустя годы он не мог ее обмануть. В его глазах та же пустота, что у нее, он такая же пустышка.